Отдел возмездия - Алим Тыналин

— Штакетник это Штеменский? — спросил я без всяких предисловий и прелюдий. — Говори или я сам тебе сейчас потроха вытрясу.

Видя, что я не шучу, Юра кивнул и тогда я задал второй вопрос, самый важный:

— Где он? Где Штакетник, мать его за ногу?

А поскольку он продолжал непонимающе хлопать глазами, я просто схватил его за шею и повернул к бурлящему залу:

— Ну-ка покажи, тварь, где Штакетник!

Так вот он же он, сказал толстый Юра, указывая на группу молодых людей, сражающихся рядом со мной. Я сначала онемел от изумления, увидев Игоря, который завел меня сюда. Это что же, он и есть Штеменский? Каких только чудес не бывает на свете!

— Нет, куда ты уставился, придурок! — закричал Юра. — Вон он Штеменский, к выходу ползет!

Он указал на другого, не менее тучного мужчину, чем он сам. Тот тоже как раз пробирался к выходу на противоположной стороне зала и уже скоро должен был достичь своей цели. Увидев его и приглядевшись, я изумился еще больше.

В этом приземистом плотном мужичке я тут же признал того самого очкастого соседа из четырнадцатой квартиры, надоедливого болтуна, жаловавшегося нам на других обитателей памятного мне пятиэтажного дома, где погиб мой куратор. Только теперь он был без очков да еще и сменил прическу и цвет волос с коричневого на черный, видимо, раздобыв где-то парик. Тем не менее, это не помешало мне сразу узнать его.

Взрыкнув от ярости, я бросился за ним через весь зал, где эпическая битва к тому времени уже начала утихать. Я почти успел его настичь и схватить за шиворот, но в это время из бокового помещения, откуда недавно вывели и меня, вырвалась целая толпа головорезов Геши, готовых укротить любое побоище.

Двое из них пребольно заехали мне в раненое плечо, затем бросились дальше в бой. Пока я пришел в себя, Штеменский уже успел юркнуть в запасной выход. Чертыхаясь и проклиная все на свете, я побежал вслед за ним.

Но сначала передо мной снова возник тот же самый порученец Геши. Припадая на ногу, он схватил меня за грудки и завопил:

— Ты меня хромым оставил, сука! Я тебя урою!

Не желая с ним дискутировать, я просто принял его на бедро и перекинул через себя подальше, воткнув в стену. С истошным криком соратник Геши Индейца ударился о препятствие, а потом и свалился на пол. Я же бросился на выход.

Выйти из катрана удалось гораздо легче, чем зайти. Пробежав по узкой подвальной лестнице, я очутился на улице перед тем самым ветхим зданием, только вышел уже из правого крыла. Приглядевшись, я заметил впереди юркую фигурку Штакетника, спешащего по улице.

Он оглянулся, заметил меня и заработал ножками, стараясь удалиться как можно дальше от меня. Я бросился за ним в погоню, хотя рука горела от боли.

Далеко уйти ему не удалось. Я был так зол на него, что рванул напрямую через дорогу, чуть не попав под колеса грузовика и другой легковой автомашины.

— Ты сдурел, чертила? — закричал мне водитель, но я уже почти догнал Штеменского, когда вдруг заметил, что в руке у него появился пистолет.

Прекратив преследование, я скатился в канаву и тут же загремели выстрелы, а надо мной просвистела пули. Уф, в самый последний миг успел, а то бы подстрелил. Я машинально сунулся за своим наганом и к своей досаде вспомнил, что снова оставил его в машине, поскольку опасался обыска в катране. Черт, обещаю теперь и шагу не ступить без нагана, даже в туалет буду с ним ходить.

Больше всего меня сейчас интересовало, рискнет ли Штакетник подойти и застрелить меня в упор, посреди бела дня, на глазах у многочисленных свидетелей. Я ждал, сжавшись в комок в грязной канаве и вдруг рядом со мной послышалось разъяренное шипение.

Повернув голову, я увидел сюрреалистическую картину: небольшая черная кошка тащила в канаве за загривок огромную пойманную крысу, чуть ли не с нее самой размером. Она обошла заснеженные камни и ветки, усыпавшие дно канавы, оглянулась на меня и грозно сверкнула глазами. Я посчитал это благоприятным предзнаменованием, ведь кошка поймала крысу, то есть предателя и теперь несла законную добычу домой.

— Ну спасибо, красавица, — сказал я кошке, но черная бестия снова зашипела на меня, не разжимая челюстей и пошла дальше.

Ну, а потом я услышал, как засвистел милиционер и снова загрохотали выстрелы, только уже в другой стороне.

— Ну, а ты-то куда лезешь, служивый? — спросил я, осторожно высовывая голову из канавы.

Ох, не к добру это, участие милиционера, сложит ведь свою чересчур ретивую головушку за просто так. Действительно, оказалось, что Штеменский уже скрылся из поля зрения, пока я лежал и болтал с кошками в канаве.

Он, видимо, уже умчался дальше по улице, туда, где раздавались истошные свистки милиционера. Пока я вылез из канавы, в той стороне еще послышались и женские крики. Ох, упустил ты клиента, Миша, теперь будешь отвечать за него.

Я помчался по улице и вскоре увидел впереди, как Штакетник отстреливается от двух милиционеров, а прохожие разбегаются в стороны или быстро ложатся на землю. По улице проезжали редкие машины.

Еще один милиционер лежал боком на земле, а вокруг него растеклась лужа крови. Возле его тела я заметил заветный пистолет и не раздумывая, рванул вперед, пока Штеменский занят.

Я едва успел подбежать к милиционеру и грохнуться рядом с ним, когда мой объект обернулся на движение и выстрелил в меня пару раз. Затем воспользовался тем, что милиционеры перезаряжали оружие, поднялся с земли, где лежал за деревом и стрелой помчался вглубь двора, возле которого произошла перестрелка.

— До чего же ты изворотливый такой, — сказал я беглецу и схватил пистолет Стечкина рядом с погибшим милиционером. — Прямо как угорь, скользишь между пальцев.

Проверив обойму, я увидел, что осталось три патрона. Ладно, буду стрелять наверняка. Затем поднялся, махнул милиционерам и показал удостоверение офицера МГБ:

— Все в порядке, я свой.

Милиционеры подошли ко мне. Один держался за плечо, меж пальцев стекала кровь. Он кривился, хмурил тонкие брови:

— Что за товарищ у вас такой шустрый? Леху завалил, меня ранил. Диверсант, что ли?

Я кивнул и ответил:

— Ты отдыхай, друг и вызови подмогу, а вот товарищ твой мне понадобится. Нельзя упускать врага.

И мы побежали рысцой во двор, соблюдая меры предосторожности. Штеменский мог таиться в любом месте, хоть за деревом, хоть в подъезде. А может быть,