Вы меня слышите? Встречи с жизнью и смертью фельдшера скорой помощи - Джейк Джонс

глазах, есть его нужно сосредоточенно. В такие моменты я не столько исполняю свою работу, сколько идеально притворяюсь тем парнем, за чьей работой мне надо присмотреть, пока он ушел.

Гэри не повезло сразу в нескольких отношениях. Он в сложной ситуации не только с медицинской, но и с логистической точки зрения. Да, он ранен, но, кроме этого, он находится в предельно неподходящем месте. И сейчас все сложности его положения мелькают у меня в голове, как короткие вскрики боли. Бумажные самолетики с записками на крыльях, которые планируют мимо меня и опускаются на пол. Как будто мой мозг теребит меня: «Соберись. Давай, парень. Делай, что нужно».

Я уверен, что на свете есть люди, которые никогда не сомневаются в себе. И я уверен, что есть люди, которые хорошо притворяются. Но мне на таких вызовах приходит на ум тот самый первый день в конференц-центре несколько лет назад и предстоящий прыжок в холодную воду. Это был переломный момент. Не было пути ни вперед, ни назад.

Мне стало жарко, у меня закружилась голова, стало душно, и комната начала вращаться. Я заерзал на стуле, засуетился в отчаянных попытках унять белый шум у меня в голове. Я был уверен, что на меня все смотрят, но постарался продемонстрировать окружающим картину полного спокойствия. Я чувствовал, что у меня кислая мина, и мне хотелось нагнуться вперед и спрятать лицо между колен, но с тем же успехом я мог бы поднять руку, крикнуть: «Простите меня, я совершил колоссальную ошибку» — и сразу же уйти. Для этого я уже вложил в дело слишком много сил. Нельзя ли выскользнуть из комнаты без скандала? Я бы отдал все, что угодно, за глоток свежего воздуха. Или воды. Нет, придется остаться. Но что бы случилось, если бы я действительно потерял сознание? Я бы стал своего рода легендой: нелепым назидательным примером из реальной жизни.

То же самое чувство я испытываю сейчас. Я не боюсь упасть в обморок или не справиться, но я почти оглушен собственной робостью. В моей голове звучит какофония из пессимистичных голосов, и они твердят, что Гэри было бы лучше, если бы на моем месте был кто-то другой. Голоса нашептывают мне, что я самозванец. Когда пытаешься составить план, от этих насмешливых экспертов проку не больше, чем от полной тишины.

— Ты тут, Гэри?

— Ага.

— Мне надо будет вставить тебе в руку иглу, чтобы дать обезболивающее. Будет немного больно, как царапина.

— Вряд ли я что-то почувствую.

Я пристраиваю сумку с катетерами на два горизонтальных металлических прутка, вместо жгута перетягиваю руку Гэри перчаткой, протираю кожу и ввожу иглу в вену. Снимаю перчатку, подтягиваю иглу и приклеиваю пластырем катетер, а затем впрыскиваю в вену немного физраствора[5].

— Мне нужно померить давление, Гэри. Сейчас сожму руку.

Скандальным пессимистам не терпится: «Почему мы копаемся с обезболивающим? У Гэри множественные переломы, несколько травм груди, с большой вероятностью повреждены внутренние органы и, возможно, травмирован позвоночник. Его надо отсюда вытаскивать».

Но есть и другой голос — спокойный оппонент, придерживающийся противоположных взглядов: «Гэри дышит, в сознании и спокоен. Он в состоянии говорить и не теряет много крови. Он даже шутит, а это хороший знак. И пока что его организм неплохо справляется».

«Да, но он в тридцати метрах под землей. В помещении, куда спускаются по витой лестнице. В яме с металлическим хламом. Он не может двигаться. Вокруг темнота». Пессимисты один за другим выкладывают все свои козыри.

Однако оптимист мыслит ясно и собранно: «Все эти проблемы решаемы. Давайте действовать логично и последовательно. Вокруг Гэри собрались люди, которые должны ему помочь».

Наверху приехал врач скорой помощи. Я вкратце рассказываю ему, что знаю, затем он спускается в яму, чтобы самому осмотреть пациента.

Похоже, что у Гэри «болтающаяся грудная клетка»: часть ребер оторвались от основной структуры, и поэтому травмированная сторона впалая. Возможно, пространство между ребрами и легкими постепенно заполняется воздухом или кровью, из-за чего ему становится все труднее дышать. Это всего лишь одна из нескольких проблем, и ни одну из них нельзя решить на месте. Сейчас врач доволен: состояние Гэри стабильно. Но все может измениться в любой момент.

Больше всего ситуацию осложняет само место происшествия. Гэри дали кислород и сделали укол морфина, но его необходимо быстро доставить в травматологическое отделение больницы и лечить в штатном режиме. У пессимистов есть козырь в рукаве: несмотря на проблемы с дыханием, Гэри нужно по возможности сохранять неподвижное положение, а от быстрой доставки в больницу его отделяют целая партия ломаного металла, двухметровая деревянная стремянка и винтовая лестница высотой больше ста ступеней.

Но тут в свои права вступает оптимист.

Сначала врач-травматолог решает, что ему больше ничего не нужно делать с дыханием, и можно спокойно извлекать Гэри, предприняв все необходимые меры предосторожности, чтобы защитить его спину и шею. В самый подходящий момент бригада скорой помощи приносит вниз по лестнице необходимое оборудование.

Затем один из бригадиров рабочих говорит, что, если мы сможем вытащить Гэри из ямы и поднять его на деревянный порог, а затем спустить ниже на один лестничный пролет, мы сможем его пронести по тоннелю в другое помещение, где есть грузовой лифт. Правда, оно на расстоянии более полукилометра по той же дороге.

— Вы сказали: «Больше, чем полкилометра»?

— Либо так, либо по винтовой лестнице.

Судя по всему, нам понадобятся те бритоголовые парни в форме, которые сейчас ждут наверху.

Мы упаковываем Гэри, как яйцо Фаберже, и подсовываем под него доску. Морфин действует: он расслабился. Мы извлекаем его из углубления и кладем его в ковшовые носилки, которые я вижу в первый раз. Начинается спор, как переместить его на порог; все кончается тем, что мускулистые парни из пожарной бригады поднимают его на высоту человеческого роста и задвигают носилки на порог. Это занимает три секунды.

Носильщики становятся по сторонам от носилок, поднимают Гэри на высоту до пояса и несут его вниз по лестнице в туннель. Носильщики спускаются в колею, носилки плавно передают, поправляют и удерживают в нужном положении. Затем, шаг за шагом, осторожно, при необходимости подменяя носильщиков, мы переносим нашего пациента, завернутого, как подарок, по тоннелю до лифта. Мы все время разговариваем с ним и контролируем его состояние. Первоначальная суета и спешка уступила место методичной и спокойной работе, и, несмотря на то, что мы продвигаемся вперед медленно и не слишком элегантно, по сравнению с подъемом по винтовой лестнице это небо и земля. Только когда