Стихотворения, 1817–1822 - Александр Пушкин

* * *

Недавно бедный мусульманВ Юрзуфе жил с детьми, с женою;Душевно почитал священный АлькоранИ счастлив был своей судьбою;Мехмет (так звался он) прилежно целый деньХодил за ульями, за стадомИ за домашним виноградом,Не зная, что такое лень;Жену свою любил – Фатима это знала,И каждый год ему детей она рожалаПо-нашему, друзья, хоть это и смешно,Но у татар уж так заведено.Фатима раз – (она в то времяНесла трехмесячное бремя,А каждый ведает, что в эти временаИ даже самая степенная женаИмеет прихоти то эти, то другие,И, боже упаси, какие!)Фатима говорит умильно муженьку:«Мой друг, мне хочется ужасно каймаку.Теряю память я, рассудок,Во мне так и горит желудок;Я не спала всю ночь – и посмотри, душа,Сегодня, верно, я совсем нехорошо.Всего мне должно опасаться:Не смею даже почесаться,Чтоб крошку не родить с сметаной на носуТакой я муки не снесу.Любезный, миленькой, красавец, мой дружочек,Достань мне каймаку хоть крохотный кусочек».Мехмет разнежился, собрался, завязалВ кушак тарелку жестяную,Детей благословил, жену поцеловалИ мигом в ближнюю долину побежал,Чтобы порадовать больную.Не шел он, а летел – зато в обратный путьПустился по горам, едва, едва шагая;И скоро стал искать, совсем изнемогая,Местечка, где бы отдохнуть.По счастью, на конце долиныУвидел он ручей,

Добрел до берегов и лег в тени ветвей.Журчанье вод, дерев вершины,Душистая трава, прохладный бережок,И тень, и легкой ветерокВсё нежило, всё говорило:«Люби иль почивай!» – Люби! таких затейМехмету в ум не приходило,Хоть он и мог. – Но спать! вот это милоБлагоразумней и верней.За то Мехмет, как царь, уснул в долине;Положим, что царям приятно спать даноПод балдахином на перине,Хоть это, впрочем, мудрено.

ВЯЗЕМСКОМУ

Язвительный поэт, остряк замысловатый,И блеском колких слов, и шутками богатый,Счастливый Вяземский, завидую тебе.Ты право получил, благодаря судьбе,Смеяться весело над Злобою ревнивой,Невежество разить анафемой игривой.

* * *

Эллеферия, пред тобойЗатмились прелести другие,Горю тобой, я вечно твой.Я твой на век, Эллеферия!Тебя пугает света шум,Придворный блеск неприятен;Люблю твой пылкий, правый ум,И сердцу голос твой понятен.На юге, в мирной темнотеЖиви со мной, Эллеферия,Твоей красотеВредна холодная Россия.

* * *

Примите новую тетрадь,Вы, юноши, и вы, девицы,Не веселее ль вам читатьИгривой Музы небылицы,Чем пиндарических похвалВысокопарные страницыИль усыпительный журнал,Который был когда-то в моде,А нынче так тяжел и груб,Который вопреки природеБыть хочет зол и только глуп.

* * *

О вы, которые любилиПарнасса тайные цветыИ своевольные мечтыВниманьем слабым наградили,Спасите труд небрежный мойПод сенью покрова?От рук Невежества слепого,От взоров Зависти косой.Картины, думы и рассказыДля вас я вновь перемешал,Смешное с важным сочеталИ бешеной любви проказыВ архивах ада отыскал…

ДИОНЕЯ

Хромид в тебя влюблен; он молод, и не разУкрадкою вдвоем мы замечали вас;Ты слушаешь его, в безмолвии краснея;Твой взор потупленный желанием горит,И долго после, Дионея,Улыбку нежную лицо твое хранит.

* * *

Если с нежной красотойВы чувствительны душою,Если горести чужойВам ужасно быть виною,Если тяжко помнить вамЖертву тайного страданьяНе оставлю сим листамМоего воспоминанья.

ДEНИСУ ДАBЫДОВУ

Певец-гусар, ты пел биваки,Раздолье ухарских пировИ грозную потеху драки,И завитки своих усов;С веселых струн во дни покояПоходную сдувая пыль,Ты славил, лиру перестроя,Любовь и мирную бутыль.Я слушаю тебя и сердцем молодею,Мне сладок жар твоих речей,Печальный снова пламенеюВоспоминаньем прежних дней.Я всё люблю язык страстей,Его пленительные звукиПриятны мне, как глас друзейВо дни печальные разлуки.

* * *

Вот Муза, резвая болтунья,Которую ты столь любил.Раскаялась моя шалунья,Придворный тон ее пленил;Ее всевышний осенилСвоей небесной благодатьюОна духовному занятьюОпасной жертвует игрой.Не удивляйся, милый мой,Ее израильскому платьюПрости ей прежние грехиИ под заветною печатьюПрими опасные стихи.

ГЕНЕРАЛУ ПУЩИНУ

В дыму, в крови, сквозь тучи стрелТеперь твоя дорога;Но ты предвидишь свой удел,Грядущий наш Квирога!И скоро, скоро смолкнет браньСредь рабского народа,Ты молоток возьмешь во дланьИ воззовешь: свобода!Хвалю тебя, о верный брат!О каменщик почтенный!О Кишенев, о темный град!Ликуй , им просвещенный !

ЭПИГРАММА

Лечись – иль быть тебе Панглосом,Ты жертва вредной красотыИ то-то, братец, будешь с носом,Когда без носа будешь ты.

* * *

Умолкну скоро я!… Но если в день печалиЗадумчивой игрой мне струны отвечали;Но если юноши, внимая молча мне,Дивились долгому любви моей мученью:Но если ты сама, предавшись умиленью,Печальные стихи твердила в тишинеИ сердца моего язык любила страстный…Но если я любим… позволь, о милый друг,Позволь одушевить прощальный лиры звукЗаветным именем любовницы прекрасной!…Когда меня навек обымет смертный сон,Над урною моей промолви с умиленьем:Он мною был любим, он мне был одолженИ песен и любви последним вдохновеньем.

* * *

Мой друг, забыты мной следы минувших летИ младости моей мятежное теченье.Не спрашивай меня о том, чего уж нет,Что было мне дано в печаль и в наслажденье,Что я любил, что изменило мне.Пускай я радости вкушаю не в полне:Но ты, невинная, ты рождена для счастья.Беспечно верь ему, летучий миг лови:Душа твоя жива для дружбы, для любви,Для поцелуев сладострастья:Душа твоя чиста; унынье чуждо ей;Светла, как ясный день, младенческая совесть.К чему тебе внимать безумства и страстейНе занимательную повесть?Она твой тихий ум невольно возмутит;Ты слезы будешь лить, ты сердцем содрогнешься:Доверчивой души беспечность улетит.И ты моей любви… быть может ужаснешься.Быть может, навсегда… Нет, милая моя,Лишиться я боюсь последних наслаждений.Не требуй от меня опасных откровений:Сегодня я люблю, сегодня счастлив я.

ГРОБ ЮНОШИ

…Сокрылся он,Любви, забав питомец нежный;Кругом его глубокой сонИ хлад могилы безмятежной…Любил он игры наших дев,Когда весной в тени деревОни кружились на свободе;Но нынче в резвом хороводеНе слышен уж его припев.Давно ли старцы любовалисьЕго веселостью живой,Полупечально улыбалисьИ говорили меж собой:«И мы любили хороводы,Блистали также в нас умы;Но погоди: приспеют годы,И будешь то, что ныне мы;Как нам, о мира гость игривый,Тебе постынет белый свет;Теперь играй…» Но старцы живы,А он увял во цвете лет,И без него друзья пируют,Других уж полюбить успев;Уж редко, редко именуютЕго в беседе юных дев.Из милых жен, его любивших,Одна быть может слезы льетИ память радостей почившихПривычной думою зовет…К чему?…Над ясными водамиГробницы мирною семьейПод наклоненными крестамиТаятся в роще вековой.

