Держи меня крепче - Рида Сукре

«милую» старушку, опасавшуюся простыть в сорокоградусную жару, которая до этого бодро семенила в сторону здания автобусной станции и ворчала, поглядывая на меня с братом, костеря балаган, который мы развели. Метить в неё специально никому адекватному бы и в голову не пришло, что представляет из себя полумиллионный народ «старушки» любому известно. Мне заранее стало искренне жаль обливателя.

— Да как ты посмел! — гневно завопила бабуля-одуванчик, на поверку всё же оказавшейся обычной зловредной кикиморой. — Глаза разуй, убогий! А ну, быстро спустился, я тебе руки буду отрывать!

— Бабуль, да я ж случайно! — начал оправдываться дяденька.

— Случайно?! У тебя, недоумок, все конечности не оттуда растут! Я старая, немощная, болезненная женщина, еле передвигаюсь, разогнуться не могу, а он случайно меня обливает? — разошлась старушка.

— Что же вы обзываетесь, а сами уже в почтенном возрасте! — покачал головой «снайпер».

— Вот именно — я в почтенном возрасте! А где уважение к ветеранам? Нет у вас, молодёжи, ни капли уважения ни к другим, ни к себе. Вот ты, — старушка кивнула в мою сторону, — ведёшь себя как девка гулящая. Где это видано, чтобы орать в публичном месте и в подобном виде разгуливать?

Я недоуменно стояла, медленно моргала, не зная, что ответить почтенному раритету. Нагрубить старшему я бы никогда не посмела. Если только в мыслях. Но, как говорится, не пойман — не вор. Егор тоже грубить бабуле не собирался, ему пришло в голову разрулить ситуацию мирно:

— Ну что вы такое говорите? Она очень порядочная девушка.

— Порядочная? — хмыкнула в ответ бабуля. — Знаю я таких… порядочных. Сам, небось, тоже считаешь себя безгрешным? А что же милуешься с ней у всего честного народа на виду?

— Все совсем не так! Это моя сестра, мы с ней знаете, как давно не вид… — попытался убедить старушку Егор.

— И знать не хочу! А тебе, деточка, — снова обратилась ко мне она, — я бы посоветовала, лапшу с ушей снять. Дурят вам, малолеткам контуженным, головы, а вы и рады. Смотреть тошно! — сплюнула ветеранка.

Если бы Леся была здесь, она бы молчать не стала. Облила бы её с ног до головы отборным матом и ушла довольная. Иногда я завидовала её подвешенному языку. Например, сейчас.

Егор, поняв, что интеллигентно от бабули ничего не добьётся, если она его и слушать не хочет, решил пошутить:

— Да, бабуль, вы правы. Пойду, отведу её, помогу макароны собрать.

— Ополоумел совсем? — мне показалось, что бабка на нас с кулаками накинется, потому что она засеменила в нашу сторону с нехорошим выражением сморщенного гневного лица. Дальнейшие её действия оказались для меня, как, впрочем, и для всех случайных свидетелей нашей перепалки, неожиданными. Потому что «старая, немощная, болезненная женщина» схватила меня за локоть и спрятала за свою «могучую» спину как можно дальше от Егора. — Портить жизнь молодым курочкам — вот твой удел! А чего добился в жизни? Да ничего — вижу по слащавому лицу! Хоть одну да сберегу от тебя, маньяка недоделанного!

В этот момент «слащавое» лицо «маньяка» выражало крайнюю степень недоумения. Моё, кстати, тоже. Я и представить не могла, что в кои-то веки найдётся человек, который захочет защитить меня от моего собственного брата. Это звучало так абсурдно, что как только эта мысль пришла мне в голову, я сразу же взглянула в глаза Егору. Даже и упоминать не стоит, что и его посетила подобная мысль. Наши взгляды пересеклись и мы, как по щелчку, расхохотались, да так сильно, что устоять на месте было нереально. Выгибаясь от хохота, посматривая на удивлённо таращащуюся то на одного, то на другого старушку, смех немного затухал, чтобы возникнуть с новой силой, ещё громче и заразительнее. В конце концов, бабуля махнула рукой:

— Олухи. Ржут как кони. Тоже мне — поколение новое. Поколение придурков безмозглых, — ворчала она, удаляясь с площадки.

А мы все не могли остановить смехотворящие спазмы. Тогда дядечка с гидрантом, воодушевившись, как он явно полагал, общей победой, решил нас отблагодарить, повторно облив водичкой. Постепенно смех стих. Мы, всё ещё всхлипывая время от времени, направились к машине.

3

Дома меня действительно ждал сюрприз. Я себе такого и вообразить не могла, хотя с фантазией у меня всё окей. Этот сюрприз включал в себя папиного брата дядю Макса и трёх его чад, двойняшек, как и я с Егором, Соню и Стаса, и ещё одно милое создание по имени Арсений, которого все зовут Сеней. У нас семья, вообще, очень интересная в плане генетики. С папиной стороны рождаются лишь двойняшки: брат и сестра, причём через поколение. То есть мама папы, бабушка Рада, имела двойняшку по имени Родион, который до столь достопочтенных лет не дожил, я его не видела никогда, но о существовании знала. Зато ни мой папочка, ни дядя Макс сестрёнок-двойняшек не имеют, родившись интервалом в несколько лет. А вот их дети, мы, очень даже имеем. Зато наши детишки будут одиночками.

Есть ещё одна генетическая предрасположенность. На этот раз касающаяся лишь мужской линии. Наших пап, дедушек, прадедушек, пра-прадедушек и т. д. и т. п., всех, короче, бросают жены, оставляя детей на их шее. Так что наши папы — они одновременно и мамы. Сколь бы каждый из них не верил в то, что именно ему суждено разрушить древнее проклятие (а что это может быть, как не проклятие?), пока это не удавалось никому. Наша мама умерла при родах, вызвавших осложнения, а папа так и не женился вновь. Дядю Макса жена бросила, когда Соне и Стасу было по шесть лет. Мамы они не помнят.

Нам с Егором тогда было по восемь лет, когда дядя Максим со скорбным выражением лица, которого до этого ни разу не видел не один из нас, считая дядю самым позитивным человеком на планете, приехал к нам с сонными детишками на руках. Они с отцом тихо переговорили на кухне, пока мы укладывали малышек спать в свои кровати. На следующий день с утра папа заявил, что они переезжают к нам. Вопросов «А почему? Надолго?» с нашей стороны не последовало, за что оба были благодарны, так как объяснять таким мелюзгам, как мы, о превратностях судьбы им было не с руки.

Тогда у нас была крохотная двухкомнатная квартира — для трёх человек в самый раз, но для шести-персонажной семьи она была скромновата. Поэтому дядя Максим продал свою квартиру и выкупил трёхкомнатную у наших соседей. Объединив обе квартиры, получилась огромная, как футбольное поле, пятикомнатная квартира.