Под покровом тайны - Робинзон

Я оглядела еще раз неподвижно лежащего Юрку и торопливо зашагала в сторону дома, застегивая блузку.

Удалось пройти метров триста, как меня повело в сторону, застывший в неподвижности мир вновь пришел в движение. Но на меня навалилась такая жуткая слабость, что я думала лишь об одном.

— Только бы не упасть, не упасть!

Я шла, автоматически переставляя ноги, не понимая, что делается вокруг, понемногу слабость несколько уменьшилась, и мой шаг стал бодрее.

Когда подошла к двери квартиры и хотела позвонить, она уже открывалась. За дверями стояла мама. Она первым делом оглядела меня с ног до головы, потом отошла в сторону и пропустила к вешалке. Вид у нее был усталый и озабоченный.

Я робко спросила:

— Мама, ты чего такая стоишь?

— Какая такая? — переспросила та.

— Ну, уставшая. Злая. — уточнила я.

— Да не злая я нисколько, — начала оправдываться она.

Тут в коридор выглянул папа и бодро заявил:

— Тебе доча повезло, не слышала, что мне мама наговорила, за то, что тебя отпустил. Сейчас она уже слегка успокоилась. А ведь сама на танцы в этом же возрасте бегала.

— Ну вы родители даете! — восхитилась я, — время почти двенадцать, а вы еще не спите, меня ждали?

— Конечно, — улыбаясь, сказал папа, — мать мне все шею мылила, а так бы я давно храпел.

— Да ладно тебе сочинять, — сказала мама, — сам тут по окнам бегал глядеть, мне только нервы трепал.

— Лена, — обратилась она ко мне, — на кухне ужин тебе оставлен, если хочешь, поешь и ложись, небось, все ноги отплясала?

Я кивнула и, сказав спасибо, пошла на кухню, старясь не опираться руками о стены.

На блюде, прикрытом тарелкой, лежал большой кусок вареной курицы и рис.

Я схватила его руками, и начала его есть прямо с костями.

— Лена, ты что делаешь! — раздался возмущенный мамин голос, — кто же так кости куриные грызет, все зубы поломаешь.

— Ой, прости мамочка, — извинилась я и продолжила трапезу. Но под подозрительным маминым взглядом кости пришлось откладывать в сторону.

Как только в моем желудке появилась приятная тяжесть, слабость начала уходить, в глазах прояснело, и я пила чай, уже полностью придя в себя.

Почистив зубы, я переоделась, но, когда легла в постель, сна не было ни в одном глазу. Я крутилась, вертелась, переворачивала подушку, но ничто не помогало. Перед глазами стоял сегодняшний, долгий день, вместивший в себя так много событий. Ожидание свидания, дождь, сегодняшние танцы и самое главное; все время возникла картина — открытой ладонью я бью Юрку по лицу и он, как пушинка улетает в сторону.

— Может, это просто показалось, — в который раз, подумалось мне. Но картина, так запечатлевшаяся в голове, была совершенно реальной.

Однако, проворочавшись с час, мне все же удалось заснуть в обнимку с подушкой, и проснулась я только, когда утреннее солнышко припекло лицо своими лучами.

Бодро вскочив с кровати, я обнаружила, что время уже почти девять утра. Пару раз зевнув, приступила к одеванию и заправке кровати. В это время, видимо услышав мое хождение, в комнату зашла мама.

— Леночка, доброе утро. Ну, как ноги не болят после танцев, — спросила она улыбаясь

— Доброе утро мамочка, у меня все в полном порядке, — бодро отрапортовала я.

— Это хорошо, а у меня для тебя есть сюрприз, — загадочно сообщила мама.

Я сразу забыла все свои переживания по поводу вчерашних событий и начала выспрашивать, что за сюрприз.

Мама сопротивлялась недолго и все выложила на блюдечке.

— Доча, ты через неделю едешь в лагерь комсомольского актива в Пергубе! — сказала она.

От неожиданности я не могла сказать не слова и только недоверчиво глядела в ее сторону.

Мама вздохнула и начала рассказывать.

— Понимаешь, я вчера так же, как ты удивилась, когда мне на работу позвонил ваш директор школы. Он первым делом спросил, не уехала ли ты куда-нибудь, а потом сообщил, что на школу райком ВЛКСМ выделило еще одну путевку на старшеклассников и вчера на партийной группе вместе с комсомольским бюро школы ее решили отдать тебе за активное участие в комсомольской работе.

Сказав все это, она внимательно уставилась на меня, наверно в поисках радости на лице. Не найдя ее, мама обратилась ко мне с вполне ожидаемым вопросом.

— Лена, ты не рада? Тебе не хочется две недели провести на природе, купаться, загорать?

Я хмыкнула.

— Мама, если бы вы меня не отправляли каждый год в пионерский лагерь, ты могла бы вешать мне эту лапшу про купания. Я лучше проведу каникулы дома, буду на пляж ходить загорать. Погоди! Ты же меня обещала устроить на работу на июль, как же с ней теперь быть?

— Ой, успеешь наработаться, — отмахнулась мама, — отдыхай, пока время есть.

Я сделала вид, что раздумываю, и минутой позже глубокомысленно сказала:

— Знаешь, если хочешь, чтобы я хорошо отдохнула, отправьте меня к прабабушке Аглае.

— Лена! — сразу завелась мама, — сколько раз буду одно и тоже говорить, ноги твоей там не будет.

Я хихикнула.

— Мама, ты что серьезно думаешь, что прабабушка Аглая — колдунья? Ты же тоже была комсомолкой, даже Ворошиловским стрелком и такая суеверная.

Мама, как-то съежилась, говоря о своей бабушке.

— Не знаю, я всю жизнь ее боялась, до сих пор, если она приснится, целый день, как не своя хожу, — вдруг призналась она, — часто вспоминаю, как мы в детстве мимо нее на цыпочках бегали. А цыганки за километр ее двор обходили и никогда второй раз в деревню нашу не заезжали.

— Но папа ведь не боится, — снова начала я разговор, — прошлой весной ездил ей забор поднимал.

— Что ты отца приплетаешь, — возмутилась мама, — он взрослый человек, и прабабушке в нос пришелся.

— Так и я в нос пришлась, — пришел мне в голову ответный аргумент.

— Этого то и боюсь, — в сердцах сказала мама, и испуганно остановилась на полуслове.

Но я услышала достаточно.

— Мама, так чего ты боишься? — тут же задала я очередной вопрос.

— А ничего я не боюсь! Все! Закончили разговор. Не хочешь ехать в лагерь сиди дома на жопе. Ходи по асфальту все лето, да на танцульки свои, — выпалила она и вышла, хлопнув дверями.

— Ай, на фиг! — подумала я, — Валька через три дня уедет в Выборг поступать, говорит там конкурс меньше, а мне что делать? Ничего, я папу уговорю и поеду в деревню, там ко мне никто приставать не будет. До обеда можно спать, бабушка с утра пирожков с щавелем нажарит, или блинов. Хорошо! А в этом лагере… могу представить, что там будет — примерно тоже самое, что в прошлом году в пионерском. Купание раз в день по десять минут, конкурсы дурацкие, походы, и игра в бутылочку по вечерам. Девки в комнате будут хихикать да глупости всякие рассказывать. Не хочу!