Неизвестный Кожедуб. Служу Родине! - Иван Кожедуб

Она провела меня в палату.

Мацуй лежал с закрытыми глазами. Дышал тяжело и часто. Его похудевшая, пожелтевшая рука бессильно свесилась с кровати, зажав газету.

На сердце стало так тяжело, что я готов был убежать.

– Может, лучше завтра зайти? – спросил я шепотом сестру.

Но Мацуй открыл глаза, повернул голову и увидел нас. Лицо его оживилось. Он приподнялся.

– А, пришел. Рад тебе, давно не виделись! Что нового? Руку тебе, Иван, не жму: обнаружены палочки Коха и двусторонний процесс. Надеюсь, в санатории поправлюсь. Я не мнителен, но дело мое, брат, плохо… Сядь вон там на стул и рассказывай об успехах. Как дела в аэроклубе?

Я стал рассказывать. Сестра взглянула на меня и вышла. Мацуй слушал, как всегда, внимательно. Ему было приятно, что я догнал группу, и он сказал: «Я ведь тебе говорил – трудностей бояться нельзя».

Он хотел что-то добавить, но вдруг закашлялся и долго не мог отдышаться.

Я замолчал.

– Не обращай внимания, рассказывай… Скверно, брат, болеть. Я думал – обойдется. Врачей и товарищей не слушал… Ну, а как газета?

– Сегодня вывесили. Ничего, острая, интересная вышла… Я как узнал, что ты здесь, все хотел до выходного зайти, но знаешь…

– Знаю, ребята говорили – даже в спортзал не каждый день ходит. А это – показатель!

Вошла сестра, взяла что-то со стола и молча вышла. Я встал:

– Извини, друг, мне пора.

Мацуй проговорил с досадой:

– Сестра хитрит и думает, что я не замечаю. – Он улыбнулся. – Только она появится – товарищи уходят. Сговор… Может, посидишь? Я не устал.

– Нет, право, спешу – дел очень много. Зайду завтра.

Он вздохнул:

– Ну, передай всем привет да спасибо, что не забываете… Так бы и пошел сейчас с тобой… Желаю успехов!

Мне хотелось сказать Мацую что-нибудь теплое, поблагодарить, подбодрить его, но я молчал. Только с порога крикнул:

– К твоему выздоровлению, Мацуй, постараюсь научиться летать!

Он улыбнулся и помахал мне рукой.

Прошло две недели. Поздно вечером, вернувшись из аэроклуба, я зашел в одну из аудиторий – надо было дорисовать заголовок стенгазеты. Рисуя, я по привычке что-то напевал. В аудиторию вошел Миша Вербицкий.

– Здравствуй, «профессор»! – весело приветствовал я его. – Что скажешь?

Он не ответил.

Я взглянул на Мишу – у него было странное выражение лица.

– Что с тобой?

– Давно тебя разыскиваю, Иван. Мацуй умер.

Кисть выпала у меня из руки.

– Я знал, тебе тяжело будет. Пойдем в комитет. Бюро постановило к завтрашнему утру выпустить страницу, посвященную его памяти.

…Много лет прошло с того вечера. Много замечательных людей – стойких большевиков – в тылу и на фронте помогли мне расти. Но когда я вспоминаю юность, передо мной всегда встает светлый образ Мацуя – моего первого комсомольского вожака, горячего патриота, простого, хорошего человека.

12. Первые наставники

У нас в селе дивчата уже давно, вероятно, пели веснянки, а я и не заметил, как прошел март. Деревья запушились, прилетели ласточки. Мне некогда, я поглощен учебой. Готовлюсь к экзаменам в аэроклубе. Там наступили последние дни теоретических занятий. Ребята учатся хорошо, но сложная авиационная техника некоторым дается с трудом. По-прежнему отстает Петраков – ленится. Часто во время занятий толкаю его локтем и шепчу:

– Петраков, не спи: опять придется догонять!

– Скучища! Скорее бы на самолет. Там уж я развернусь!

– Нет, не выйдет из тебя настоящий летчик, – донимает его Коломиец. – Настоящий летчик – это тот, кто не только практику, но и теорию хорошо знает.

Но увещания не помогают – Петраков упрям. Вечерами остаюсь и объясняю ему новый материал, повторяю старое.

Впереди всех идут Панченко, Коломиец, Кохан и еще несколько ребят. Не отстаю и я: занимаюсь упорно, с увлечением. Мне очень помогает запас знаний, полученных в техникуме, приобретенные там навыки в учебе.

Лекции в техникуме еще не кончились, но уже идут зачеты, а в мае начнутся экзамены.

На дворе совсем подсохло. В аэроклубе начались занятия по парашютизму. Наш инструктор высок, ловок. Движения у него точны, быстры – ни одного лишнего жеста. На его груди значок парашютиста с цифрой 100 – он сделал сто прыжков. Инструктор увлекательно рассказывает об истории парашютизма, учит, как нужно обращаться с парашютом.

