Отряд Асано. Русские эмигранты в вооруженных формированиях Маньчжоу-го (1938–1945) - Aлексей Буяков

15 марта 1938 года группа кандидатов на звания младших командиров в сопровождении японского офицера прибыла на станцию Сунгари-2. Многие из прибывших не ожидали, что они окажутся на службе в «японской армии», но уже ничего невозможно было изменить.

На следующий день курсанты были обмундированы в военную форму, но без погон, и сразу же начались изнурительные занятия, сопровождаемые командами на японском языке: «Ацумарэ!» (Становись!), «Кивоикэ!» (Смирно!), «Мигиэ-нарай!» (Направо равняйсь!), «Бангоу!» (Рассчитайсь!), «Какэ-аси сусумэ!» (Бегом марш!) и т. д.

Большая часть курсантов понимали по-японски, но, за исключением Константина Лисецкого, окончившего в Харбине курсы переводчиков разговорного японского языка, не имели достаточных языковых знаний. Поэтому на занятиях в качестве переводчиков присутствовали майор Коссов и капитан Асерьянц. Они же на специальных занятиях преподавали курсантам японский язык.

Курсантам не только пришлось на ходу осваивать японский язык, но и научиться уживаться друг с другом, отодвинув вчерашние «партийные» разногласия. Вчерашние фашисты, мушкетеры, легитимисты теперь маршировали в одном строю под команды японских офицеров.

После месячной подготовки курсанты получили свои первые звания – младших и старших унтер-офицеров с должностными обязанностями командиров отделений.

Система воинских званий в отряде, формально формируемом в составе армии Маньчжоу-го, так же как и в Маньчжурской Императорской армии, полностью соответствовала системе, принятой в японской армии. К рядовому составу относились рядовой 2-го класса (нитто-хэй), рядовой 1-го класса (итто-хэй), старший рядовой (ефрейтор – джото-хэй). Унтер-офицерский состав включал капрала (старший ефрейтор – го-чо), младшего и старшего унтер-офицеров (гун-со, со-шо). Затем следовали старшина (фельдфебель – юн-и), прапорщик (старшина 1-го класса – юнши-кан) и обер-офицеры (и-кан) – подпоручик (второй лейтенант – шо-и), поручик (первый лейтенант – чу-и), капитан (тай-и). Замыкала офицерские звания категория штаб-офицеров (са-кан): майор (шо-са), подполковник (чу-са) и полковник (тай-са).

Вновь произведенных в младшие командиры эмигрантов распределили по подразделениям. По планам японского командования, отряд должен был состоять из четырех подразделений – стрелкового, саперного, артиллерийского и подразделения связи. По фамилиям командиров подразделений – капитанов Васио (с августа 1938 по апрель 1939 года – капитан Кодама), Асакура, Кумада, Оомура – они именовались часть Васио (Кодама), часть Асакура, часть Кумада, часть Оомура. В случае смены командира изменялось и название части.

Стрелковая часть Васио состояла из трех взводов, имевших по три отделения. Помощниками командира части являлись поручик Китамура и прапорщик И. И. Якуш,[106] взводными командирами – поручики Исино, Икэда и Айда. В качестве командиров отделений в часть Васио были определены Д. Ложенков, А. Макаревич, В. Мустафин, Г. Шехерев и др. В состав саперной части Асакура входили два взвода под командованием поручиков Хиромацу и Катахира. Русскими командирами отделений в части стали – А. Бердник, Н. Ежовский, К. Лисецкий, А. Макаров и др. Артиллерийская часть Кумада и часть связи Оомура являлись взводами. К артиллеристам откомандировали Ю. Витвицкого, В. Тырсина, А. Шабельника и др., к связистам – Г. Ефимова, Л. Мустафина, Н. Рычкова, Г. Тоболова. Кузнецов был назначен в качестве писаря в штаб отряда, а Джакелли – в хозчасть.

Младший комсостав отряда, сформированный из русских эмигрантов, заложил кадровую основу русских регулярных воинских подразделений в армии Маньчжоу-го.

Штаб отряда майора Асано, помимо русских офицеров – Коссова и Асерьянца, был укомплектован японскими офицерами. Начальником штаба являлся майор Минами (позднее – майор Синода Рокудзо), штабным офицером – капитан Идзима (Эдзима) Такэси, адъютантом отряда – капитан Адати, начальником интендантского отдела – капитан Ооно, отдела вооружения – капитан Хиромацу, ветеринарного отдела – капитан Мацура, санитарного отдела – капитан Икэда.[107]

В середине апреля 1938 года на Сунгари-2 начал прибывать рядовой контингент отряда, составивший 200 человек. Подбор кадров для службы в отряде осуществлялся через структуры эмигрантской администрации, Управление отрядами горно-лесной полиции, ВФП.

