Шолохов. Незаконный - -
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Реальный моховский дом, находившийся в станице Вёшенской, в романе не просто перенесён в Татарский, но как бы объединился в одно целое с домом Ивана Сергеевича Лёвочкина в Каргине.
К Лёвочкиным Шолохов порой заглядывал в гости. Сохранилась фотография, где маленький Мишка с тремя детьми купца стоит на том самом крыльце, по которому Гришка Мелехов вошёл с пойманным сазаном, а вышел уже без него, продав хозяину.
Рядом с Мишей на фото – самая маленькая, 1906 года рождения, девочка, Нина Лёвочкина, приходившаяся двоюродной племянницей Михаилу. Много лет спустя дочь этой Нины – профессор Клара Евгеньевна Корепова – преподавала в университете фольклористику автору этих строк. Здесь я чувствую еле уловимую связь с детством Шолохова, со скрипом половиц крыльца, по которому ступал молодой Григорий Мелехов. Это действует на меня головокружительно.
Из окон дома Лёвочкиных, равно как от пожарного сарая, где играли казачата, был виден майдан. И если там что-то затевалось – дети тут же бежали смотреть. «Тихий Дон»: «Из хутора в майские лагеря уходило человек тридцать казаков. Место сбора – плац. Часам к семи к плацу потянулись повозки с брезентовыми будками, пешие и конные казаки в майских парусиновых рубахах, в снаряжении».
На вопрос о своём будущем малолетний Миша отвечал неизменно и твёрдо:
– Я буду офицером.
Но у отца были иные планы.
Глава вторая
Гимназист
Александр Михайлович Шолохов собрал неплохую по тем временам библиотеку.
Отличная библиотека была и у брата Петра.
Братья со временем очень сошлись. Оба были заядлыми курильщиками – и страсть к табаку передалась впоследствии от отца и дядьки к Михаилу.
Петра помнят как человека красивого, аристократического облика, чем-то похожего на Блока, с ярко выраженным мужским характером. Притом некоторая суровость нрава вовсе не мешала ему, когда заканчивались книги, идти по дворам, где жили читающие соседи, и собирать едва ли не всё подряд, ещё не читанное им. Он долгие годы вёл дневник – привычка, что и говорить, не слишком свойственная представителям купеческого сословия или тем более казакам.
Как мы помним, Пётр со своей женой Анной Семёновной (в девичестве Обоймаковой) родили восьмерых детей, но выжили из них лишь двое: Мария 1905 года рождения и Коля 1910-го. С Марусей Шолоховой у Миши сложилась братская, ласковая связь. Сама Мария (по мужу Бабанская) много позже вспоминала: «Он, бывало, без меня никуда. Любил он очень меня. Вместе ходили в школу, на речку…»
Маша была удивительная: с явными задатками актрисы, проявившимися уже в ранней юности, помнящая наизусть множество стихов и втайне сочинявшая свои.
Николай, младший Марусин брат, вспоминал своё: «…всегда состоял при Мише и Марусе хвостиком».
О Евдокии Семёновне – родной сестре жены Петра Шолохова, выступившей поручительницей на венчании Александра и Анаствасии, – стоит сказать особо. Она родилась 14 марта 1879 года: как часто шутила позже сама, «вместе со Сталиным» (на самом деле Сталин родился, как позже выяснилось, 18 декабря).
Именно она, так уж вышло, проводила с детьми Петра и Михаилом особенно много времени. Миша звал её «тётя Дуня». Совместные прогулки на Чир, в левады Дубровенького леса, на песчаный курган, – это всё с ней. Под курганом они с тёткой Дуней, Марусей и Колей собирали чабрец, в буераках и лесках – клубнику и ежевику. В этих прогулках Михаил высмотрел многочисленные местные приметы – смены времён года, повадки птиц и насекомых, поимённо узнал степное разнотравье, что неизменно поражает всякого внимательного читателя шолоховской прозы.
Забурунный лог и Жиров пруд из «Тихого Дона», бугры, яры, буераки – тоже всё местное, каргинское, опознаваемое.
Шолохов настолько помнил и ценил заботы тёти Дуни, что много позже, став всемирно известным, приглашал Евдокию Семёновну – не кровную родственницу – переехать к нему в дом, жить с ними, отведя ей отдельную комнату.
Она отказалась.
* * *Теперь – про обитателей Каргина и их двойников в шолоховской прозе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Разложим известные нам факты.
