Рассвет любви - Шеннон Дрейк

— Против этого трудно возразить, — пробормотал Брендан, осушив рог до дна, и покачал головой. Но в душе он признавал, что в чем-то Уоллес прав. Сколько раз он слышал о том, что битву при Фолкерке можно было бы выиграть, если бы Джон Коммин Рыжий не увел свою конницу с поля боя. Коммин был двоюродным братом низложенного короля Джона, за права которого и сражался сейчас Уоллес. Роберт Брюс, который сейчас вместе с Коммином правил Шотландией, в отличие от него никогда не сражался бок о бок с Уоллесом. Своим главным врагом Брюс считал короля Эдуарда. А в дни мира Брюс и Коммин продолжали поддерживать некоторое хрупкое равновесие. Но накануне их отплытия во Францию Брюс сложил с себя сан наместника, и тут же поползли слухи, что он, дескать, намерен искать мира с Эдуардом. Вероятно, доля правды в этом была, ведь Брюсу было что терять.

— И довольно об этом, Брендан! — рявкнул Уоллес.

— Просто я тут подумал…

— Ладно, давай говори!

Брендан посмотрел в глаза человеку, которому он поклялся в верности.

— Хорошо, тогда слушайте. Вы никогда не изменяли своему слову. Вы сражались не ради золота, а ради Шотландии. Эдуард многое бы дал, чтобы заполучить вас. А король Норвегии Хокон принял бы вас с распростертыми объятиями и наделил бы богатыми землями… дал бы вам титул. Филипп уже знает, что вы плывете во Францию, а наш друг архиепископ Ламбертон много раз говорил ему о вас и о том, как высоко он вас ценит. Нам и раньше случалось бывать во Франции, вращаться при французском дворе. Ездили мы и в Италию. Словом, делали все, чтобы не дать Филиппу заключить договор с англичанами в ущерб интересам Шотландии. И, однако, во Франции примут нас с радостью. Филипп охотно доверил бы вам командование одной из своих армий и осыпал бы вас почестями. Но вы, сэр — да простится мне моя дерзость, — вы упрямы как осел и охотно променяете все это на возможность сражаться и дальше. Наши таны — да будут во веки веков прокляты их черные души — отвернулись от нас, когда мы одерживали одну победу за другой! Наперебой скорбят о судьбе несчастной Шотландии, а сами вечно дерутся между собой, как пауки в банке! Кто будет нашим королем? Лично я, будь я им, не стал бы сражаться. Извините, сэр Уильям. Порой, да простит меня Бог, я ломаю голову: как мы надеемся победить Эдуарда, когда между собой-то разобраться не можем?

Брендан гадал, не разгневали ли Уоллеса его слова, но тот в ответ только мрачно усмехнулся. А потом вдруг, одобрительно хлопнув Брендана по спине, зычно захохотал.

— Так, значит, упрямый осел, говоришь?

— Ну… разве что иногда.

— Да, сынок, тут ты прав. Если Роберт Брюс не отступится от меня, он может разом потерять все, что имеет. Он уже узнал вкус власти. И сейчас вбил себе в голову, что женится на наследнице английского престола. Ходят слухи, что он, сраженный ее красотой, влюбился в нее. Тут уж ничего не поделаешь, парень, — не он первый, не он последний. Сколько мужчин готовы были продать не только свою страну, а и саму душу дьяволу, и все из-за любви к женщине. — Уоллес поднял руку. — Запомни мои слова: пока что Роберт Брюс на стороне Шотландии. Ты прав, он мечтает о короне. Да и его семья тоже. Может, он и есть единственный, достойный того, чтобы возложить ее на себя… не знаю. Но и Джон Коммин тоже спит и видит себя на этом престоле. Оба они весьма могущественны. Я никогда не поверю, что Коммин намеренно бросил нас на произвол судьбы при Фолкерке. Думаю, среди его людей просто началась паника и он ничего не смог поделать.