В Харбине набором эмигрантов на военную службу занимался 7-й отдел БРЭМ – Дальневосточный союз военных.[108] На местах набор происходил под контролем районных отделений Бюро, на западной ветке КВЖД и в Трехречье с преимущественно казачьим населением – через станичные и поселковые казачьи правления. При этом далеко не всегда будущие военнослужащие знали цель своего назначения. Так, в Онэнорском районе 14 молодых казаков, отобранных станичным правлением для службы в армии, вплоть до прибытия на место назначения полагали, что едут учиться на курсы шоферов.[109]

Литвинцев П. Г. ГААОСО

Одним из отправленных на «курсы шоферов» являлся забайкальский казак Петр Литвинцев, едва достигший в то время 17-летнего возраста. В феврале 1938 года Литвинцев, проживавший с семьей в поселке Култук, был вызван вместе с еще одиннадцатью молодыми казаками в Онэнорское управление станичного атамана, где их определили в команду непосредственных участников традиционного казачьего праздника, проводившегося ежегодно 30 марта. Полтора месяца 80 молодых казаков из различных поселков обучались строю, ружейным приемам, штыковому бою и снарядной гимнастике. На следующий день после окончания праздника Литвинцев получил приглашение явиться к станичному атаману полковнику Парыгину, где ему было объявлено, что он направляется на курсы шоферов и любые возражения здесь неуместны, а родители будут извещены о его учебе. Через три дня после разговора со станичным атаманом Литвинцев в группе из 25 человек на машине прибыл на станцию Няньцзышань, где была организована медицинская комиссия, отобравшая 14 претендентов на обучение на «курсах шоферов». На следующий день будущие «курсанты» выехали на станцию Сунгари-2, остальные были распущены по домам.[110]

Аналогичным образом ситуация с «призывом» складывалась в Трехречье. Например, проживавший в поселке Верхние Кули Владимир Алтабасов в апреле 1938 года был вызван к станичному атаману генералу Г. Е. Мациевскому в поселок Драгоценка. Мациевский объявил Алтабасову, что тот отправляется на станцию Сунгари-2 учиться, не конкретизировав, чему именно («сказал: поедешь учиться на станцию Сунгари-2, а на кого учиться, он мне не сказал»), и вручил ему пакет, который нужно было по прибытии на место назначения передать начальству.[111]

Тимофей Сорочинский из Харбина, не имея постоянной работы, обратился в ее поисках в БРЭМ, где ему предложили работу в мастерских на станции Сунгари-2.[112] Он согласился и оказался в воинском отряде. И такие случаи были не единичны.

По распоряжению Управления отрядами горно-лесной полиции командиры всех десяти полицейских отрядов также должны были отобрать и направить в формирующееся подразделение майора Асано по нескольку годных для военной службы молодых людей. Известно, например, что полицейский отряд на Мулинских угольных копях направил в армию десять человек, отряд на Кисийских угольных копях – пятнадцать человек, отряд на станции Эрдаохэцзы – десять человек и т. д. Полицейские подразделения обеспечили половину всего рядового состава «асановцев».

Небольшую часть новобранцев составили добровольцы. Фашистская партия, претендовавшая на особую роль в организации эмигрантских военных формирований, сумела собрать только двенадцать человек, выразивших желание служить в японском отряде. Некоторые из них даже не были членами ВФП.

Одним из добровольцев был Анатолий Богатырь, семья которого бежала на территорию Маньчжурии в 1930 году во время коллективизации. Мальчику в это время было десять лет. Помимо него в семье было еще шестеро детей. Первоначально положение семьи было стабильным – отец работал в крупной русской фирме «Чурин и сыновья». Но после смерти отца в 1934 году семейное благосостояние резко ухудшилось. Анатолий в шестнадцать лет, не окончив полного курса средней школы, вынужден был начать работать – сначала мальчиком, позднее приказчиком в магазине фирмы Чурина. Но ему хотелось чего-то большего, особенно будила воображение военная служба. Поэтому, когда весной тридцать восьмого Богатырь узнал от своих знакомых о том, что фашистская партия набирает добровольцев для службы в армии и им обещают хорошее жалованье, он подал прошение о зачислении на военную службу.[113]

Прибывшие 15 апреля 1938 года на станцию Сунгари-2 новобранцы еще раз прошли медкомиссию, дали подробные биографические данные о себе, получили воинские книжки и обмундирование армии Маньчжоу-го без знаков различия. К концу первой недели обучения новобранцы дали присягу на верность правительству Маньчжурской империи, обязуясь честно исполнять свой воинский долг, точно и беспрекословно выполнять все приказания командования, сохранять воинскую тайну.[114] К концу апреля формирование отряда было закончено.