Код Адольфа Гитлера. Апрель - Владимир Науменко

– Кребс! Не будьте Гретхен! Я категорически, слышите, категорически запрещаю вам поддаваться панике. Какой пример вы, генерал, подаете своим подчинённым! Повторяю, Кребс, никакой эвакуации, мобилизуйте все силы, держитесь сколько продержитесь.

И бросил трубку. Кребс понял, что вызвал раздражение фюрера, и растерялся. Он явно не ожидал, что здоровавшийся с ним в полдень фюрер так бурно отреагирует на его звонок, да с такими эмоциями. Но всё обошлось. Ровно через час в его кабинете раздался повторный звонок. На проводе был военный адъютант Гитлера генерал Бургдорф:

– С наступлением темноты, генерал Кребс, фюрер приказал вам отвести к Берлину все войска, а штаб-квартиру обосновать в казармах люфтваффе в Эйхе. Оттуда до Потсдама рукой подать.

– Я выполню приказ фюрера! – произнёс Кребс.

– Да, и ещё! – вспомнил Бургдорф. – Фюрер передал вам, чтобы вы сегодня обязательно присутствовали с докладом в бункере. В 16.00. Хайль Гитлер!

Бургдорф не стал далее слушать Кребса, а положил трубку. Бургдорф был потрясён тем, что началось в Берлине.

– Что происходит, Бургдорф? – через два часа появившись в дверях его кабинета, спросил взбудораженный Гитлер. – Откуда эта пальба? Где Кребс? В бункере он отсутствует. Адъютант! Вы передали генералу моё пожелание видеть его в бункере?

– Ещё раз с днём рождения, мой фюрер! – словесно поздравив фюрера, Бургдорф стал разъяснять: – Русские у городской черты, Берлин у них, как на ладони. Центр Берлина под артогнем, русские прямой наводкой расстреливают городские кварталы.

– И ты, Вильгельм, это говоришь мне спокойно? – удивлённый Гитлер перешёл на повышенный тон: – Русские уже в Марцане, в двенадцати километрах от центра Берлина. С фронта мне наперебой сообщают, что Берлин обстреливается от Бранденбургских ворот до вокзала. Солдаты Сталина построили железнодорожный мост через Одер, и мне ни ты, ни Ганс не докладываете об этом, пока я вас не спрошу?! Изменники, предатели! Вы все достойны виселицы!

– Мой фюрер! – сглотнув слюну, выдавил из себя побледневший Бургдорф. – Наступило время начинать военное совещание.

– Ах, да! – словно очнувшись, согласился с ним Гитлер. – Тогда чего мы ждём? Пора, так пора.

16 часов 00 минут

Стенограмма совещания у фюрера

Присутствовали: Геринг, Гиммлер, Фегеляйн, Геббельс, Борман, Шпеер, Кейтель, Йодль, Бургдорф, Дёниц, Риббентроп, Хавель. Адъютанты, стенографистки.

– Господа! Фюрер! – войдя первым в комнату совещаний, произнёс Борман.

Появился Гитлер.

Все участники совещания дружно подняли руки в нацистском приветствии и громко выкрикнули:

– Хайль!!!

Гитлер подошёл к Гиммлеру, стоявшему в ряду первым, и дружески пожал ему руку, говоря:

– Сегодня я наградил значком зенитчика и Железными крестами питомцев Аксмана. Одетые в длинные шинели, находящиеся в колонне, эти юные фольксштурмисты немигающим взглядом глядели на меня, ожидали моего напутствия, чтобы потом пойти в бой. Я уверен, мой верный Генрих, мы обязательно выиграем битву за Берлин. Хайль вам! – закончил он.

Но Гиммлер преградил ему путь. Удивившийся такой дерзости, Гитлер непонимающе уставился на него.

– Мой фюрер! – голос Гиммлера выдавал в нём взволнованность. – Прошу вас покинуть Берлин, пока ещё не поздно.

– Поздно? – вопросил Гитлер, находя в словах фюрера СС провокацию. Гиммлер, обратился к Хавелю:

– Отто, подойдите сюда.

Дипломат подошёл.

– Хавель! – обратился к нему Гиммлер. – Вы согласны, что мы должны заняться политикой?

– Политикой? – в вопросе Гитлера зарождался гнев. – Вы ещё успеете ею позаниматься, когда отсюда, из превратившегося в поле боя Берлина, мы нанесём по коалиции союзников сокрушительный удар. Или после моей смерти, когда русские прикончат всех нас. Славно, мой верный Генрих, славно. Идите.

– Мой фюрер! – заговорил Гиммлер. – Я перемещаю свой штаб на север и оттуда буду поддерживать оборону Берлина.

– Всё верно, Генрих! – грустно улыбнувшись, согласился с ним Гитлер. – Вы делаете всё правильно. Езжайте и постарайтесь ставить меня в известность о каждом своём шаге.

Выбросив руку вперёд, Гиммлер покинул комнату.

Гитлер: Я должен одержать победу в Берлине или погибнуть вместе с ним.

Борман: Мудрые слова, мой фюрер.

Гитлер: Несмотря на крайне тяжёлую ситуацию, которая сложилась в Берлине, я не теряю надежды переломить её в нашу пользу. Господин фельдмаршал, нанесли ли вы на карту изменения на сегодняшний день, касающиеся судеб Берлина?

