Под покровом тайны - Робинзон

— Ну, вот, а сколько переживаний было зря, — сообщила мама, — все у тебя, как у людей, ладно, иди в душ прогрейся хорошенько. Чистое белье я тебе положила. Обед готов, где, что взять, знаешь. А я побежала, и так из-за тебя опаздываю.

Когда за мамой закрылась дверь я все еще стояла перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон. Мама переживала совершенно зря, я совсем не замерзла, падающая с неба вода казалась теплой и приятной. Но в душ все же пошла, надо было помыться и привести себя в порядок.

После душа на меня напал зверский аппетит, я смолотила большую тарелку щей и картошки с мясом, выпив стакан компота, наконец, почувствовала себя человеком. Хотя я все еще переживала в душе, что Саша не пришел на встречу, но это уже было не так остро, как там на берегу.

Усевшись на диван, принялась искать ему оправдания.

— Может, он не смог придти, по каким-то важным причинам, может, его родители не отпустили в дождь. Не у всех же такие хорошие родители, как у меня.

Так перечисляя все возможные причины, я и уснула.

Когда проснулась в окно ярко светило солнце. От дождя, лившего почти весь день, напоминанием остались лишь лужи на асфальте. Я поставила на газ чайник, и побрела в к зеркалу, там расстегнула халат и снова посмотрела грудь. Действительно два маленьких белых холмика оставались на месте и никуда не исчезли. Я осторожно тронула розовый сосок, и он отозвался легкой болью. Второй вел себя точно также. Меня начала охватывать паника но, когда вспомнила, как Валька говорила, что у нее тоже немножко болела грудь, перед тем, как начать расти, немного успокоилась.

Чайник закипел, я заварила любимый мамин тридцать шестой номер грузинского чая и уже собиралась налить себе чашку, когда в двери постучали.

Я чертыхнулась и направилась к дверям. На пороге стояла Клевина.

Мне стало смешно.

— Валя привет! Что решила мамин наказ выполнять, входить через дверь?

— Привет Гайзер, — выпалила та, — ничего я не выполняю. У тебя просто сегодня окно закрыто. А дождь, между прочим, уже час как закончился. Ну, давай рассказывай, что там у вас с этим Сашей было, не тяни. Я от любопытства умираю.

— Чай пить будешь? — вместо ответа предложила я.

— Да, ну тебя! Какой чай? Давай рассказывай быстрее. Вы целовались? — нетерпеливо спросила Клевина.

— Валя, ты, что? — возмутилась я, — никаких поцелуев. Мы с ним в кино ходили, на Сингбада-Морехода, а потом он меня домой проводил.

— А на каком ряду в кино сидели? — хитро прищурилась подруга.

— На последнем, — покраснев, призналась я.

— Вот это похоже на правду, — сообщила Валя, — ты разве не заметила Юрку Феклистова, он в этом же ряду сидел. Так он мне рассказал, что вы всю дорогу сосались.

— Неправда! — вспыхнула я, — врун твой Юрка, меня Саша всего один раз поцеловал в шею, вот сюда.

И ткнула пальцем в небольшой плотный бугорок, который оказался на месте поцелуя.

— А, что это у тебя там? — Валя стала серьезней, — успокойся, я про Юрку наврала, никто тебя в кино не видел. А вот на шее у тебя засос остался.

— Какой засос? — испугалась я и почти побежала к зеркалу.

На шее, действительно, было небольшое темное пятнышко, под которым пальцем ощущался маленький, немного болезненный бугорок.

Валька внимательно наблюдала за моими манипуляциями, а потом сама потрогала это место.

— Лена, — сказала она, — нет, на засос совсем не похоже, я на днях у Катьки разглядывала на сиське, так у нее он багровый и никаких бугорков нет. Может, тебе показалось, что он тебя сюда поцеловал. Здесь, наверно воспаление какое-то, если не пройдет, сходи завтра к врачу.

— Ой, Клевина, вечно ты что-нибудь выдумаешь! — сказала я, — никуда я не пойду. Подумаешь бугорок.

— Не скажи, — протянула Валя, — я вчера у сеструхи учебник рассматривала по венерическим болезням, там черным по белому написано, что сифилис может так начаться, вначале пятнышко, потом бугорок, язвочка, а потом лет через пять, нос проваливается.

Мне стало жарко, сразу вспомнилась про женщину, которая жила неподалеку. Я ее часто встречала в магазине. У нее было страшное лицо — вместо носа черная дыра. Мальчишки дразнили ее сифилитичкой.

— Валя! — упавшим голосом спросила я, — а как скоро после поцелуя такое происходит, в учебнике наверно написано было?

— Ну, я точно не помню, но вроде через две недели, — замялась та.

— Тогда, зачем ты меня пугаешь, дура! — закричала я, — откуда этот сифилис возьмется на следующий день! Ох, Валька! Ну, ты на меня жути напустила, я чуть от страху не описалась.

— Да, ладно, я так на всякий случай сказала, чтобы ты серьезней отнеслась. Слушай, ты говорила, что у тебя из Кругозора две новые пластинки есть с Майей Кристалинской. Давай послушаем, — примирительно сообщила Клевина.

— Валя, ты всегда так, сначала как по голове портфелем стукнешь, напугаешь, а потом, пластинку тебе ставь, — проворчала я и полезла в этажерку за последним номером журнала Кругозор, в котором была пластинка с Таежным вальсом.

Я включила радиолу, поставила новую иголку в адаптер и осторожно поставила ее на крутящуюся тонкую голубую пластинку.

Сквозь шипение и треск до нас донесся голос певицы. Валя слушала песню, наморщив лоб и, когда она закончилась, сказала:

— Нет, зря ты Кругозор выписываешь, очень уж плохо записано. Лучше пластинку в магазине «Мелодия» купить, плохо только, что мне это не светит. Денег на пластинки нет, и не будет. Мамка опять с животом ходит.

— Да, ты что, — поразилась я, — опять беременная, вот здорово! У тебя теперь уже пятая сестренка будет.

— Чего тут хорошего, — мрачно сообщила Валя, — отец снова запил, денег нет. Хорошо бабушка немного помогает, но у нее пенсия тридцать два рубля, ей самой только-только прожить. Скорей бы уехать, глаза мои бы этого всего не видели.

Я помолчала, а что тут можно было сказать. Подруга очень редко жаловалась на родителей, но иногда ее прорывало, как сегодня.

— Валя, так ведь в медучилище нужно будет без троек учиться, чтобы стипендию получать, — осторожно намекнула я.

— Ничего страшного, — та махнула рукой, — если, что пойду уборщицей по вечерам подрабатывать, сама знаешь, мне не в первый раз.

Конечно, я знала про то, что Валя вместе с матерью, убирает по вечерам в Горсовете. Я сама ей помогала, пару раз, когда у нее приболела мама. Ходили мы туда втроем, с нами была Валина старшая сестра Катя, высокая крепкая девушка, она одна успевала вымыть полов больше, чем мы с Валей.

Мои родители ничего против мытья полов не имели. Папа даже сказал, что такая работа очень здорово помогает научиться ценить чужой труд.