Хутор, где живут Мелеховы в романе «Тихий Дон», называется Татарский. Но никаких татар среди персонажей нет вообще. Зато Шолоховых именовали «татарчуками». Так Шолохов определил принадлежность созданного им мира: Татарский хутор – то есть: выдуманный татарчуком. Татарские жители, то есть «татарчуки», – главные персонажи этого романа. Это его огромная семья, и он её творец.
В реальности никакого Татарского хутора на Верхнем Дону не было никогда. Зато все остальные хутора и станицы, упомянутые в «Тихом Доне», – реальны.
В Татарском проживают все основные персонажи эпопеи.
Братья Шумилины – Мартин, Прохор и Алёшка по прозвищу Шамили, – появляющиеся на первых же страницах.
Хрисанф Токин (Христоня) – также вступающий в роман в самом начале и проходящий сквозь всю эпопею.
Казак Аникушка. Знахарка баба Дроздиха. Бубличница Фроська. Пастух Кузьма Курносый. Шинкарка Лукешка Попова. Упоминавшиеся нами хуторской атаман Фёдор Лиховидов и священник Виссарион. Всё это, так или иначе, реальные люди, жившие в станице Каргинской, в ближнем или дальнем соседстве с Шолоховыми, сохранившие в романе свои имена либо прозвища, иногда давшие персонажу часть судьбы, а порой – всю свою обозримую для стороннего наблюдателя жизнь целиком.
Наблюдаемые Шолоховым с детства, они обратились в литературных персонажей.
В 1975 году писатель вдруг, что случалось с ним крайне редко, открылся: «…в станице Каргинской жил образованный поп – отец Виссарион. Жил он один и имел богатейшую библиотеку по истории и этнографии Донского края. Сам отец Виссарион читал много, но книг своих никому никогда не давал. Не знаю, как мне удалось завоевать его доверие, только начал он подпускать меня к своим высоким шкафам».
Помимо литературной классики, у батюшки имелись Спиноза и Кант и даже сочинения… Карла Маркса.
Старожилы Каргина сразу опознали его в книге – он действительно был гундосым. Шолохов, как мы помним, мстя за родительские обиды, объяснил эту манеру речи залеченным сифилисом. На самом деле священник гундосил от рождения – видимо, вследствие пережитой в детстве простуды. Но, должно быть, злые на язык казаки беспощадно шутили про всё более неразборчивую с каждым годом речь Виссариона, – а памятливый нахалёнок шутку с незнакомым словом «сифилитик» запомнил и оставил в уголочке сознания на потом.
Полностью священника звали Виссарион Васильевич Евсеев. Родился он в 1853 году, умер в 1927-м. До конца жизни оставался вдовцом. Жил, как и написано в шолоховском романе, с украинкой-экономкой и приёмным сыном.
Косоглазая Лукерья (в действительности – Каргина, а не Попова) некоторое время жила с Шолоховыми на одной улице: это у неё поселится в романе приехавший в Татарский большевик Штокман; к ней же его заселят, когда он вернётся на хутор уже в 1919 году.
Краевед Геннадий Сивоволов, происходивший из Каргина, писал про Лукерью Попову: «Автор этих строк в тридцатые годы знал её лично. Жила она с дочерью на соседней улице. Была вдовой; с глазами у неё действительно было не в порядке – один смотрел прямо, другой – вбок. Худенькая, невысокая, подвижная, в постоянных хлопотах. Своей голосистостью (дишканила так, что весь хутор слушал, замирая), острым и длинным языком была известна на весь хутор».
Когда Шолоховы съехали со съёмной квартиры и переселились в собственный домик, ближайшим их соседом стал Аникей Андриянович Антипов, местный уроженец 1888 года рождения. Звали его Аникушка. Разбитной казак, балагур и званый гость на любых праздниках. Он выведен в романе «Тихий Дон» под собственным именем.
Появляется Аникей, сосед Мелеховых и троюродный брат Гришки, уже в первой книге, на свадьбе у Григория и Натальи. Он везёт молодых, лихо правя лошадьми.
У реального Аникея была жена Евдокия, часто болевшая. В романе читаем: «У спуска догнали Аникушку. Воткнув в сани топор с новёхоньким топорищем, Аникушка, подпоясанный зелёным кушаком, шёл рядом с быками. Жена его – мелкорослая, хворая бабёнка, правила. Петро ещё издали крикнул: