Славные парни. Жизнь в семье мафии - Николас Пиледжи

Эти заведения всегда были нечистыми. Я хочу сказать, что или владелец был букмекером, использовавшим заведение, как прикрытие, или ростовщиком, или в подвале продавалось краденное добро. Я хочу сказать, что мы не заходили в ресторанчики для старушек, вроде "Шраффтс" [22].

Мы отправлялись в безумно дорогие рестораны с красными стенами и фешенебельные ночные клубы - мы называли их местечками - то есть, куда были вложены деньги. Там бывали девочки и подпольные игры.

Владельцы и менеджеры всегда нас знали. Мы тратили деньги. Отлично проводили время. Разбрасывались счетами. Записывали все на свой счет. Выписывали щедрые чаевые официантам и старшему официанту. А почему бы нет? Мы были в этом хороши. За ночь прожигали больше, чем целая делегация стоматологов с их женами за всю неделю.

Затем, спустя пару недель, когда счета подскакивали к тысяче, к нам подходил владелец. Он пытался быть самой любезностью. Но как он ни пытался быть обходительным, мы всегда устраивали скандал.
- Ах ты говнюк! - кричали мы.

После того, как я столько денег просрал в твоем кабаке! Ты осмеливаешься оскорблять меня перед друзьями? Зовешь меня нищим? Козел, ты труп. Ты жалкий ублюдок... - И тому подобное.

Ты кроешь его и кричишь, затем бросаешь в него стакан или тарелку, словом, доводишь себя до кипения. То есть, хоть ты и понимаешь, что блефуешь, но все равно готов растерзать козла. Потом обычно кто-то оттащит тебя от него, а ты грозишься сломать уроду ноги.

Теперь у парня проблема. Он знает, кто мы. Знает, что мы можем переломать ему ноги, а он даже не пикнет. Он не может пойти к копам, поскольку у него своих проблем хватает, и копы вытрясут из него больше того, что тот уже платит.

К тому же он знает, что копы у нас в кармане. А станет дергаться, его бизнес сгорит. Ему не остается ничего, кроме как пойти и повидать Поли. Выходить напрямую он не станет. Он пойдет к тому, кто связан с Поли. Фрэнки Вошь. Стив ДиПаскуале. Бруно Фаччиоло.

Если у парня есть связи, встреча с Поли состоится. Скажу вам честно, тут Поли сама душевность. Он сочувствует. Ворчит, что не знает, что с нами делать. Обзывает нас психопатами.

Он жалуется парню, что без конца твердит нам одно и то же, а мы его не слушаем. Что мы доставляем ему массу неприятностей. Из-за нас у него проблемы по всему городу. И тогда парень понимает, что настало время сказать, что он не останется в долгу, если Поли избавит его от нас.

Слово следует за словом, и вскоре уже парень отваливает Поли пару сотен в неделю. К тому же твой счет забыт. Все гладко.

Теперь Поли - его партнер. Любые проблемы, и он идет к Поли. Проблемы с копами? Он идет к Поли. Проблемы с поставками? Он звонит Поли. И конечно помощь взаимна. Теперь Поли может внести в списки сотрудников заведения досрочно освобожденных, может отдать поставки спиртного и продовольствия своим друзьям.

Плюс страховка. Кто оформляет страховку? За этим всегда нужно обращаться к политикам, и политики, друзья Поли, кладут в карман комиссионные. Плюс обслуживание. Кто чистит заведение? Я хочу сказать, что гангстеры могут вытянуть доллар из каждой части бизнеса.

А если Поли решит пустить заведение ко дну, то может еще больше денег из него вытрясти. Взять, например, банковские кредиты. Заведение в бизнесе, скажем, лет двадцать-тридцать. У него свой банковский счет.

Есть свой кредитный сотрудник, который может прийти и дать ссуду на расширение бизнеса. Конечно, можешь взять деньги и забыть о расширении бизнеса, потому что хочешь пустить его по миру.

А если у заведения кредитная линия, то можешь позвонить поставщикам и попросить их прислать товар.

Можешь позвонить новым поставщикам и заставить их подогнать товары грузовиками, потому что у бизнеса хороший кредитный рейтинг. Оптовики всегда ищут новые точки сбыта. Они не захотят тебя отвергать.

Торговцы хотят сбыть свои товары. Ты начинаешь заказывать. Заказываешь ящики с виски и вином. Заказываешь мебель. Заказываешь мыло, лампы, огромное количество продуктов. Стейки. Две сотни филе. Упаковки свежих лобстеров, крабов, креветок. В дверь потоком льется столько добра, что кажется, наступило Рождество.