С этим вопросом Гитлер и остальные подошли к карте, что была разложена на столе. Фельдмаршал снял пенсне. Пребывая в некоторой растерянности от слов Гитлера, он протёр стёкла, водрузил пенсне на переносицу и с вопросом уставился на фюрера:

– Мой фюрер, можно начинать?

Гитлер: Начинайте, Кейтель!

Кейтель: Мой фюрер, центр и восточные кварталы Берлина подверглись одиночному огню сверхдальнобойных орудий лёгкой артиллерии русских. Над восточными окраинами города кружат одиночные бомбардировщики и самолёты-разведчики противника. Стоит особо отметить, что авиация союзников активна только ночью, находящийся здесь рейхсмаршал Геринг может это подтвердить.

Геринг: Да, это так, мой фюрер.

Геббельс: Ещё бы, господин фельдмаршал. Наши стационарные зенитные батареи «успешно» поражают воздушные цели англо-американцев, а залповый огонь батарей «заставляет» замолкнуть наземные цели русских.

Кейтель проглотил эту язвительную реплику наци № 4, но продолжил:

– Все мы благодарны судьбе за то, что в своё время она отвела от горячо любимого немецким народом фюрера удар предателей. Все мы верим, что провидение сохранило фюрера для того, чтобы в час тяжёлых испытаний он предпринял решительные шаги по спасению Третьего рейха. Да, мой фюрер, вы правы. Надо действовать, и действовать без промедления, пока ещё Берлин не стал ареной ожесточённых боёв. Я и вермахт абсолютно уверены в том, что фюрер был и остаётся гарантом политического руководства и мобилизации нации.

Кейтель расхрабрился и собрался было и далее развить свои мысли, но неожиданно для всех Гитлер прервал его и произнёс:

– Кейтель, я знаю чего хочу. Моя интуиция с момента вступления моих войск в Рейнскую область, до аншлюса Австрии, Судет; польской и французской кампаний, всегда была на голову выше вашей трусости, боязни и всяких там аналитических выкладок. Я уже окончательно принял решение и буду до последнего вздоха сражаться на подступах Берлина или в самом Берлине. Кто сказал, что всё проиграно? Всё только начинается! Ещё раз благодарю всех вас за поздравления, господа, и давайте послушаем Мезьера. У нас с вами, Кейтель, ещё будет время поговорить.

Вперёд выдвинулся Мезьер. От него Гитлер ожидал обстоятельного доклада о положении на фронтах. И не прогадал.

Мезьер: Мой фюрер! Господа! На сегодняшний день положение на фронтах таково. Командующий войсками Северо-Запада фельдмаршал Эрнст Буш, из Ставки фюрера, получил задачу силами армейской группы генерала Блюментрита перейти в наступление против англо-американцев. Противник наступает на Гамбург, и необходимо остановить его продвижение. 12-й армии Венка приказано остановить наступление американцев на Эльбе и восточнее этой реки, а также установить и поддерживать связь с седьмой армией в районе между Эльбой и Мульдов.

Мезьер ожидал комментария Гитлера к своим словам, но тот, одобрительно кивнув и задумчиво пройдясь по ворсистому ковру кабинета, спокойно произнёс:

– Я хотел бы выслушать Кребса. Пусть начальник штаба сухопутных войск вермахта доложит о ситуации на Восточном фронте.

Кребс: Танковые подразделения русских прорвались к Баруту и взяли его. Но не это главное. На Восточном фронте чётко обозначился главный удар, который могут нанести русские по Берлину. К сожалению, наступление русских в Саксонии и в районе Штеттина сковало наши силы, в нескольких местах русские прорвали оборону и далеко продвинулись назад. На участке фронта в Австрии, Богемии и Моравии русские стремятся не допустить передислокации немецких соединений в Альпы. Ведя маневренную оборону, мы преследуем цель задержать русских у рубежа Ютербог – Торгау и не дать им разделить Германию на части, воссоединиться с союзниками.

Гитлер многозначительно прокашлялся. Сложив на животе трясущиеся руки и поворачиваясь с изображением имперского орла на правой руке к Кребсу, он вновь уставился на него, и… неожиданно улыбнулся, по ставшей легендой привычке прикрыв свою улыбку наискось приложенной ко рту ладонью. Это длилось мгновенья.

– Прекратите оправдываться генерал! – проговорил Гитлер, тяжело опускаясь в своё кресло. – Сейчас настало время всем нам до конца быть честными, прежде всего перед самим собой. Враг стремится разгромить Германию и уничтожить наш народ, он мечтает о том, чтобы помешать нам осуществить наши замыслы и великие идеалы. Если мы как нация проявим сейчас выдержку, то одержим победу, находясь на грани поражения. Если каждый солдат на Восточном фронте выполнит свой долг, последний натиск азиатов разобьётся о нашу оборону, равно как и вторжение наших врагов на Запад Германии потерпит ощутимый провал. Для достижения нашей общей победы я призываю вас следить за немногими офицерами и солдатами-предателями. В немецкой форме они будут воевать против нас, лишь бы сохранить себе сносную жизнь в русском рабстве. Какое падение, какой позор! Тот, кто отдаёт приказ на отступление, игнорируя мои приказы, а вы всех точно не знаете, должен быть тотчас схвачен и расстрелян. Как фюреру мне безразлично, в каком он чине, но должен понести заслуженное наказание. Берлин, я верю, останется немецким, Вена снова будет немецкой, а Европа никогда не будет русской. Большевистский натиск должен быть потоплен в крови. – Гитлер замолчал.