Небеса любви - Кэтрин Кингсли

Заметив старого сгорбленного садовника, высаживавшего растения на дальние клумбы, Паскаль тут же направился к нему, на ходу снимая сюртук. Этот старик казался идеальным источником информации, которым грех не воспользоваться.

– Проклятые паписты… – ворчал себе под нос садовник, яростно вонзая в землю совок. – Запереть в церкви живую душу, морить девчонку голодом… Кто они после этого, если не чертовы язычники!

– Полностью с вами согласен, – с улыбкой сказал Паскаль.

Вздрогнув от неожиданности, старик повернулся к нему и проворчал:

– А вы кто такой?

– Паскаль Ламартин. Увы, я тоже проклятый папист…

– Ничего удивительного, – заметил старик. – Похоже, я тут один не папист. И то лишь потому, что его светлость любит свои цветы, а я свое дело знаю.

– Да, вижу, – кивнул Паскаль. – По дороге сюда я заметил магнолию. Это ведь Magnolia soulangeana, гибрид из Китая, верно?

– Вот так дела… – пробормотал садовник и окинул Паскаля пристальным взглядом. – А тебе это откуда известно, мой мальчик?

– Я и сам садовник, – сказал Паскаль. Опустившись на корточки, он взял второй совок. – Лишняя пара рук никогда не помешает, верно?

– А Альберт Смит не из тех, кто станет отказываться от помощи. Давно я этого ждал. Только что приехали, да?

– Вчера, – ответил Паскаль, осторожно взяв один из саженцев и внимательно его изучая. – А как этим пеларгониям живется в столь холодной почве? Ведь от мыса Доброй Надежды до юга Англии не так уж близко, верно?

– Вы правы, – ответил садовник, одобрительно глядя на Паскаля. – Я их впервые высаживаю в грунт. А раньше всегда выращивал в горшках. Но май, кажется, выдался теплым, так что им сейчас ничего не угрожает. Вон те шток-розы возле стены часовни чувствуют себя прекрасно.

– Да, похоже, они славно тут прижились, и им, кажется, нравится на южной стороне. Да и мальвы, смотрю, крепенькие. Хотелось бы знать, как часто вы их поливаете. Чередуете сухой цикл с влажным или нет?

Старый садовник с удовольствием пустился в объяснения. А Паскаль не торопился; он знал, что сказать и какой вопрос задать, чтобы завоевать доверие старика. Когда же почувствовал, что время пришло, перевел разговор в нужное ему русло.

– Наверное, вы хорошо знаете семью герцога, раз так долго здесь работаете.

– Да, хорошо знаю. Хотя иногда думаю, что лучше бы не знал, – пробурчал старик. – Вы уж меня простите за такие слова…

– Не за что вам у меня прощения просить, – с улыбкой ответил Паскаль. – Каждый имеет право на свое мнение. Хотя если уж честно… Знаете, мне кажется, что падре Меллит впадает в крайности.

– Ты, парень, в самую точку попал! Взять, к примеру, бедняжку леди Лили. Едва рассвело, ее уже потащил в церковь этот фанатик и запер там. Я все видел собственными глазами. Не успела домой вернуться, как снова угодила в беду. «Леди Лили, – подумал я, – в следующий раз беги из дома и не возвращайся, раз уж они начали тебя в церкви запирать».

Паскаль оторвался от работы и посмотрел на садовника.

– Получается, что леди Элизабет постоянно попадает в беду?

– Так и есть, – кивнул старик. – Слишком уж она любопытная и неугомонная. А беда ее в том, что ей тут скучно и общаться не с кем. Особенно после того, как несколько лет назад уехал ее старший брат.

– У леди Элизабет есть брат? – Паскаль был ошеломлен этой новостью. Отчего же тогда старший брат не являлся наследником титула?

– Сводный брат. Леди Лили его обожает, хотя… Не очень-то он благоразумен. Впрочем, в этом они оба пошли в мать.

– Да, конечно, – как бы невзначай заметил Паскаль. – А что-то герцогини нигде не видно…

Мистер Смит шмыгнул носом и пробурчал:

– Она в монастыре. Уехала, когда Лили исполнилось восемь лет.

– В самом деле? – стараясь не выдавать своего удивления, спросил Паскаль. – Герцогиня ушла в монахини?

– Нет, она не монашка. Просто живет в монастыре. Я же тебе говорил, что они – семейка папистов. А этот проклятый фанатик падре Меллит – он тут самый главный. Без его слова у нас ничего не делается.

Паскаль утвердительно кивнул. Все услышанное очень хорошо укладывалось в уже составленную им картину.

– Интересная ситуация, вы не находите? – Паскаль собрал землю холмиком вокруг последнего саженца и потянулся за лейкой.

– Он тут ко всему руку приложил, за что ни возьмись, – сказал мистер Смит и сразу же добавил: – Так что будь осторожен, парень. Один неверный шаг, и тебя вышвырнут вон.

