На острове любви - Шерил Сойер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Если только вы не наделены исключительной памятью, а я думаю едва ли…
— Вы не знаете, какое странное образование я получила. Мне никогда не разрешали брать книгу в руки… мне не разрешали читать, уединившись. Все, что я знаю, пришлось освоить за один прием. Я развила в себе способность запоминать и до сих пор не утратила ее. Не сомневайтесь, я запомнила, что вы сказали. И когда снова обнаружила то же самое в той книге, читая строчку за строчкой, я слышала ваш голос. Я восхищена той книгой. Я горжусь тем, что знаю человека, написавшего ее. — Ги ничего не ответил и бесстрастно смотрел на Айшу. Обескураженная этим молчанием, она сказала: — Вы, конечно же, понимаете, что я об этом никому не скажу. Я сохраню ваш секрет.
— Я никогда не высказываю догадок об авторстве запрещенных книг, — заметил Ги. — В их издании участвуют многие: издатель, печатник, книгопродавец — если одному из них грозит опасность, тогда рискуют все.
— Вы не хотите говорить со мной об этой книге?
— Тут не о чем говорить.
Подавленная Айша смотрела в окно, пряча от него свое лицо. Уже давно они исповедовали одни и те же мысли, хотя порой их мнения расходились. Ги, говоривший живо и раскованно, стал ее ментором. Но такую важную тему он отказался обсуждать с Айшой: ее доброе мнение и дружба для него ничего не значили.
Слезы покатились по ее щекам. Айшу охватил ужас: покинув Мартинику, она решила добиваться тайной цели, ни на что и ни на кого не обращая внимания. Она ни за что не призналась бы, как рассчитывала на доброту этого мужчины, который по своей расе, рождению и титулу должен был стать ее врагом.
Когда экипаж доехал до угла улицы Маленьких Августинцев, Айша вынула носовой платок и смахнула постыдные слезы. Ги, заметив это, посмотрел на нее:
— Поверить не могу. Какая же вы странная женщина! — Он взял руку Айши и сжал ее. — Вы дерзко отказываете мне в праве быть осторожным, а сами скрываете от меня все! Я хочу, чтобы вы доверяли мне, но нет, я должен верить вам на слово: в ваше прошлое, в ваши цели. Однако это не помешало мне стать вашим другом. Вы хотите разочаровать меня теперь, когда я впервые решил не посвящать вас в свои секреты?
Айша отняла у него руку:
— Я удивляюсь, как вы вообще находите для меня время.
— Что вы хотите сказать? Что отвергаете мою дружбу?
— Мы не равны. Я ничто. Поэтому бессмысленно говорить б том, что мы друзья.
Ги, ничего не понимая, испытывал досаду, а у Айши снова потекли слезы.
— Боже милостивый, да перестаньте же! Вы ставите меня в ужасное положение. Послушайте, ваше общество — самое главное для меня. Не забывайте о сегодняшнем вечере: я так страшился его. Я всегда клялся, что моя нога никогда не ступит в Версаль, нарушил эту клятву и застрял там на весь этот невыносимый вечер. Но зато в вашем обществе, а это доставило мне истинное удовольствие. Пусть кто-нибудь посмеет сказать мне, что рядом с вами хотя бы секунду можно скучать. Жаль, что этого недостаточно для дружбы. Жаль, если вы считаете, что нам больше нечего сказать друг другу: по-моему, наша дружба только начинается.
В этот момент экипаж остановился во дворе. Тут же появился Гидо, и Ги де Ришмон недовольно взглянул на него, удивив слугу. Айша понимала лишь одно — она не выйдет из кареты, пока не уладит разногласия с молодым человеком, сидевшим напротив нее.
Ги неуверенно посмотрел на Айшу и протянул ей руку.
— Друзья?
Айша взяла его руку, и оба рассмеялись. Так необычно закончился тот день, но его завершение принесло ей облегчение.
В этот холодный ноябрьский день Жервез де Моргон ликовал. Когда у него возникало такое настроение, ему хотелось интимной близости. Увы, придется ждать до вечера, тогда он пригласит к себе горничную с постоялого двора. Жервез наслаждался этой мыслью, пока его везли по улицам Нанта к банкиру. Эта безмолвная девушка горела желанием, но была робка. Ему придется заставить ее проявить большую изобретательность, чем в предыдущую ночь. В Париже Жервеза отлично ублажала экономка. Ее ласки ничего не стоили, она позволяла ему творить такое, от чего отказалась бы не одна шлюха, к тому же после всего ему не нужно было разговаривать с ней. Жервез не понимал, с какой стати выкладываются другие мужчины, чтобы снискать благосклонность дамы из высшего общества или содержать куртизанку. Женщины утомляли Жервеза, но он стремился угодить обществу. Только ради него он мог пойти на жертву.
Две встречи в тот день помогли Жервезу составить отчетливое представление о единственной женщине, представлявшей для него интерес — Шарлотте де Нови. Первая встреча произошла с агентом по снабжению из Рошфора. Вторая — с молодым человеком, которого Жервез отправил на Мартинику. Тот недавно вернулся, раздобыв исключительно важную информацию.
Айша — он представил, как шепчет этой девушке ее же имя среди парижской толпы. Жервез всегда с наслаждением думал о власти, которая поможет ему подчинить ее, если он того захочет. Теперь Жервез обрел над ней полную власть. Однако время еще не подошло. Жервез улыбнулся, вспомнив нетерпеливую графиню де Шату, которая никак не могла понять, почему ее соперница еще не разоблачена. Опасаясь, как бы та от досады не сболтнула лишнего, он отправил ей хитроумное письмо.
Бертран встретил Жервеза в своей уважительной манере, они обсуждали то, что банк «Братья Бертран» сделал для Жервеза за последние несколько месяцев. Поскольку Поль-Арман разместил свои капиталы в другом месте, их первая задача состояла в том, чтобы распространить слух по Нанту, будто тот человек ненадежный. Страховщики заволновались, когда Поль-Арман зафрахтовал новые корабли с рабами; его следующая сделка превысила номинал и была недостаточно застрахована. Два корабля покинули Эльмину, но один пошел ко дну во время шторма, и Поль-Арман потерпел значительные убытки.
Последние новости оказались столь же приятны: Поль-Арман потерял расположение своих партнеров на сахарных заводах, поскольку продал акции, чтобы купить своему зятю новых работников. Не прислушавшись к его совету, те осуществили проект по переоборудованию заводов новой техникой, а связанный с этим простой означал потерю продукции, что снизило доходы очистительного завода. Последняя выплата была просрочена, и партнеры Поля-Армана утверждали, что этот долг числится за
