Самолет улетит без меня (сборник) - Тинатин Мжаванадзе

Герой повествования – этот самый упорный мужчина – слушал, кивал и благодушно улыбался.

– Ты слышишь ЭТО?! – шептала на ухо Клара, пылая всем лицом.

Обдумывались стратегия и тактика захвата матроса в плен, лексикон был самый что ни на есть интересный для филолога, исследующего связь речи с социальным статусом и образованыем; мужчины лениво поддакивали, что никуда он не денется.

– Господи Иисусе, – прошептала Лика. – А ведь я думала, что очень хорошо знаю простой народ! Они мне напоминают персонажей рассказа Эдгара По «Маска красной смерти».

Девочка выпучила глаза и сказала, что у нее есть Эдгар По, и завтра же она его прочитает.

Миранда сидела мрачная, слушала советы матросов и их жен и курила не переставая. Кажется, она задумала какой-то отчаянный шаг.

Лика поняла, что в скором времени Клару придется временно удочерить.

Один из членов вашей семьи (или как минимум близкий знакомый) непременно в рейсе. Поэтому вы знаете, что значит «судно на каботаже» или «на рейде».

Наказание Клары

– Эта девчонка меня доконает, – холодно произнесла Миранда, осторожно придерживая больную руку.

– Кларка-то? Ну она же подросток, переходный возраст, то-ce. Перебесится, – успокоительно отозвалась Лика с ковра, на котором она старательно делала скручивания.

– Нет, – в голосе Миранды зазвенел металл, – она неуправляемая. Ты замечаешь, как она со мной разговаривает?

– Замечаю. Но это же понятно: она сейчас поймала момент, когда мать беспомощна. И проверяет границы.

– Ничего мне не понятно, – отрезала Миранда. – Когда тебя нет дома, не представляешь, как она надо мной издевается. Мне даже стыдно рассказывать! Сделала из меня игрушку. Потеряла к матери всякое уважение, и дальше будет хуже, я не могу этого терпеть. Я найду на нее управу.

Лика и думать забыла про этот разговор, хотя в последнее время и в самом деле мама с дочерью ругались до визга, и приходилось их разнимать, но через пару дней в гости вечером снова заявились «лахудры».

В этот раз они выглядели как-то напряженно, во взглядах прослеживалась тайная мысль – особенно у тощей, она сжимала свои тонкие малиновые губы и в целом имела вид человека, которому предстоит тяжелая миссия.

Лика с облегчением пошла варить кофе, чтобы не сидеть с ними, Клара увязалась было за ней, но Миранда ее остановила.

Из гостиной почти ничего не было слышно, только Миранда односложно отвечала на вопросы сердобольной пухляшки о состоянии здоровья: да, уже лучше, да, скоро разрешат вставать, нужен рентген, и вдруг громким искусственным голосом – Клара, детка, принеси из ванной спирт и вату, мне укол надо делать.

Лика понесла по коридору поднос с чашками, девочка протопала мимо нее в ванную, а за ней почему-то солдатским шагом следовала тощая.

Она даже не глянула в сторону Лики, и в ее руке болтался длинный кожаный ремешок, стукаясь о голенище сапога.

К чему бы это, подумала Лика, поставила поднос на столик и стала расставлять чашки.

В гостиной повисло тяжелое молчание, Лика украдкой оглядела сидевших и заметила, что мужчины мрачны, пухляшка пошла пятнами и сжимает руки, а Миранда с каменным лицом выпускает дым уголком рта.

Что происходит, мелькнуло в голове. Лика села и потянулась за своей чашкой, как вдруг из конца коридора раздался леденящий душу вопль.

– Что случилось?! – испуганно вскрикнула она и приготовилась бежать в ванную: из-за закрытой двери доносились визги, захлебывающийся плач и пронзительные окрики.

– Садись, – жестко приказала Миранда. – Не смей двигаться с места!

– Молодец, мать, – подал голос один из мужчин и переменил позу в кресле. – Обнаглела вконец!

– Что? Что происходит? – Бледнея, Лика повернулась к Миранде. – Объясни мне, что ты сделала?!

– Ничего не сделала, – холодно отозвалась Миранда. – Я сама не могу ее проучить, хорошо вот друзья есть.

– Лика!! Лика!! – истошно вопила девочка из ванной. – Иди сюда, Лика, спаси меня!

– Сиди, тебе говорят!

– Добреньким быть легко, – просипел второй муж. – Детей надо бить! И хорошо бить! Иначе толку с них не будет!

– Она ее ремнем бьет? – ужаснулась Лика, и слезы брызнули сами собой: крик девочки сверлил голову, и в глазах побелело.

– А чем придется, – усмехнулась Миранда. – Еще не хватало, чтобы в собственном доме эта тварь меня гнобила. Пусть знает, что такое мать! И ты не вмешивайся, не твое это дело, поняла?