— Вы слишком добры к нему, сэр. Многие говорят, что он был рад вашему поражению, потому что не хотел возращения Баллиола — ведь тогда все его надежды на трон пошли бы прахом, а ведь он тоже мечтает о короне.

— Слишком многие о ней мечтают, в этом-то и беда! — воскликнул Уоллес. — В этом их слабость, но в этим и моя сила. Мне корона не нужна! Я сражаюсь только за свободу для моей родины!

— Но армия разбита!

— Да, это так. И без помощи танов я могу надеяться только на помощь простых людей. Однако вести их сейчас против Эдуарда — это самоубийство. Нет, лучше попробуем воспользоваться дипломатией и заручиться помощью со стороны.

Брендан задумчиво уставился на воду.

— Ну, что скажешь, .мой юный друг? — Брендан мрачно покачал головой.

— Когда вы сложили с себя обязанности правителя и бароны съехались на встречу в Пибле, это ведь один из моих родственников предложил конфисковать ваши земли в наказание за то, что вы оставили страну без разрешения ассамблеи? Сэр Дэвид Грэм, верно?

И снова на лице Уильяма отразилось удивление.

— Мой брат Малколм был там. Он бы не позволил им сделать такую глупость.

— Послушай, Брендан, я вовсе не намерен считать тебя ответственным за то, что сделал кто-то из твоей родни. Грэм говорил не от себя — ведь недаром же он человек Коммина. Нельзя винить его за это. А мой брат держит слово перед Робертом Брюсом, которому он поклялся в верности много лет назад. Он давно уговаривает меня, что лучшего короля, чем Брюс, нам нечего и искать. Дескать, именно ему предстоит защитить Шотландию от притязаний Эдуарда. Если бы ты только знал, как трудно принимать какие-либо решения, когда море крови, пролитой нами, застилает глаза! И Брюс, и Коммин — оба молят Бога, чтобы тот поскорее призвал к себе короля Эдуарда. Ведь он уже немолод, а его сын делам государственным предпочитает игры и попойки в компании своих фаворитов. Может быть, в этой войне наше главное оружие — время? Ведь не будет же Эдуард жить вечно!

— Порой мне кажется, что именно так и будет.

— Что ж, а пока нам предстоит скоро увидеть другого монарха — короля Франции. Того, кто, по твоим словам, будет рад видеть нас на своей земле, особенно в компании пленного пирата. — Помолчав некоторое время, Уильям испытующе взглянул на Брендана. — Да… пирата и наследницу. Интересная парочка, верно? Кажется, кто-то мне говорил, что леди Элинор все еще нездорова?

Брендан раздраженно поморщился.

— Ей уже лучше. Марго уверена, что она выживет, а Марго редко ошибается. И потом, если леди Элинор и больна, то она сама виновата в этом. Никто не заставлял ее прыгать за борт в такую погоду.

Расхохотавшись, Уоллес хлопнул себя по коленке.

— Кровь Христова! Эта женщина по мне!

— Не думаю. Держу пари, она, как и все англичане, уверена, что у вас под плащом хвост с копытами и что все мы, шотландцы, — исчадия ада и слуги дьявола.

— Большинство англичан считают именно так. Знаешь, Брендан, у меня на совести немало грехов, но, клянусь Богом, я не совершал и половины тех преступлений, что мне приписывают. Кстати, я кое-что знаю об этой женщине. Ведь это она в битве при Фолкерке встала во главе отряда и повела его в бой. А все потому, что горстка негодяев, утверждавших, что действуют по моему приказанию, подожгла деревню. Что ж, пусть так. В конце концов, я действительно сжег немало английских деревень. Я грабил и убивал англичан повсюду, где только мог. Правда, невинных я не трогал — сражался только с теми, кто держал в руках оружие. Напомни ей про Берик, где люди ее короля, проезжая по улицам, не погнушались прикончить даже беременную женщину!