Во дворе натягивается батут – сетка на резиновых амортизаторах.

В первый по-настоящему теплый день староста группы объявляет:

– Сегодня занятия по парашютизму будут проходить на воздухе.

Инструктор, ответив на наше приветствие, говорит:

– Сегодня начинаем подготовительную тренировку к прыжкам с парашютом. В сальто, кульбитах, подскоках будем тренировать вестибулярный аппарат. Я уже вам объяснил его роль. Напоминаю: он помещается в области внутреннего уха, позволяет соблюдать равновесие и определять правильное положение тела. А это для летчика и парашютиста крайне важно. Сетка пружинит и облегчает подскоки. Сейчас я проделаю ряд упражнений.

Он легким движением вскакивает на батут, показывает нам различные движения и потом говорит: «Делаю задний бланш». Инструктор высоко подпрыгивает, раскинув руки, ласточкой переворачивается в воздухе через спину и становится на ноги, легко балансируя на сетке. Затем он делает сальто, подскоки, кульбиты.

С того дня я целыми вечерами пропадал на батуте: хотелось научиться делать бланш так же красиво, как делал инструктор. Вначале не получалось. Приходил домой в синяках – иногда основательно ударялся о сетку.

Инструктор зорко следил за четкостью и правильностью наших движений.

– Помните, – часто повторял он, – во время прыжков самое важное – приземление. Учитесь поворачиваться по ветру, держать ноги вместе.

Он неутомимо, терпеливо работал с нами – с душой, как говорил Мацуй. Мы это чувствовали и любили его.

…В аэроклубе идут экзамены по теории авиации. Впереди самое интересное – выезд на аэродром. Нас после экзаменов разделят на летные группы и прикрепят инструкторов. Уже сейчас мы знакомимся с ними. Инструкторы заходят в классы, беседуют с нами. Мы уже знаем всех, кроме одного – Александра Сергеевича Калькова. Он в отпуску. Ждем его со дня на день. Говорят, это один из лучших инструкторов, умелый и опытный учитель, требовательный и придирчивый; бывает иногда грубоват и вспыльчив, но зато хорошо летает и отлично учит. Всем учлетам хочется попасть в его группу. Вероятно, еще и потому, что Кальков – бывший военный летчик.

И вот однажды, когда мы занимались в моторном классе, до нас донесся незнакомый раскатистый бас. В аудиторию вошел высокий, широкоплечий человек в крагах. Мы переглянулись и встали. На вид ему было лет за тридцать. В его внешности было что-то щеголеватое. Походка чуть-чуть вразвалку, нос орлиный, с горбинкой, взгляд проницательный и слегка насмешливый.

Это и был инструктор Кальков. Поздравив нас с окончанием теоретических занятий, инструктор сказал веско:

– Главное теперь – хорошо сдать экзамены. О каждом из вас буду судить по полетам. Предупреждаю: я требую бережного отношения к самолету, исполнительности, внимания и аккуратности.

Кальков стал часто заходить в аудиторию – наблюдал за нами, словно изучал каждого. Когда мы начали тренироваться в прыжках с парашютом, то и он поднялся на вышку. Кто-то из учлетов, готовясь к прыжку, сказал:

– Ребята, честное слово, не прыгну! Даже вниз смотреть страшно, голова кружится.

Кальков подошел к нему и ободряюще сказал:

– Не робей, прыгнешь, а потом сам проситься будешь… Ну, ну, смелее!

Меня высота не пугала – я привык подниматься на нашу сельскую колокольню. Но вот подошла моя очередь прыгать, и мне тоже стало страшновато. Волнуюсь, но виду не подаю. Однако, застегивая лямки парашюта, никак не могу попасть в замок. Подходит инструктор по парашютному делу и помогает мне. Я взглянул вниз – там собралась толпа зрителей. До меня доносится спокойный голос инструктора:

– Смотрите вперед, вдаль и шагайте.

Я так и сделал. Шагнул – дух захватило. Не успел оглядеться, а земля уже под ногами. Как это оказалось просто, легко и приятно! А я так волновался, ожидая своей очереди! Кальков был прав. Во второй раз я прыгнул хладнокровно. Все внимание было направлено на то, чтобы приземлиться так, как учил инструктор.

13. Наш «По-2»

Мы сдали последние экзамены и в начале апреля наконец отправляемся на маленький учебный аэродром. Он находится километрах в двух от города, среди полей. Едем туда на автомашине. Настроение у нас радостное. Мы поем свою любимую песню:

Там, где пехота не пройдет,Где бронепоезд не промчится,Угрюмый танк не проползет,Там пролетит стальная птица…

Звонко запевает Кохан.

Выстраиваемся на аэродроме. Начальник аэроклуба разделяет нас на группы. Петраков, Кохан и я попадаем в четвертую летную группу. К нам прикреплен инструктор Кальков. Я этому очень рад.