Эммануэль. Мадам как яблоко и мед - Эммануэль Арсан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бутрос, вытянув руку, прижал голову Аурелии к своему члену, и ей пришлось разжать губы и взять его в рот.
Он помогал ей ритмичными движениями таза и дождался оргазма. Она услышала, как он захрипел, хотя этот звук был больше похож на рычание… Когда она открыла глаза, Элен уже убрала свой хлыстик. Она возлежала на подушках чуть поодаль, с раскрасневшимися щеками и взлохмаченной шевелюрой, и терпеливо ожидала окончания сцены.
Уф! – глубоко вздохнула Аурелия, одним залпом опрокинув стакан с лимонадом.
Она улеглась на подушки между Бутросом и Элен:
– У меня нет сил…
Бретонка пошлепала ее по попке и усмехнулась:
– Ты – способная ученица. Не так ли, Бутрос?
Египтянин скорчил мину:
– Ей надо научиться правильно использовать свой милый ротик.
Аурелия возразила:
– Я старалась, как могла! Просто мне трудно было сосредоточиться. Столько всего происходило одновременно…
Элен, не обращая внимания на ее слова, продолжала беседовать с Бутросом, словно они находились тут вдвоем:
– Может быть, мы взяли слишком быстрый темп и она просто не успевает?
– Ты всегда торопишься.
Бретонка приподнялась на локтях и возмущенно заметила:
– Но это все из-за тебя! Ты же обещал меня дождаться!
– А я виноват, что ты приехала так поздно? Она-то уже была готова. Я не хотел, чтобы она истомилась.
– Но ты ведь не хотел, чтобы я загнала лошадь? Я уехала, как только смогла.
– Ладно, Элен, не сердись! У нас еще весь день впереди, чтобы наверстать…
Лениво перебирая пальцами густые колечки на лобке Аурелии, он добавил:
– В любом случае, у малышки есть темперамент. Однако ей нужно еще научиться контролировать себя…
– Да, пожалуй, ей нужно еще подучиться.
Аурелия решительно вмешалась:
– Между прочим, я здесь! Вам не совестно говорить обо мне в третьем лице, как будто меня здесь нет?
Элен погасила ее гнев поцелуем.
– Ты права! Бутрос, мы потеряли всякие приличия, тебе не кажется?
Он привстал, опершись на локоть.
– Пожалуй, хотя на этот счет у меня тоже есть теория…
– Какая? – спросили они хором и засмеялись.
– Джентльмен не обязан соблюдать приличия, когда занимается любовью с дамой.
6
Аурелия решила задержаться в Александрии. Мало-помалу она привыкла к размеренной и однообразной жизни бывшей вселенской столицы, и она даже пришлась ей по вкусу: тягучие дни, проводимые в компании Бутроса и Элен на краю бассейна в спортклубе, и унылые обеды, которые всегда заканчивались танцами под медленный фокстрот в стиле сороковых…
Раза два или три им удалось ускользнуть из города, чтобы предаться любовным утехам на марокканской вилле Бутроса в Агами. Отныне Элен использовала Аурелию как удобный предлог, чтобы уклониться от скучных обязанностей жены дипломата. Гюнтер Фроммер был ужасно рад, что его молодая жена нашла, наконец, подружку-француженку, с которой сколько угодно могла говорить о тряпках и слоняться по базарам. Он на долгие часы оставлял их в покое и никогда не интересовался, как они проводили время. Во время сиесты он иногда задерживался на работе, и тогда Элен отпускала служанку, старую негритянку из Судана, и женщины проводили время вдвоем.
В эти дни они не ходили в спортклуб. После легкого обеда они уединялись в спальне Элен. Обычно в послеполуденное время было так жарко, что у них не хватало сил даже коснуться друг друга. Они предавались дреме, раскинувшись бок о бок на большой белой кровати.
Когда морской бриз начинал шевелить занавеску в спальне, та, что просыпалась первой, будила подругу страстными поцелуями.
Их первая любовная встреча в Агами была, пожалуй, грубовата, но когда Бутроса не было рядом, бретонка сбрасывала с себя маску высокомерия. Даже ее тело изменялось, становилось более хрупким и женственным на фоне округлостей Аурелии, а жесты приобретали плавность.
В знойные полуденные часы, когда природа замирала в ожидании вечерней прохлады, их любовь протекала лениво, словно нехотя. Порой они даже засыпали, не прерывая ласк, на минуту или на час, а просыпались оттого, что язык подруги пытливо исследовал складки под каштановыми или под светлыми кудряшками на лобке…
Они позволяли себе проснуться не сразу, а дождаться, пока наслаждение не овладеет ими, сначала смутное, словно во сне, а потом все более яркое, острое. Пальцы погружались в мягкую влажную плоть, язык совершал свой сладострастный танец, бронзовые от загара руки переплетались с покрытыми золотистым пушком бедрами подруги.
Томные, усталые, в шелковых кимоно, потом они пили на террасе холодный чай. Консул никогда не возвращался домой раньше восьми, обычно это случалось тогда, когда в мечети, расположенной где-то поблизости, раздавался голос муэдзина, возвещавший о вечерней молитве. Так что у них было достаточно времени, чтобы поболтать.
