Куда убегает ваш утренний кофе? - Екатерина Шварцбраун

МВ, известный за границей математик, с которым мы издавали журнал, и его жена красавица ЮФ кроме экстремизма ещё отличались таким свойством — поймать какого-нибудь урода и восхищаться им, пока не треснет. Да и не жалко! Это ведь была замечательная семья, в которой все спали, когда хотели, а не ночью. Кроме детей, которых всё-таки заставляли спать ночью, но только маленьких, а когда они выросли и сильно размножились, думаю, уже никто особенно не заставлял. И ещё очень приятен в этой семье был полный бардак. Казалось бы, ничего особенного — но они относились к нему гораздо лучше многих, просто очень хорошо: они вообще его не замечали. Они следили за детскими успехами — и своими, и посторонними, моими тоже, например. Они охотились за электрическими гейзерами. Но я тогда этого не знала. МВ каждый раз в ответ на мои письма писал: это гениально!

Я даже привыкла.

А ЮФ говорила: «Это восхитительно!», но я тогда ЮФ не очень интересовалась, так что не задумывалась, что она этим хотела сказать.

И вот в этом затянувшемся запое восхищения, я со всей дури вмазалась в неподвижную преграду, к своему полнейшему изумлению. Я всегда яростно мечтала о радикальных переменах, которые не оставят от ветхого камня на камне — и конечно же получила, что хотела.

6. Есть добровольцы с мясом хорошего качества?

Ниже речь пойдет о графической эмблеме РоСД

Вкратце: эмблема описывает широко известную формулу работы по снятию маски с человеческого сознания, с последующим (не после, а в ходе работы) выводом его за грань очевидного.

Красное кровянисто.

Маска это маска. Вы видите, что сквозь одну глазницу просвечивает синее. Но вы не можете знать, что в действительности под ней. А под ней — мозг, и он бесконечен, только заточен в невозможности осознать эту бесконечность. Смысл всей операции — сорвать кисею непонимания.

Желтое солярно.

Синее небесно.

Прозрачное — запредельно.

Зеленый ключ — ключ к тайному; первый ключ от первого замка; это земной ключ; совершенствующийся; подвластный обработке мастером; дикий, натуральный и т. д.

Второй ключ — трансцендентен. Он открывает, теоретически, все замки, и присутствует с самого начала, но его нельзя увидеть (на картинке он прозрачен, как и то, что за пределом синего круга).

Co. S. Ra. RoSD — провозглашение имени рабочего.

Заморскими буковками написано имя материала. Каббалистически равно 121 = 11 x 11. Но 121 также = ALYLYM, фальшивый кумир, ничтожество; это тактично напоминает созерцателю эмблемы о том, что отображенная Формула — сама по себе Ложь; она пуста и суха, лаконична, совершенна, выжата до предела, и ее нужно каждый раз порождать заново (на что указывает также и квадрат, хотя он и невидим). Кроме того, 11 + 11 = 22. Это указание на опасность, подстерегающую вас в случае остановки или зацикливания на одном из компонентов, пусть даже и самом возвышенном. 22 в данном случае — это Система.

В двух верхних углах отображены инструменты.

Вот его самый заурядный, средненький постинг. Это было на закате юзнета, когда начали расцветать списки рассылки. Лист представлял собой список адресов (не слишком большой), тех людей, которые договорились, что им интересно получать письма друг от друга. Каждое письмо любого из подписчиков приходило на почту сразу всем участникам. Кто хотел, отвечал на него. Ответ тоже получали все, и комментировали его, если хотели, или писали новое письмо на другую тему, и т. д.

Больше всего это было похоже на общий разговор в небольшой компании, где все перекидываются между собой короткими замечаниями, а человека три, например, углубились в серьезный спор, который слушают и комментируют остальные. Обычно список рассылки возникал под обсуждение какой-нибудь любопытной темы, а потом сворачивал на разные другие вопросы, и так и тянулся, пока народ не выдохнется. А поскольку люди в список рассылки подбирались интересные друг другу, разговоров было много. Тогда еще принято было писать длинно и очень длинно, и, отвечая человеку, вы брали каждую его фразу и отдельно комментировали ее, потому что считалось хорошим тоном в каждую фразу письма вкладывать некий обсуждаемый смысл. Современный молодой человек в таком листе бы пропал. Во-первых, там было слишком много текстов. Во-вторых, тексты были слишком большие. И, в третьих, над каждой фразой пришлось бы чуть-чуть подумать.