Там, на краю большой дороги,Где липа старая шумит,Забыв сердечные тревоги,Наш бедный юноша лежит…Напрасно блещет луч денницы,Иль ходит месяц средь небес,И вкруг бесчувственной гробницыРучей журчит и шепчет лес:Напрасно утром за малинойК ручью красавица с корзинойИдет и в холод ключевойПугливо ногу опускает:Ничто его не вызываетИз мирной сени гробовой…

* * *

Тадарашка в вас влюбленИ для ваших ножек,Говорят, заводит онРод каких-то дрожек.Нам приходит не легко;Как неосторожно!Ох! на дрожках далекоВам уехать можно

НАПОЛЕОН

Чудесный жребий совершился:Угас великой человек.В неволе мрачной закатилсяНаполеона грозный век.Исчез властитель осужденный,Могучий баловень побед,И для изгнанника вселеннойУже потомство настает.О ты, чьей памятью кровавойМир долго, долго будет полн,Приосенен твоею славой,Почий среди пустынных волн…Великолепная могила!Над урной, где твой прах лежит,Народов ненависть почила,И луч бессмертия горит.Давно ль орлы твои леталиНад обесславленной землей?Давно ли царства упадалиПри громах силы роковой;Послушны воле своенравной,Бедой шумели знамена,И налагал ярем державныйТы на земные племена?

Когда надеждой озаренныйОт рабства пробудился мир,И галл десницей разъяреннойНизвергнул ветхий свой кумир;Когда на площади мятежнойВо прахе царский труп лежал,И день великий, неизбежныйСвободы яркий день вставалТогда в волненьи бурь народныхПредвидя чудный свой удел,В его надеждах благородныхТы человечество презрел.В свое погибельное счастьеТы дерзкой веровал душой,Тебя пленяло самовластьеРазочарованной красой.И обновленного народаТы буйность юную смирил,Новорожденная свобода,Вдруг онемев, лишилась сил;Среди рабов до упоеньяТы жажду власти утолил,Помчал к боям их ополченья.Их цепи лаврами обвил.И Франция, добыча славы,Плененный устремила взор,Забыв надежды величавы,На свой блистательный позор.Ты вел мечи на пир обильный;Всё пало с шумом пред тобой:

Европа гибла – сон могильныйНосился над ее главой.И се, в величии постыдномСтупил на грудь ее колосс.Тильзит!… (при звуке сем обидномТеперь не побледнеет росс)Тильзит надменного герояПоследней славою венчал,Но скучный мир, но хлад покояСчастливца душу волновал.Надменный! кто тебя подвигнул?Кто обуял твой дивный ум?Как сердца русских не постигнулТы с высоты отважных дум?Великодушного пожараНе предузнав, уж ты мечтал,Что мира вновь мы ждем, как дара:Но поздно русских разгадал…Россия, бранная царица,Воспомни древние права!Померкни, солнце Австерлица!Пылай, великая Москва!Настали времена другие,Исчезни, краткий наш позор!Благослови Москву, Россия!Война по гроб – наш договор!

Оцепенелыми рукамиСхватив железный свой венец,Он бездну видит пред очами,Он гибнет, гибнет наконец.Бежат Европы ополченья!Окровавленные снегаПровозгласили их паденье,И тает с ними след врага.И всё, как буря, закипело;Европа свой расторгла плен;Во след тирану полетело,Как гром, проклятие племен.И длань народной НемезидыПодъяту видит великан:И до последней все обидыОтплачены тебе, тиран!Искуплены его стяжаньяИ зло воинственных чудесТоскою душного изгнаньяПод сенью чуждою небес.И знойный остров заточеньяПолнощный парус посетит,И путник слово примиреньяНа оном камне начертит,

Где, устремив на волны очи,Изгнанник помнил звук мечейИ льдистый ужас полуночи,И небо Франции своей;Где иногда, в своей пустынеЗабыв войну, потомство, трон,Один, один о милом сынеВ уныньи горьком думал он.Да будет омрачен позоромТот малодушный, кто в сей деньБезумным возмутит укоромЕго развенчанную тень!Хвала! он русскому народуВысокий жребий указал,И миру вечную свободуИз мрака ссылки завещал.

* * *