Привет, красотка! - Патрик Санчес

— Как можно высказываться против крещения? Руби, ты что, принимаешь наркотики? — строго спросила Дорис. — Повторяю, девушка выглядела бы гораздо миловиднее, сними она чадру. Ей так решительно не идет.

— Это не чадра, а хиджаб. К твоему сведению, ты тоже выглядишь куда лучше без черной сажи на лбу в Пепельную среду[18].

— Хм-м, — протянула Дорис, приподняв брови и устремив взгляд на потолок, словно действительно размышляла над словами дочери. — Как, опять повысили цены? — вскрикнула она, начав читать меню.

— Нет. Это то же меню, которое нам давали последние тридцать посещений.

Руби размышляла над списком блюд. Голоса в голове не заставили себя ждать: «Закажи салат, Руби! Возьми «рути-тути» из свежих фруктов». — «Нет, куриную грудку-гриль». — «Да ладно, ты и так толстая, что тебе сделается от лишнего жареного стейка по-деревенски?»

Молодая официантка подошла к столику принять заказ.

— Это у вас почем? — спросила Дорис, ткнув пальцем в одно из блюд, нарисованных на обложке.

— Кажется, шесть девяносто пять.

— Могу я к этому взять французских тостов вместо блинов?

— Конечно. Это будет стоить еще полтора доллара.

— Полтора доллара? Святый Боже, я же не собираюсь покупать весь ресторан, прошу ломтик хлеба, панированный в яйце.

— Принесите ей французский тост, — вмешалась Руби с извиняющейся улыбкой. — А мне — сандвич с горячим ростбифом и картофельным пюре.

— Какое пюре, Руби? Возьми салатика, — ужаснулась Дорис.

— Я не хочу салата, — отрезала Руби с детской обидой и повернулась к официантке: — Пожалуй, это все.

— Что будете пить?

— Принесите нам воды.

— Хорошо, ваш заказ скоро будет, сказала официантка, отходя.

— Руби, жаркое в твоей диете не значится.

— Я не на диете, мама, — ответила Руби.

— Как? А мне казалось, что да.

— Ну а мне — нет, и я не хочу слушать твои нападки из-за моего лишнего веса.

— Что-нибудь случилось, дорогая? Уж не принимаешь ли ты наркотики?

— Нет. Мне нужно найти квартирантку и сдать комнату. Вчера я встретилась с парой кандидаток, но это оказался просто парад уродов.

— Вот видишь! Я всегда предлагала тебе придерживаться диеты.

— Что? — со смехом переспросила Руби. Реплика матери была оскорбительной, но Дорис ухитрялась использовать любую информацию, надеясь заставить дочь похудеть.

— Тогда у тебя было бы больше шансов сохранить брак, да и карьера пошла бы в гору, не пришлось бы брать нахлебников.

— К твоему сведению, я уже была толстой, когда Уоррен на мне женился. Кстати, женщина, с которой он встречается сейчас, еще толще меня, — добавила Руби, хотя понятия не имела, как выглядит нынешняя подружка Уоррена.

— Не расстраивайся, дорогая, — произнесла Дорис мягким голосом, каким имела обыкновение говорить обо всем, от прогноза погоды до смерти мужа. — Я желаю тебе только добра и мечтаю видеть тебя счастливой.

— Я счастлива, — солгала Руби. — И буду еще счастливее, когда мать бросит изводить меня по поводу лишних килограммов.

Сколько Руби себя помнила, Дорис носилась с идеей заставить ее придерживаться диеты. Маленькой Руби предлагалось все — от вылазок в Буш гарденс[19] до лишнего хода в настольных играх «Паркер бразерс», только бы она похудела. Иногда взятки срабатывали: Руби сбрасывала десять фунтов и получала новую игрушку или мини-телевизор, но через несколько недель вновь набирала вес.

Будь воля Дорис, в доме не было бы ни крошки печенья, ни одной конфеты и прочей калорийной дряни, но Джек не собирался отказываться от любимых картофельных чипсов или замороженной пиццы. Принося из магазина батончики «Твинкис» или мороженое, Дорис обязательно напоминала, что это еда для папы. Заставая Руби за поеданием лакомств, Дорис выговаривала дочери и убирала сласти подальше. «Разве ты не хочешь вырасти красивой, детка? Этого не произойдет, если ты будешь объедаться «читос», запомни!»

Через какое-то время Руби научилась виртуозно похищать шоколадки и печенье, прятать их и потихоньку съедать, когда никто не видит. Она передвигала батончики «Твинкис» или «Хо-хо» в коробке так, чтобы не было заметно, что несколько штук исчезло. Вскоре Руби усвоила, что лучше брать понемногу из разных банок и пакетов — меньше шансов, что заметят. Став старше, Руби пекла пироги при открытых окнах, чтобы по возвращении с работы мать ничего не учуяла. Вынув из духовки большой воздушный желтый пирог с клубничной глазурью, Руби тщательно мыла за собой кухню и прятала выпечку в своем шкафу, понемногу отъедая от произведения, пока не оставались одни крошки. Запасы еды были всюду: под кроватью, в шкафу под одеждой, за книгами на полках. За обедом Руби съедала немного, и Дорис хвалила дочь за силу воли. Вернувшись в спальню, девочка сооружала сандвич из хлеба, заранее взятого с кухни, масла и джема из маленьких контейнеров, которые таскала со стола в кафе, когда родителям случалось отвернуться.

Сейчас, сидя в «Международном доме блинов», Руби почти не замечала колкостей матери — она привыкла игнорировать замечания насчет диеты. Руби бесили бесцеремонные попытки Дорис заставить ее похудеть и проповеди на тему «Стройность — синоним счастья». Дорис искренне хотела видеть дочь счастливой и не верила, что толстые девушки тоже могут быть довольны жизнью. Вслух Руби не признала бы, что в словах матери есть рациональное зерно, но во многом Дорис была права. Пусть Камрин Мэнхейм[20] твердит, что красивой женщины должно быть много; всем отлично известно, что она мечтает стать похожей на одну из стройных актрис, с которыми играла в «Практике»[21]. Другая мать опустила бы руки, позволила дочери кушать все подряд и перестала бы забивать себе голову чужими проблемами, но Дорис не сдавалась. После рождения Руби прошло тридцать два года, а у Дорис все еще находились силы при каждом удобном случае шпынять дочь из-за лишнего веса.

Ванда Джонсон

— А в бедрах не полнит? — спросила Ванду женщина средних лет, разглядывая свое отражение в тройном зеркале.

— В этом сезоне в моде крупные ягодицы. Покупательницы каждый день спрашивают штаны со специальными вставками.

— О Боже, так у меня в них толстая задница?

— Нет-нет, джинсы сидят прекрасно. Вообще-то вы в них очень стройная.

— Вы уверены? Они мне тесноваты.

Ну, такое бывает, если пытаешься втиснуть задницу четырнадцатого размера в пару джинсов номер двенадцать…

— Совершенно уверена. У нас в продаже есть свитер, который к ним отлично подойдет. Принести вам померить?