Как только в одну дверь заходят товары, ты сбываешь их с другой. Продаешь добро в полцены другим заведениям, и поскольку не собираешь возвращать деньги владельцу, то все что продаешь - кладешь в свой карман.

Некоторые парни открывали на это добро новые места. Ты просто доил заведение до дна. Пускал по миру. А затем, если тебе и этого недостаточно, пускаешь красного петуха, чтобы получить страховку.

И нигде Поли не фигурировал партнером. Никаких имен. Никаких бумаг. Поли не нужны были бумаги. Тогда, в шестидесятые, я знал, что Поли, кроме разорения одних заведений, имел долю в трех десятках других.

Сотня здесь, две или три там. Он процветал. Помню, как он однажды мне признался, что отложил полтора миллиона. Он всегда пытался убедить меня откладывать деньги, но я не мог. Он сказал, что держит деньги в сейфе. Я же отвечал, что мне не нужно копить, потому что я всегда смогу заработать еще.

И я был не одинок. Все, кого я знал, занимались денежными махинациями, и почти никого никогда не ловили.

Именно это люди непосвященные не могли понять. Когда ты пускаешься на разные махинации, а все знают, чем ты занимаешься, но никого не ловят, разве что случайно, к тебе приходит мысль, что, может, и не все так опасно. Существовали сотни способов провернуть аферу.

Тебе не приходилось продавать паленый товар или кого-то прижимать. Один из соседских парней был менеджером местного супермаркета, одного из гигантской сети, с десятью кассами и полуторапроцентной маржей.

Он всегда был преданным сотрудником, и на него не обращали особого внимания, пока он не вышел в отпуск, а головной офис не прислал рабочих, чтобы установить новые кассы.

Рабочие пришли в супермаркет со своими чертежами и решили, что попали не туда. Оказалось, что в супермаркете вместо десяти - одиннадцать касс.

У головного офиса не ушло много времени на то, чтобы понять, что кто-то поставил свою собственную кассу, и стоимость всех товаров, проведенных на одиннадцатой, ушла в чей-то карман.

Когда наш приятель вернулся из отпуска, его уже поджидали копы, но он был местным героем.

Его уволили, но из-за того, что он все отрицал и отказался давать показания, его не удалось посадить за решетку. Аферы и махинации были также связаны с тотализатором. Ни один день не проходил без каких-либо ставок.

Когда я был при деньгах, то ставил десять тысяч долларов на разницу в счете в баскетболе, и я не ставил лишь на одну игру. Я мог бросить десятки тысяч долларов на весь широкий спектр субботних игр.

Джимми ставил по тридцать-сорок тысяч долларов на футбол. Мы ходили на ипподром, бросали кости в Лас-Вегасе, резались в карты, ставили на все, что двигалось. Никакой радости в мире с этим не сравниться, особенно, если ты поймал преимущество на ставке.

И были парни вроде Рича Перри, которые могли дать тебе накол. Он был гением. Еще задолго до того, как кто-либо задумался об этом, Перри нанял с дюжину людей по всей стране, чтобы те наблюдали за университетским спортом.

Он знал, в каком состоянии поле, травмы ведущих игроков, пил ли перед игрой квотербек, одним словом, всю ту информацию, что давала преимущество.

Он отыскивал эти новости, которые никогда не передавались по радио, в колледжских газетах небольших городков, и у него были люди, которые звонили ему за минуту перед ставкой.

Он был мозговым центром, который знал, как увеличить наш на выигрыш в суперфекте на лошадиных скачках. Некоторое время мы так преуспевали, что приходилось давать по десять процентов посредникам, которые обналичивали выигрыш вместо нас, чтобы не всполошить букмекеров.

Тут крутилось столько денег, что некоторые парни - те, что засветились в полиции и не хотели фигурировать победителями - даже нанимали копов, которые вместо них обналичивали выигрышные билеты.

В суперфекте - которую позже запретили - игрок должен был угадать первых четырех финишеров в точном порядке. Перри смекнул, что если заставить двух или трех жокеев придержать лошадей на финише или не выйти на старт, то можно исключить двух-трех лошадей из гонки.

Тогда мы могли при минимальных затратах покрыть все оставшиеся комбинации. Так, например, чтобы покрыть все возможные комбинации в заезде с восемью лошадьми, требовалось тысяча шестьсот восемьдесят трехдолларовых билетов на сумму в пять тысяч сорок долларов.

Поскольку максимальная сумма выигрыша составляла в среднем три тысячи долларов, то прибыль исключалась. Выбивая из заезда двух-трех лошадей, мы могли гарантировать себе выигрыш, поскольку теперь оставалось триста шестьдесят выигрышных комбинаций, которые обходились нам в тысячу восемьдесят долларов.