Ночная стража - Терри Пратчетт

Он осторожно поднимался по ступеням, слыша тяжелое дыхание Мордача за спиной. Как и многие люди с ограниченным уровнем интеллекта, свои возможности Мордач воспринимал крайне серьезно. Во-первых, он показывал полное отсутствие раскаяния насчет того, если ему придется спустить курок.

В конце Ваймс вспомнил, что нужно задержаться.

— Кха, поворачивай налево, — подсказал Мордач. Ваймс кивнул. А потом первый поворот направо. Все огромной волной возвращалось назад. Это улица Паточной Шахты. Его первый штаб Стражи. Именно здесь все и началось.

Дверь в кабинет капитана была открыта. Старый усталый человек поднял взгляд.

— Присаживайтесь, — холодно произнес Тильден. — Благодарю, Мордач.

Ваймс мало что помнил о капитане Тильдене. Он был военным, а эта служба была для него чем-то вроде пенсии, что не было очень уж хорошей идеей. Он ждал указаний от Властей и подчинялся им, тогда как сам Ваймс полагал, что лучше ждать указаний от Властей, а потом отфильтровать их через сеточку здравого смысла, добавив горсть творческого непонимания или даже, если позволяли обстоятельства, начальной глухоты, потому что Власти редко опускались до уровня улиц. Тильден слишком много внимания уделял сиянию нагрудников и опрятности при парадах. Разумеется, это все же имело значение. Нельзя позволять людям шататься по окрестностям без дела. Но, хотя он никогда и не говорил об этом, Ваймсу нравилось видеть хотя бы слегка потрепанные доспехи. Это означало, что кто-то их корежил. И, кроме того, когда скрываешься в тени, сверкать не слишком-то и хочется.

На стене висел флаг Анк-Морпорка, красный цвет которого превратился в грязно-оранжевый. Ходили слухи, что Тильден ежедневно отдавал ему честь. На столе, занимая добрую его часть, стояла серебряная чернильница с позолоченным гербом полка; Мордач каждый день полировал ее так, что она сверкала. Тильден так и не забыл армию.

И все же Ваймс любил старика. Он был хорошим солдатом, как говорится; он в основном был на побеждающей стороне и убил больше врагов, пользуясь проверенной, хотя и скучной, тактикой, нежели другие с интересной, но глупой. Он был, в определенном смысле, добрым и справедливым; его подчиненные постоянно хитрили, а он даже не замечал.

Теперь же Тильден одарил его Долгим Взглядом, предполагающим Бумажную Волокиту. Это должно было означать: мы знаем о тебе все, так почему бы тебе не рассказать нам все о себе? Но у него это не очень-то получалось.

Ваймс отсутствующе смотрел на него.

— Повтори-ка еще раз, как тебя звать? — произнес Тильден, понимая, что Ваймс превзошел его.

— Киль, — ответил Ваймс. — Джон Киль. — И… а, к черту… — Слушайте, — продолжил он, — у вас на меня есть лишь одна бумажка, и это только рапорт того сержанта, если учесть, что он умеет писать.

— Вообще-то у меня две бумаги, — поправил капитан. — И одна из них — о смерти Джона Киля, что?

— Что? За потасовку со стражниками?

— В текущих обстоятельствах для смертной казни этого было бы вполне достаточно. — Капитан нагнулся вперед. — Но, ха, возможно, в нашем случае это не важно, потому что Джон Киль умер вчера. Ты избил и ограбил его, что? Ты забрал деньги, но не стал связываться с письмами, потому что такие как ты не умеют читать, что? Так что ты не знал, что Джон Киль был полицейским, что?

— Что?

Ваймс уставился на тощее лицо с торжествующе ощетинившимися усами и маленькими поблекшими глазами.

А потом внезапно раздался звук, будто кто-то усердно подметал пол в коридоре. Капитан взглянул за его спину, зарычал и швырнул ручку.

— Уберите его отсюда! — заорал он. — И что этот дьяволенок делает здесь в это время ночи?

Ваймс повернул голову. В дверях стоял тощий, морщинистый человечек, лысый, точно младенец. Он глупо улыбался и сжимал метлу.

— Он многого не просит, сэр, кха, и лучше, чтоб он приходил, когда, кха, тихо, — пробормотал Мордач, оттаскивая человечка за худой локоть. — Пойдем-ка, мистер Лузи…

Так, теперь арбалет не нацелен на Ваймса. А на руках у него было несколько фунтов металла, иными словами, его руки были подобны молоту. Он начал подниматься…

Ваймс очнулся и уставился на потолок. Где-то поблизости раздавался глухой гул. Топчак? Водяная мельница?

Конечно, это банально, но кое-что просто нужно знать.

— Где я? — спросил он. И добавил: — На этот раз?

— Отлично, — донесся голос откуда-то из-за его спины. — От бессознательности к сарказму за пять секунд!