В тот день Элен печалилась по причине отсутствия Бутроса. Ему пришлось на несколько дней уехать в Каир для улаживания какой-то судебной тяжбы.
– Ты давно с ним знакома? – поинтересовалась Аурелия.
– Уже пару лет.
– И он быстро стал твоим любовником?
– Да, практически сразу…
– Ты с ним впервые изменила мужу?
Элен расхохоталась, встряхнув белокурыми локонами.
– Нет, конечно!
– Тогда зачем же ты вышла замуж?
– Мой муж был другом нашей семьи. Я познакомилась с ним в Бонне, когда мой отец работал там в посольстве… Он поразил меня с первого взгляда. Он был блестящим дипломатом! В тот день, когда мне исполнилось восемнадцать, он попросил моей руки. Разумеется, я сказала да… У меня не было особого желания устраиваться на работу. Быть дочерью дипломата – это все, что я умела…
– А потом?
Аурелия присела у ног подруги и обняла их, положив голову ей на колени.
– Потом?.. Потом была Москва, Дакар, Сиэтл, Стамбул… В конце концов, мы очутились здесь. Я умирала от скуки. В этом городе шесть миллионов жителей… или три миллиона – никто точно не знает. Но на самом деле Александрия – маленький городишко. Каждый день одни и те же лица, дипломаты из других посольств, те же старики, которые только и знают, что болтать о своем прошлом…
– А Бутрос? Как так получилось, что вы стали любовниками?
– Он вел дело одного египтянина, жена которого работала горничной в нашем консульстве. Он подрался с моряком. На Бутроса иногда нападает охота отстаивать справедливость. Он сам пришел к нему в тюрьму и предложил свои услуги, причем бесплатно. Подозреваю, что таким образом он просто рассчитывал наладить со мной отношения.
Аурелия удивленно вскинула брови:
– Немного странный способ знакомиться.
– Знаешь, в те времена я была замкнутой. Наверное, я казалась ему недоступной…
– Не то что я!
– Ты? Ты другая…
Она наклонилась и поцеловала девушку в кудрявый затылок.
– Ты… ты – искательница приключений, это написано у тебя на лице. И потом, когда он увидел, как ты сохнешь по Давиду…
– Нет! Не было такого!
Элен усмехнулась:
– Аурелия, перестань, ты же не умеешь врать…
Девушка нахмурилась.
– Но почему бы мне и не обратить на него внимание? Что в этом плохого?
– Если ты надеялась, что Давид Мизрахи влюбится в тебя по уши, тебе пришлось бы очень долго ждать. Ты бы и сейчас еще торчала в одиночестве в отеле «Сесиль». Бутрос тебя пожалел, он не хотел, чтобы ты зря теряла время…
Аурелия задумалась. Неужели, в самом деле, так сложно соблазнить прекрасного Давида? Впрочем, это сделало бы победу более желанной. Пока же любовные утехи с Бутросом и Элен вполне ее устраивали, и она не сгорала от нетерпения увидеть Давида. Он может и подождать. В любом случае, она ничего не теряет…
– Ну, что было дальше, Элен, рассказывай. Он выиграл дело этого типа, а потом?
– Гюнтер пригласил его к нам домой на обед… Мне он показался забавным… милым… чувственным… Узнав, что я обожаю лошадей, он предложил мне покататься на своих.
– Вот тут-то вы и…
Элен толкнула Аурелию ножкой:
– Как же ты нетерпелива! Дай мне дорассказать…
Она поудобнее устроилась в плетеном кресле, Аурелия покрепче прижалась к ее ногам.
– Сначала он предложил мне покататься на его андалузской кобылке, резвой, но послушной… Почти каждое утро я ездила к нему на конюшню. После обеда он, как правило, оставлял свой кабинет и присоединялся ко мне.
– Он намекал тебе как-нибудь, что…
– Ничего особенного… Так… делал комплименты, целовал ручку… Потом он провожал меня домой. Я знала, что он недавно женился, и мне казалось, что он без ума от своей жены…
– А ты? Ты в него влюбилась?
– Скажем так, я думала о нем во время сиесты… очень часто…
– Так, значит, ты сама предложила ему?.. – девушке не терпелось узнать развязку.
– Не совсем так… Все произошло довольно неожиданно. Тогда он только что приобрел чистокровного арабского жеребца. Превосходный экземпляр, статный, голова как у оленя, просто загляденье! Мне безумно хотелось на нем прокатиться, но Бутрос считал, что конь слишком горяч для меня. Однажды утром, когда конюх отвернулся, я вывела Нура из денника и вскочила верхом, без седла. Нервная дрожь пробежала по его спине, но я справилась, у меня сильная рука. Сначала мы прошлись рысью в загоне. Барьер был открыт, и я направила коня на свободу. Мы вырвались и вдоволь покатались галопом. Никогда раньше я не встречала такую умную лошадь… и такую изысканную, интеллигентную… Ты когда-нибудь ездила верхом?
