Светлый демон - Сергей Бакшеев

– Выходит, тебя разыскивают за убийство.

– Но я никого не трогал! Я рассказал правду!

Чистая душа, как он боится этого слова. Недаром общество придумало благозвучные синонимы: ликвидация, казнь, высшая мера и самое «благородное» – заслуженная кара. Но суть остается прежней. Разумное существо, используя свой разум, лишает жизни себе подобного.

Давным-давно я тоже была чистой и непорочной… Пока не наступил день, когда Мир Рухнул.

– Я дружил с Глыней. Он был для меня как брат, – продолжал оправдываться Субботин.

– Обвинение в убийстве многое объясняет. Активность милиции, оперативников в придорожном кафе…

Я осеклась. Я поняла, что высказала совершенно неверное предположение. Мысль, произнесенная вслух, становится рельефной, осязаемой, обретает пространственную форму, что сразу делает ярче ее достоинства и изъяны. Когда обвиняют в убийстве, не уничтожают поспешно труп. И не планируют «шлепнуть и закопать» обвиняемого при первой возможности. Значит, Субботина ищут не как убийцу, а по иной причине. Какой же?

Формально – он не выполнил договор с предпринимателем и сбежал с работы. За это наказывают рублем, увольнением, но отнюдь не смертью. Еще он свидетель убийства, которое почему-то решили скрыть. Неужели для того, чтобы не всплыло более тяжкое преступление? Но какое? Субботин всего лишь охранял старый склад. Правда, там хранятся внутривенные препараты с весьма специфическим эффектом. Прямо говоря, секретные препараты, которые не купишь ни по одному рецепту.

Свободного времени в моей жизни немало, киллеры не трудятся ежедневно от звонка до звонка. Как большинство городских одиночек, я пристрастилась к Интернету, черпая оттуда массу полезных и на первый взгляд ненужных сведений. Электронной почтой и Интернетом меня научил пользоваться Паук, с которым судьба свела в Екатеринбурге, куда я бежала из Валяпинска после ликвидации мэра. Ликвидации! Как видите, я тоже прикрываю красивыми заплатками суть своей профессии.

Паук, а именно так он и представился, несмотря на легкомысленное прозвище, был серьезным мужчиной лет тридцати с незапоминающейся внешностью. «Интернет – это Всемирная паутина, – объяснил он, – и я в ней живу». Он приходил по вечерам в маленькую квартирку, из которой я не могла выйти. Приносил продукты и не разрешал включать свет. Темную комнату освещало лишь мерцание цветного монитора. Компьютеры к тому времени я уже видела, а вот Интернет еще был в диковинку. Интернат и Интернет – такие похожие слова. Раз так, лихая интернатская девчонка должна обязательно освоить премудрости Интернета.

Я склонялась над клавиатурой, Паук сидел сбоку и терпеливо объяснял. За два месяца обучения он так и не открыл своего настоящего имени, а меня без тени улыбки называл Светлым Демоном, к чему я быстро привыкла. Он научил меня методам шифрования сообщений, элементам конспирации и выуживанию информации из Сети. В конце обучения он принес мне паспорт на имя Светланы Никитичны Михалковой и несколько фотографий, где я была запечатлена в компании известного всей стране усатого режиссера.

«Держись уверенно и намекай на родство с известным кланом», – посоветовал Паук. Совет оказался не лишним. Служители правопорядка быстро теряли спесь при виде паспорта бойкой барышни с подоткнутой под обложку фотографией.

В последний вечер Паук вручил мне ключи от автомобиля и моей новой конспиративной квартиры. Автомобиль стоял в соседнем дворе, адрес квартиры он продиктовал. С первого дня общения Паук запрещал мне вести любые записи, заставлял тренировать память. Как и в лесу с Коршуном я оказалась прилежной ученицей.

Я вышла первой и исчезла для всех, включая Паука. Перед расставанием он сказал, что теперь со мной будет общаться другой человек, которому я должна полностью доверять.

Нового человека звали Посредник. Он знал обо мне всё, я о нем – ничего. За долгие семнадцать лет я его ни разу не видела. Общение наше было виртуальным, через Интернет. Но в особых случаях Посредник звонил мне. Правда, я не могу поручиться, что узнаю его голос при встрече. Он всегда пользовался устройством, меняющим тембр.

Конец ознакомительного фрагмента.