– Боюсь, что мне на это нечего надеяться, – с кривой усмешкой заявил Паскаль.

– Ты мне не веришь? Тогда послушай, что случилось с бедной Мари Маккофферти! Двадцать два года она прослужила здесь, а сегодня утром ее выставили вон. Видел бы ты ее глаза – все красные!

Паскаль вскинул голову и пристально посмотрел на садовника.

– Мари Маккофферти?

– Ее самую! Няньку леди Лили. Хорошая женщина, добрая. Теперь отправилась к сестре… Один из слуг мне об этом рассказал. И кто теперь утешит леди Лили? Никто. Думаю, все это как-то связано с тем монахом и мужчиной, что приехали вчера. Никто не знает, что случилось, но за одно я ручаюсь: тут не обошлось без паписта-священника.

– Не совсем так, – сказал Паскаль. – Возможно, он и подталкивал его светлость к выгодным для себя поступкам, но на этот раз падре Меллит говорил мало.

– Откуда ты знаешь? – удивился садовник. – Может, слышал что-то?

– Каждое слово. Леди Элизабет выдают замуж.

– Неужели?! – воскликнул садовник. – А как ты узнал?

– Ее выдают за меня.

Альберт Смит уронил совок и замер.

Глава 5

Лили уже очень долго стояла на коленях перед алтарем в холодной часовне, и на седьмые сутки заточения ей уже было все равно, откуда придет избавление от пытки – даже смерть бы приняла с благодарностью.

Лили прочитала все покаянные каноны, известные Богу и людям, она исповедовалась каждый день и ни разу не пожаловалась на ломоту в спине и ноющую боль в ногах. Не жаловалась Лили и на то, что живот сводило от голода. Она ничего не говорила о ночных кошмарах и о том, как, просыпаясь в холодном поту, она каждую ночь колотила кулаками в запертую дверь часовни, хотя и знала, что ее никто не услышит. И она часами слушала монотонные наставления падре Меллита, вещавшего о смирении и послушании. Лили думала, что ведет себя как святая, но это ей не помогало – она по-прежнему оставалась в заточении.

Услышав, как повернулся в двери ключ, Лили быстро опустила голову. Она узнала падре Меллита по шуршанию рясы.

– Встань, Элизабет, – раздался его голос у нее за спиной.

Девушка повиновалась и поднялась с коленей, едва удержавшись на онемевших ногах.

– Добрый день, падре, – сказала она.

Священник с удовлетворением смотрел на ее бледное лицо.

– Вижу, что твое покаяние приносит добрые плоды, Элизабет. Итак, сегодня я должен обсудить с тобой одно очень важное дело. Сядь.

Лили села.

– Я только что от твоего отца. Он пожелал, чтобы я сообщил тебе о том, что твое венчание состоится в воскресенье.

«Еще три дня. Всего три дня», – с облегчением подумала Лили. А потом этой пытке придет конец и она выйдет на свободу. Мысль о том, что ее якобы отдадут в жены негодяю французу, не очень-то встревожила Лили. У нее было достаточно времени, чтобы все спокойно обдумать, и вывод, к которому она пришла, был однозначен: отец просто решил ее припугнуть. Он никогда и ни за что не выдаст ее за мужчину без приличной родословной и полезных связей. И, разумеется, он не выдаст ее за садовника без роду и племени. Ах, как же она сразу не разгадала замысел отца и падре? Зачем позволила им насладиться ее страхом и отчаянием?

– Ты внимаешь мне, Элизабет?

– Да, падре, – ответила Лили.

– Хорошо. Тогда… – Падре покашлял. – Тогда пришло время дать тебе указания относительно твоих супружеских обязанностей. Твой муж будет ожидать от тебя определенных, – падре снова покашлял, – определенных действий, которые ты должна, как велит Господь, совершить для него.

Лили почувствовала, как жар прилил к щекам, когда она осознала, что именно собирался сообщить ей падре.

– Я думаю, Коффи расскажет мне все, что надо, когда придет время. Но все равно спасибо за заботу, – добавила она на всякий случай.

– Мисс Маккофферти больше нет в Сазерби-Парк, – с ухмылкой заявил падре.

Лили в ужасе уставилась на священника.

– Но она ни в чем не виновата! Это все моя затея!

– Мисс Маккофферти была уволена на следующее утро после вашего возвращения, – продолжал священник. – Лично я считаю, что надо было уволить ее гораздо раньше, но лучше поздно, чем никогда. Мы с твоим отцом сочли, что она уже давно оказывает на тебя дурное влияние.

Лили молча уставилась в пол. Лишившись единственной живой души на свете, которой она не была безразлична, Лили почувствовала себя абсолютно беспомощной. Только Коффи одна и пыталась защищать ее от падре Меллита. Но теперь у падре были полностью развязаны руки, и от этой мысли становилось жутко…