Коррида, женщины, любовь... - Дебра Томас

Спорный обычай? Стефани задумалась над значением слова, которым описывалась профессия Мигеля. Спорный — значит, вызывающий нападки противников. Несомненно, «искусство» корриды делило людей на два лагеря: в одном были те, кто ратовал за продолжение традиций, в другом — те, кто выступал против убийства невинных животных.

«В среднем за год на арене погибает двадцать пять тысяч быков, свидетелями чего становятся тридцать миллионов зрителей. В этой индустрии занято сто пятьдесят тысяч человек, включая и самих тореадоров».

«Настоящая дойная корова, — подумала Стефани. — Или, вернее, дойный бык».

В данный момент она склонялась на сторону противников корриды.

Судя по всему, Мигелю тоже не спалось. Он читал книгу, которую некоторое время назад извлек из своей дорожной сумки.

— Что вы читаете? — спросила она, заинтересовавшись небольшой потрепанной книжкой в кожаном переплете, которую он бережно держал в руках.

— Это мой молитвенник. — Он взглянул на нее поверх модных очков для чтения, как будто ждал, что она удивится: неужели он вообще умеет читать?

— Вот как? — «Молитвенник! Кто бы мог подумать?»

— Я вижу, вы все так же предвзято относитесь к тореадорам. Наверное, вам трудно себе представить, что я окончил экономический факультет Мадридского университета.

— Я этого не говорила. — «Впрочем, мне действительно трудно это представить».

— Я не оканчивал экономического факультета Мадридского университета, — признался он, подмигнув. — Когда вы с младых ногтей гоняетесь за быками, вам некогда учиться. Я окончил колледж для тореадоров.

— У меня нет предвзятого взгляда на тореадоров. Я вообще еще не составила мнения об этих людях.

— Боюсь, что к концу поездки у вас сложится о них плохое мнение.

— Возможно.

Он так громко расхохотался, что малыш, который до этого помешал им целоваться, завозился на руках у молодой мамы. Та недовольно поморщилась. Мигель снял очки и улыбнулся женщине. После секундного замешательства она робко улыбнулась в ответ. Наблюдавшая за этой сценой Стефани подумала, что Мигель подкупает окружающих своей искренностью, обезоруживая врагов… а также быков и любовниц.

— Но вы напишете хорошую статью. Я подскажу вам, что надо писать.

Он опять надел очки и раскрыл свою книгу.

— Вы расскажете мне вашу историю и историю корриды?

— Если хотите.

— И объясните, почему уезжали в Калифорнию?

— Чтобы встретиться с вами. — Он опять подмигнул. — Это была судьба, а я никогда не спорю с судьбой.

— Я серьезно.

— Я тоже.

— Не забывайте, что я собираюсь писать о вас статью. Что заставляет вас каждое воскресенье выходить на бой с быками, если деньги вам не нужны? И почему перед ответственным выступлением вы улетели в Америку?

Мигель опять закрыл свой молитвенник, лицо его потемнело. Сняв очки, он потер лицо руками, словно пытался избавиться от каких-то тревожных мыслей.

— Сеньорита, я не знаю, почему до сих пор дерусь с быками, ведь у меня уже есть миллионы долларов. Отчасти потому, что меня держат мои зрители. Я уезжал в Калифорнию, чтобы отдохнуть от суеты. Корреспонденты и поклонники неумолимо преследуют меня на пыльных дорогах Испании. Вы все увидите сами, когда мы приедем в Мадрид. Там я Эль Пелигро. Люди считают меня богом. Но этот бог не может спасти себя самого.

Сколько драматизма!

— А правда, что в наше время матадоры погибают реже, потому что быкам колют специальные препараты и спиливают рога?

Мигель раздраженно тряхнул головой.

— Кто вам это сказал? Хозяева быков гордятся своими животными. Они никогда не позволят причинить им вред.

Стефани вспомнила его фотографию в «Пипл мэгэзин».

— В Калифорнии вы были не один. Вы произвели фурор в Голливуде, даже согласились на интервью — словом, вели себя совсем не так, как вел бы себя человек, понимающий, что дни его сочтены.

Мигель почесал в затылке.

— Никакого фурора не было. Меня пригласили на вечеринку, и я пришел, вот и все. Интервью я тоже не давал. Кто-то сфотографировал меня вместе с Дженной, а потом сделал неофициальный репортаж.

— Вы с ней спали? — выпалила Стефани и тут же устыдилась своего вопроса.

Он опустил молитвенник на колени.

— Нет, сеньорита, я не спал с Дженной Старр… хотя мог бы.

— Я в этом не сомневаюсь.

Маленькая книжка выскользнула из его рук. Проходившая мимо стюардесса подняла ее и подала Мигелю.

— Вы часто читаете этот молитвенник? — поинтересовалась Стефани, удивленная его набожностью.

Коричневый кожаный переплет книги напоминал мятый бумажный пакет.

Мигель приложил молитвенник к сердцу.

— Мне подарила его мама, когда мне было двенадцать лет. Она сказала: «Я знаю, сын, ты хотел бы получить от меня пику или плащ матадора, но эти вещи не смогут тебя утешить». Она была права. После ее смерти я нашел эту книгу в шкафу. Заброшенная ребенком, она стала настоящим сокровищем для мужчины. Я повсюду беру ее с собой.

— Моя мама тоже умерла… в прошлом году… от рака. — Зачем она это сказала? Зачем поделилась своей болью? Стефани сцепила пальцы на коленях и опустила глаза. «Впредь думай, прежде чем говорить!»

Он нагнулся и ласково тронул ее за руку.

— И вы не нашли в своем шкафу ничего утешительного, querida?

Мигель улыбнулся, и она растаяла, сраженная его обаянием. И вдруг вспомнила слова Рея: «Он хочет использовать тебя в своих интересах. Будь осторожна».

— Простите. — Она вскочила с места и, протиснувшись мимо его колен, устремилась в туалет.

Запершись в кабинке, Стефани долго смотрела на свое отражение в зеркале. «Что я здесь делаю? Зачем лечу в Испанию вместе с этим мужчиной?»

Тихий стук в дверь вывел ее из задумчивости. Кто-то не видит табличку «ЗАНЯТО»? Ничего, подождут! Подумать только, какая наглость, и это в салоне первого класса! Она сделала свои дела, вымыла руки и открыла дверь. У входа в туалет, привалившись к притолоке, стоял Мигель.

— Вы что, не могли дождаться своей очереди?

— Не мог… — Он втолкнул Стефани обратно, запер дверь и обнял ее. — Я никогда не жду, querida, — прошептал он, обдавая ее ухо и щеку своим жарким дыханием, потом прильнул губами к ее губам.

— Мигель… — только и смогла выдохнуть она, опьяненная его ароматом.

Его поцелуй был требовательным и страстным.

В дверь опять постучали — на этот раз громко и настойчиво.

Мигель отстранил Стефани от себя и вскинул брови.

— Откройте, пожалуйста! — потребовал строгий женский голос.

Стефани смущенно хихикнула, зажав рот рукой.