Вот ваш день: изучение последних поступлений из списка в почту (в тихую пору писем 5–6 экранов на 5 каждое, с комментариями), критические размышления о замеченных ошибках и заблуждениях, сочинение хитроумных ответов на несколько сообщений, о которых невозможно молчать, просчет ходов соперника и поиск сильных ответов для победы в индивидуальном поединке, создание новых тем, комментирование потока ответов на ваши сегодняшние сообщения — на всё это у вас могло просто не хватить времени. Но у вас хватало.

Вот что тогда называлось «сидеть в интернете», а не то, что вы думаете.

Как только списки рассылки стали сравнительно популярными, тут же образовались сервисы, позволяющие создавать листы рассылки с дополнительными удобствами: веб-интерфейсом и администрированием. Тогда появились концептуальные листы — в нашей компании все они оказались посвящены периодическим изданиям, которые делали участники. На них переместились примерно в том же составе, в каком сидели в списках рассылки. Дальше я буду рассказывать про события, которые большей частью происходили на этих листах с их постоянными участниками, не обращая внимания на технические подробности — так, как будто все жили в одной деревне. Уверяю вас, что было похоже именно на это.

Итак, вот самое заурядное, будничное сообщение на лист МЦН от его администратора. Кто он, неизвестно — живой это человек или виртуал, но во всяком случае он принц, и на его домашней странице имеется изображение под названием: «Принц ЕП попирает ногою кусок солнца в своем домашнем лесу». И действительно, на фотографии был какой-то прекрасный молодой человек с длинными белыми волосами, вероятно, принц, горделиво (поза демонстрации гениталий) засунувший руки в карманы джинсов и наступающий прямо на вас — и на солнце в лесу. Его имя звучало как не слишком смешная шутка. Его стиль произвел на меня двойственное впечатление: во-первых, он меня ужасно насмешил. Надо сказать что эмблема, описание которой я тут привела, была шедевром: ее явно кое-как слепили из кривых кругов, мелких штучек и крупнопиксельного бородатого типа, в пейнтбраше. В сочетании с приподнятым тоном описания это производило замечательный комический эффект. Да и сама серьезность тона вызывала сильные подозрения — похоже было, что автор использует оригинальную, довольно изящную форму подачи материала, когда юмор выражается преувеличенной серьезностью, серьезность балансирует на грани, и речь о возвышенных предметах (в иронических кавычках) становится вполне переносимой для современного слуха.

А во-вторых, он меня бесил. Этот человек хотел, кажется, сказать, что он знает, как надо и что такое правильно, и сейчас всех научит. Мимо такого посягательства на роль отца я спокойно пройти не могла. Я рассматривала эти претензии как прямую агрессию.

Так получилось, что роль отца, которого у меня никогда не было, попытался взять на себя из всех знакомых мужчин, один только мой бывший муж. И у него не получилось. Меня привлек оттенок высокомерия в его манерах, который я посчитала весьма аристократичными: он был мальчик-мажор. Я охотно согласилась считать его собранием достоинств и верхом совершенства, и тем, кто будет учить меня, что такое хорошо и что такое плохо — то есть я влюбилась. К сожалению, со временем это прошло. Дело в том, что хотя я может быть и мечтала об отце, но понятия не имела, что это такое, зато имела отличное понятие о том, как давят авторитетом — и не собиралась такого больше терпеть. Поэтому ему было трудно. Он примерно понимал, что меня надо как-то ставить на место, чтобы я ощущала его превосходство, и слушала, что он говорит — и тогда все должно быть хорошо, но немного пережимал. Отчего во мне тут же просыпался закаленный борец с деспотизмом, и не давал обидчику ни единого шанса. Тогда он нажимал ещё сильнее, и ситуация амплифицировалась. В конце концов, с горя, он стал объяснять, что я должна его слушаться, потому что живу в его квартире, и он может меня в любой момент выгнать, и младенца тоже. Тогда я за несколько дней нашла себе хорошую работу, сняла квартиру и наняла няню для младенца. Для женщины это скорее поражение, чем победа, но тогда я этого не понимала. Дальше стало хуже, он решил убедить меня, что я — полное ничтожество, и поэтому должна его слушать. В конце концов, я слишком часто стала приходить на работу с замазкой под глазом, как Зоя Космодемьянская, которая погибает, но не сдается. Наконец, однажды вечером я так увлеклась мыслями о своем новом друге, что только утром заметила, что муж не вернулся домой. Пусть его исцелят другие, пришедшие после меня.