Расследование в «Трэвэлерс Рефьюдж» - Татьяна Галахова

очень устали в дороге и после ужина не выходили из своей комнаты, – ответил Роберт, протерев очки. – А вот вчера я беседовал с Форестером в его кабинете.

– Если не секрет, – спросил инспектор, – о чём вы с ним говорили?

– Да какой же тут секрет? – произнёс Чендлер. – После посещения крепости Данноттар я вспомнил о седьмом томе «Британской энциклопедии»30 – когда-то я брал его в библиотеке нашего Даремского университета. В нём есть замечательная статья об Оливере Кромвеле и его эпохе, и мне захотелось перечитать её. Я спросил у Форестера насчёт энциклопедии, но он сказал, что, в основном, держит в библиотеке пансиона литературу развлекательного характера. Впрочем, я и не надеялся на положительный ответ – энциклопедия весьма редкая.

– Вы не заметили, был ли Форестер чем-то озабочен, когда разговаривал с вами?

– Озабочен? Нет, определённо нет.

– Тогда наш последний вопрос. Не слышали ли вы вчера ночью шаги, голоса, скрежет?

– О, признаться, я так крепко спал, что абсолютно ничего не слышал!

– А вы? – обратился инспектор к Тельме.

– Я? Я тоже спала до самого утра.

Тельму нельзя было назвать красавицей, но она обладала весьма приятной внешностью: здоровая кожа, высокий лоб, красивой формы брови, придающие особое выражение её карим глазам.

– Что ж, не смею вас больше задерживать, – вежливо сказал Райли.

– Как жаль, что такая замечательная поездка омрачена этим жутким происшествием! – не то инспектору, не то самому себе сказал Роберт, вставая с дивана.

Вошедшая следом за Чендлерами Синтия Эйлинг выглядела экстравагантно на фоне других постояльцев. Это была стройная женщина лет тридцати пяти, с густой копной рыжеватых волос, собранных на голове в художественном беспорядке. Она носила одежду броских цветов, крупные украшения и чрезмерно увлекалась косметикой, отчего её макияж больше походил на театральный грим. Он придавал Синтии определённую эффектность, но за обильными слоями пудры и яркой помадой было трудно рассмотреть её природные черты лица.

Ничего интересного женщина полицейским не поведала: с хозяином пансиона она лично не общалась, свидетелем какой-либо стычки или ссоры не была, никаких звуков прошлой ночью не слышала.

Терри Глейзер был последним из приглашённых на беседу постояльцев. Когда он расположился в кресле напротив Райли, инспектор обратил внимание на фотоаппарат, который висел у него на шее. Он непроизвольно спросил:

– Вы всегда берёте с собой камеру?

Терри сразу же оживился.

– Да, камера всегда при мне! Никогда не знаешь, что может попасть тебе на глаза, вот и ношу её с собой на всякий случай.

– Понятно, чтобы, как говорится, всегда быть во всеоружии.

– Именно! Лучше и не скажешь.

– Мистер Глейзер, вам доводилось общаться с Брайаном Форестером за то недолгое время, что вы находитесь в пансионе?

– Да, у меня, собственно, на это и времени не было, разве только вчера вечером. Я ненадолго заходил к нему в кабинет.

– Не скажете, зачем?

– Почему бы нет? В Стоунхейвене я заснял почти всю плёнку, осталось лишь несколько кадров. Вот мне и нужно было её проявить. Я спросил у Форестера, есть ли у них при пансионе посыльный, который мог бы отдать плёнку на проявку в фотоателье Абердина. Понимаете, мне не терпелось поскорее увидеть…

Райли вежливо перебил Терри:

– Извините, но нам хотелось бы знать, что вам ответил Форестер.

– Он сказал, что подобные услуги для постояльцев здесь выполняет некий Крис и пообещал передать ему мою плёнку.

– То есть, вы оставили плёнку Брайану?

– Совершенно верно.

– А он не сказал, когда увидит Криса?

– Нет, но я понял, что он собирался сделать это сегодня утром.

– Скажите, пожалуйста, не слышали ли вы этой ночью каких-либо звуков?

– Нет, но мне кажется, что здесь просто невозможно что-либо услышать: у этого дома толстые стены и двери.

– Спасибо за уделённое нам время, это всё.

Глейзер поднялся, сделал несколько шагов по направлению к двери, но затем остановился и спросил:

– Извините, но мне хотелось бы знать, к кому я могу обратиться насчёт своей плёнки? После случившегося я не осмелился подойти к миссис Форестер, но я разговаривал с Дженнифер. Кажется, она здесь за помощницу хозяйки пансиона.

– И что вам сказала Дженнифер?

– Оказывается, Крис её племянник. Она спросила у него насчёт плёнки, и он ответил, что Форестер ничего ему не передавал. Так что мне теперь делать? – повторил Терри свой вопрос.

– Поверьте, мне бы очень хотелось вам помочь, но я так же, как и вы, ничего не знаю о плёнке. Если нам удастся что-нибудь выяснить, мы сразу же вам сообщим.

– Спасибо, буду надеяться, – произнёс Глейзер и вышел.

Воспользовавшись небольшой передышкой, Невилл позвонил в полицейское управление и поинтересовался результатами дактилоскопии. Ему ответили, что в кабинете Форестера были обнаружены по большей части его отпечатки пальцев, и лишь на пишущей машинке и настольных часах имелись отпечатки Криса Вуда.

– Ну что, сержант, подведём итоги? – обратился Райли к молодому коллеге.

– Думаю, что в целом мы узнали не так уж и много, – несколько разочарованно протянул Мэтью.

– Пожалуй, возражать не стану. И всё же, что из всего услышанного мы должны взять на заметку?

Сержант с видом студента на экзамене начал сверяться со своими записями. Чувствовалось, что ему очень хочется внести свой вклад в расследование преступления. Он бойко заговорил:

– Прежде всего, мы должны иметь ввиду, что дольше всех с убитым был знаком Эндрю Морган. Он сказал, что останавливался в «Трэвэлерс Рефьюдж» больше десяти раз, а этого вполне достаточно для того, чтобы у него мог возникнуть мотив убийства.

Интересной информацией поделился Альберт Коннорс. Он невольно услышал отрывок разговора между горничной Дорис Хейли и Крисом Вудом, который работает здесь. Парень сказал девушке, что скоро станет совладельцем пансиона.

И Невилл снова стал листать свой блокнот. – Так… Вот ещё… Джойс Ламбертс упомянула, что Джеймс Харпер о чём-то сердито разговаривал с Форестером. Кажется, это всё.

– Вы молодец, сержант, – одобрил Невилла инспектор, – ничего не упустили. Хочу только добавить ещё одну деталь. Терри Глейзер сказал нам, что вчера вечером отдал отснятую плёнку хозяину пансиона. Но вот что странно: никакой фотоплёнки в кабинете Форестера мы не нашли!

– Да, действительно… – растерянно произнёс Мэтью, явно смущённый тем, что упустил такую важную деталь.

– Ничего, скоро мы побеседуем с работниками пансиона, и я уверен, что-нибудь прояснится.

В эту минуту дверь открылась, и в проёме показалась голова Дженнифер.

– Миссис Форестер просила передать, что ждёт вас наверху.

Глава 4

Форестеры занимали две смежные комнаты в конце коридора: одна из них – проходная – выполняла роль гостиной, другая была спальней.

Тяжёлые светло-кремовые шторы