Судя по воздуху, комната была большой, а игра света на стенах говорила о том, что где-то за ним зажжены свечи.

Голос продолжал:

— Прошу, считайте меня другом.

— Другом? Почему? — переспросил Ваймс. В воздухе пахло табачным дымом.

— У каждого должен быть друг, — ответил голос. — А, похоже, вы заметили, что наручники все еще на вас.

Голос произнес это, потому что за секунду Ваймс соскочил со стола и бросился вперед…

Ваймс очнулся и уставился на потолок. Где-то поблизости раздавался глухой гул. Топчак? Водяная мельница?

— Что, — начал он, — это было?

— Мне показалось, что стоит попробовать заново, парень, — ответил невидимый друг. — У нас есть много разных фокусов, как вы потом убедитесь. Просто сядьте. Я знаю, вы многое пережили, но у нас совершенно нет времени. Все случилось скорее, чем я ожидал, но я решил, что лучше забрать вас оттуда, пока все окончательно не испортилось… мистер Ваймс.

Ваймс замер.

— Кто вы?

— Меня зовут Лю-Цзе, мистер Ваймс. Но, поскольку мы друзья, вы можете называть меня Подметалой.

Ваймс осторожно сел и огляделся по сторонам.

Темные стены были покрыты… письменами, это должны быть письмена, подумал он, но вроде Пупземельных, которые недалеко ушли от картинок.

Свеча стояла на блюдце. Немного позади нее, едва заметные в тени, на массивных горизонтальных подшипниках, один над другим располагались два цилиндра, каждый из которых в ширину был равен человеку, и дважды длиннее. Они медленно вращались и создавали впечатление, будто они гораздо больше, чем кажутся. Их гул наполнял комнату. А вокруг них клубилось странное фиолетовое марево.

Рядом с цилиндрами стояли две фигуры в желтоватых рясах, но взгляд Ваймса упал на тощего лысого человечка, сидящего у свечи на перевернутом ящике. Он курил дурацкую самокрутку, из тех, что предпочитал и Шнобби, и выглядел как иноземный монах. Вообще-то, именно так выглядели и те, кого Ваймс порой встречал на улицах с чашами для подаяний.

— Похоже, вы в хорошей форме, мистер Ваймс, — произнес Подметала.

— Это вы были в штабе стражи, так? — спросил Ваймс. — Мордач назвал вас Лузи!

— Да, мистер Ваймс. Лю-Цзе. Последние десять дней я подметал там. За два пенса и все пинки, от которых не смог увернуться. Ожидая вас.

— И это вы сказали Рози Длань, где я? Вы тот монах с моста?

— Опять верно. Не был уверен, что она догонит вас.

— Откуда вы знаете, кто я?

— Не волнуйтесь, мистер Ваймс, — спокойно проговорил Подметала. — Я здесь, чтобы помочь вам… ваша светлость. И я — ваш друг, потому что сейчас я единственный человек в мире, который, скорее всего, поверит всему, что вы расскажете о, да, грозах и падениях, и тому подобном. По крайней мере, — добавил он, — единственный из психически здоровых.

Он смотрел на Ваймса, который с полминуты сидел смирно.

— Вот и хорошо, мистер Ваймс, — кивнул он. — Раздумье. Мне нравится это в людях.

— Это магия, так? — наконец произнес Ваймс.

— Что-то вроде, — ответил Подметала. — К примеру, только что мы вернули вас назад во времени. Всего на несколько секунд. Чтобы вы не сделали чего-то, о чем бы потом жалели. Я вовсе не виню вас за попытку напасть на кого-нибудь, учитывая, что вы пережили, но мы не хотим, чтобы вы пострадали, так ведь…

— Ха? Я почти схватил тебя за горло!

Подметала улыбнулся. И эта улыбочка просто обезоруживала.

— Сигарету? — предложил он, доставая откуда-то из рясы помятую самокрутку.

— Благодарю, у меня свои… — автоматически начал Ваймс. Его рука замерла на полпути к карману.

— Ах, да. Серебряный портсигар. Свадебный подарок от Сибиллы, да? Какая жалость.

— Я хочу домой, — прошептал Ваймс. Он не спал последние двенадцать часов, и едва пришел в себя.

На это Лю-Цзе не сказал ничего. Некоторое время было тихо, если не считать гула цилиндров.

— Вы полицейский, мистер Ваймс, — наконец произнес он. — Ну, представьте что я тоже полицейский, а? Мы с коллегами следим за… событиями. Чтобы они происходили. Или не происходили. Не задавайте вопросов. Просто кивните.

Вместо этого Ваймс пожал плечами.

— Вот и славно. И, скажем, наш патруль нашел вас, выражаясь метафорически, лежащим в канаве в субботнюю ночь и распевающим грубую песенку о тачках…

— Я не знаю грубых песен про тачки!