Пухляшка поддакнула, хотя ей стоило усилий удержать спокойное выражение лица. Лика облизала сухие губы, чувствуя, что теряет сознание.

– Я пойду в кухню, – с трясущимися руками она поднялась с места и на нетвердых ногах направилась к коридору.

Свист ударов стих, но рыдания Клары и ее истошные крики продолжались.

– Хватит уже, может? – не выдержал муж пухляшки. – Я пойду, да?

Лика стояла у окна, прижав стакан с водой к пылающему лбу, и не могла остановить дрожь. Дверь ванной распахнулась, и оттуда, как шаровая молния, вылетела растрепанная красная Клара.

– Я тебя ненавижу!! Я вас всех ненавижу! Ты не мать! – Девочка в истерике металась по комнате, как взбесившийся снаряд, и никто не мог к ней приблизиться – кажется, эти люди начали понимать, что сделали что-то стыдное и страшное, и не давали отпора.

– Заткнись и умойся, – монотонно протянула Миранда. – Получила? Хорошо было надо мной издеваться?

– Нет!! – Визг Клары резал воздух, застилал глаза, Лика не выдержала, прибежала из кухни, схватила ее в охапку и потащила прочь.

– Пусти меня! Я их убью! – билась Клара, сшибая по пути стоявшие на полках книги, безделушки и вазочки. – Я уйду из дома, уйду, и живи без меня! Тебе будет лучше без меня! Наконец освободишься!

Лика затолкала девочку в спальню и захлопнула дверь.

– Все, все уже кончилось, успокойся, маленькая, – она уложила трясущуюся Клару на кровать и укрыла ее пледом. – Я сейчас, только не выходи.

– Почему ты не пришла? – прорыдала девочка, вжимаясь в подушку. – Даже ты! Даже ты…

– Я не могла, – выдавила Лика, вышла из комнаты и увидела столпившихся возле входной двери гостей.

– Закрой за нами, – высоким надменным голосом сказала тощая и перешагнула через порог, засунув руки в карманы.

– Если что – зови еще, – кинул напоследок ее муж.

Лика молча проследила взглядом, как неловко топтались в проеме пухляшка с мужем, заперла дверь и пошла на кухню накапать валерианки.

Когда Клара уснула, Лика в полумраке вышла в гостиную.

Миранда не спала. На одеяле стояла полная пепельница, а она все продолжала курить.

– Тебе принести чего-нибудь?

– Окно открой, – коротко бросила Миранда.

Лика впустила холодный ночной воздух, потерла глаза, подышала, не понимая, что делать дальше.

– Знаешь что, – сказала она, – это твой ребенок, твой дом, и я не имею права тебя осуждать. Но мне надо на какое-то время уйти.

Миранда затушила очередной бычок, подтянула больную руку, молча откинула одеяло и медленно, неловко встала.

Лика поняла, что не следует пытаться помочь. Миранда шла долго, закрылась в ванной, потом зашла в спальню.

По углам разлеглась тишина, в открытое окно дышала зябкая ночь, едва слышно тикали часы под бронзовым купидоном. Глаза горели, сердце колотилось, как после долгого бега.

Послышался звук открываемой двери, Миранда так же медленно, но уже увереннее дошла обратно до постели, осторожно села, вздохнула и повернулась к Лике.

– Они больше сюда не придут, – сказала она.

Лика кивнула.

– Хорошо, что ты не вмешалась. Нам надо было самим разобраться.

Лика снова кивнула.

– Только останься с ней еще немножко, пока я буду в отъезде, ладно?

Такое-то число такого-то месяца. Клара

Как только Миранда встала на ноги, она умотала к матросу.

Мы с Кларой остались жить вдвоем.

Как раз в это время все окончательно развалилось, задули ветры тлена и упадка, исчезли все составляющие былой нормальной жизни, а в первую очередь – свет и вода в кране.

Время от времени свет все же дают, и почему-то строго в четыре утра.

Надо успеть сварить хоть какой обед на электроплите, нагреть воды, погладить одежду (зачем?!), помыть голову и высушить ее ФЕНОМ!!

И если очень сильно повезет – пропылесосить.

Это каждый раз как волшебство – погруженный во тьму и глухую тишину город вспыхивает и внезапно начинает звучать из всех окон и дверей: музыка, смех и перекрикивания посреди тьмы.

Клара, золотая девочка, подрывается со мной.

Мы медленно стряпаем в полусне, а она перечисляет, что когда-то готовила ее бабушка.

– Самое вкусное знаешь что было? Ореховый торт. Мама-а-а, какой вкусный! Но очень дорогой. На него продуктов надо было рублей на двадцать, не меньше!

– Нашла о чем мечтать. Я хочу, например, маслины. Баночку. Открыть и пальцами доставать, и лопать, и косточки выплевывать.