Путь в Иерусалим - Ян Гийу

Она была, как обычно, права. И когда он наконец понял это, осознал, какая сила кроется на дне его сундуков в башне, тогда он вдруг почему-то почувствовал, что хочет наказать ее, выпороть, показать ей ее место.

Но гнев вскоре улегся. Теперь, когда он видел кипучую деятельность в Арнесе, он обращался к Богу с благодарственной молитвой за то, что Господь даровал ему мудрейшую жену во всем Геталанде; свейские земли он рассматривал как давно пришедшие в упадок, так что с ними не стоит и сравнивать. Сигрид — Божий дар, это очевидно и истинно. И наедине с собой, под небесными сводами, где только Бог мог слышать его мысли, Магнус честно признавал это. Об этом ведь знали только он сам и Бог, ну и Сигрид, разумеется. Больше никто. Люди считали, что цветущая земля вокруг Арнеса и два селения, ближе к Форсхему, были делом только его рук. Все они думали, что он — настоящий мужчина, с которым нужно считаться, мужчина, который может нажить богатство.

Возможно, Сигрид также верила в то, что он пребывает в этом тщеславном заблуждении. Для себя же Магнус решил, что никогда не покажет ей, что он понимает: за всем стоит она. Так, пожалуй, будет лучше.

Кроме того, утешал он себя, Сигрид есть он, а он есть она, потому что то, что соединил Бог, не могут разорвать люди. Все, что росло и процветало вокруг Арнеса, было их общей работой, точно так же как Эскиль и Арн были наполовину он сам, а наполовину Сигрид.

Если смотреть на вещи так, что вполне соответствует христианским воззрениям, то он действительно был настоящим мужчиной по воле Божьей. А каким же образом, как не по воле Божьей, это могло быть?

Зимой в Западном Геталанде пировали. Но именно этой зимой, когда дни конунга Сверкера были сочтены, пиров было необычайно много. Люди ездили в санях по всей стране, и не только ради жареного мяса и пива. Для некоторых это было холодное время неопределенности, а для других — горячая пора заговоров и интриг.

Эрик сын Эдварда сообщил, что собирается посетить Арнес прямо в канун празднования середины зимы. Нужно поближе познакомиться друг с другом, поскольку Сигрид и Кристина состоят в родстве, а кроме того, о многом следует поговорить. К тому же может решиться вопрос о Варнхеме.

Только одна фраза беспокоила Магнуса в этом сообщении — то, что о многом нужно поговорить. Содержание этого выражения было неясным, но все равно угрожающим, так как все знали, что Эрик сын Эдварда — человек честолюбивый. В худшем случае он стремился к королевской власти. И это, в свою очередь, означало, что теперь он желает выяснить, кто ему в этой борьбе враг, а кто друг.

В глубине души Магнус долго взвешивал все за и против. Его желание — построить сильный и богатый Арнес, оставить богатое наследство Эскилю и, может быть, что-нибудь для Арна. Тот, кто позволит вовлечь себя в борьбу за корону, может многое выиграть, но так же легко и все потерять. Поэтому для Магнуса выбор не был сложным, поскольку его путь в жизни размечен вплоть до самой смерти, желательно в достаточно почтенном возрасте. Он намеревался продолжать строить, торговать и обрабатывать новые земли. Таков его вполне безопасный путь к богатству и хорошей жизни.

Но с другой стороны, сильно затрудняло дело то, что тот, кто не поддерживал победителя в его борьбе за королевский престол, не мог ждать для себя ничего хорошего, когда победитель приедет к нему на пир и спросит, почему он не получил от хозяина столь нужную ему раньше поддержку. То немногое, что Магнус знал об Эрике сыне Эдварда, говорило ему, что этот человек обязательно ввяжется в борьбу и никогда не простит своих врагов. Какую позицию Магнус ни займет, он все равно рискует проиграть.

Магнус втайне не считал себя воином. Конечно же, он умел обращаться с мечом и щитом, копьем и луком, а чему же еще ему было учиться в молодости, как не этому? Его дружина насчитывала дюжину человек, дальних родственников, в основном молодых людей, которые не могли надеяться получить наследство и не знали другой работы, кроме той, которую выполняют с оружием в руках. По мнению Магнуса, его дружинники были большими лентяями. Магнусу было очень сложно заставить их посвящать хотя бы половину своего времени труду в качестве плотников и корабелов — единственной работе, которую они сразу же не называли рабской. Остальное время, как они утверждали, они отдавали оружейным забавам, чтобы хорошо послужить, когда это понадобится. Однако в глазах Магнуса больше всего времени они проводили, утоляя жажду пивом.

Но в любом случае Магнус мог выставить дюжину дружинников и с грехом пополам вооружить восемь дюжин своих бондов из двух селений, расположенных по направлению к Форсхему. Его дружина вряд ли смогла бы заставить колебаться чашу весов в борьбе за королевский престол. Но важнее было другое: как повести себя в этой борьбе, за кого выступить. И если одна половина рода, из Западного Геталанда, выступит за или против Эрика сына Эдварда, то решающим все равно окажется то, какую позицию займет вторая половина рода, из Бьельбу в Восточном Геталанде.

Магнус отправил гонца за своим младшим братом Биргером, который, хотя и не был старшим или первым по положению, все равно выступал от имени рода Бьельбу во многих сложных вопросах. В том, что касается переговоров, Биргера считали и хитрым, и справедливым. Несмотря на то что его щеки еще покрывал юношеский пушок, многие предсказывали ему высокое положение в королевстве. Причем не важно, кто будет управлять королевством, ибо род Бьельбу располагал огромным количеством как земли, так и дружинников.

Биргер, постоянно улыбающийся, примчался, словно снежный вихрь, вечером, до появления других гостей. Под громкие крики он подкатил на своих санях прямо к длинному дому, так круто повернув, что снег взметнулся из-под полозьев. Он быстро соскочил с саней, предоставив распоряжаться ими подбежавшим рабам из конюшни, и сбросил на землю убитого волка, чтобы его сразу же могли отнести в дубильню и ободрать; многие из рабов считали, что мертвый волк, находящийся поблизости от человеческого жилья, может принести несчастье.

Затем он забросил на спину тюк с праздничной одеждой и направился в длинный дом. Магнус поспешил выйти, чтобы встретить его. Войдя в дом и увидев Сигрид, Биргер поприветствовал ее с уважением и некоторой осторожностью и сразу же начал хвалить постройку. Под предводительством Сигрид и с Магнусом, поспевавшим сзади, Биргер обошел зал, наслаждаясь теплом, идущим от выложенной камнем короткой стены с очагом, в котором пылали чурки. Потирая руки от восхищения, он тут же выбрал себе постель, кинул на нее приготовленную для переодевания одежду и стянул покрывало. Подойдя к скамье рядом с огнем, он принялся рассказывать о своем путешествии по льдам Веттерна, о том, как он заметил стаю волков, как лошадь легко обогнала их на тонком снежку, покрывавшем лед, и как он застрелил волка, который, к несчастью, застрял в полозьях саней, так что остальные успели убежать.