Армия древних роботов - Александр Шакилов

Несмотря на простреленное плечо, он способен был мгновенно отразить любую угрозу, возникни таковая. В нагрудных карманах разгрузки располагался запас из полусотни четырехконечных острых пластин, которыми он прошибал птеру голову с полусотни мер. От стайных хищников он готов был из шипомета отстреливаться очередями мелких дротиков-шипов. А в плетеных ножнах на бедре был пристегнут нож с клинком вовсе не из металла и с рукоятью из кости чистяка, на которой были вырезаны фигурки двух длиннохвостых длинношеих зверей с восьмью когтистыми лапами. К тому же, как любого рептилуса, от колющего и рубящего оружия Хэби защищала светло-голубая кожа, разделенная на мелкие сектора-«чешуйки». Правда, из-за ядовитых испарений, поднимавшихся из-под ног Хэби, кожа шелушилась и покрылась мерзким маслянистым налетом…

По щиколотки проваливаясь в тягучую черную слизь, зато без единого всплеска, он продвигался вперед. В зеркальной поверхности слизи отражалась его высокая фигура, стройность которой портил горб-рюкзак. С едва слышным чмоком он то и дело отлеплял присоски кончиков своих пальцев от костяной рукоятки ножа и снова хватался за кость, и опять с едва слышным чмоком… Как и все рептилусы, Хэби отлично плавал и мог надолго задерживать дыхание, но все же он надеялся, что уровень черной слизи не поднимется настолько высоко… Прошипев ругательство, Хэби замер – провалился в слизь по колено. В полусотне мер от него в слизи что-то плеснуло, показав длинный черный хвост с плавником-веслом.

Тайком покидая Минаполис, Хэби не знал, куда направятся его друзья-союзники, обреченные на изгнание во имя самого существования их расы, но был уверен, что ни один из них не выберет путь, который выбрал он, чтобы уйти от преследователей.

Потому что это страшный путь.

Путь туда, откуда не возвращаются. Ну да он и не собирался домой!..

Бескрайняя равнина черной слизи упиралась в угольный горизонт, и нельзя было уже понять, где хлипкая, но еще твердь, а где уже или еще небо, которое потихоньку, по чуть-чуть уплотняется, но все же разрежено, как обычное скопление газов и пара. Одно было точно: с каждым шагом вперед мрак становился все осязаемей.

И черней.

Намного черней.

Вовсю щебетали утренние птахи, поблескивала роса на траве.

– Мос близко, – буркнул Зил и поморщился. – Слишком близко.

Его талию вновь опоясывал уже слегка пованивающий хвост ранжало. С хвостом на щиколотках безымянный слуга Родда, любезно согласившийся сопроводить союзников, не смог бы нормально передвигаться на своих двоих, а нести его на себе леший и говорец посчитали ниже своего достоинства.

– Откуда знаешь, что Мос рядом? – Если Даль и насмехался над Зилом, его бесцветные глаза за прозрачностью маски оставались невозмутимыми.

– А по смраду многих тысяч тел его жителей и сотен расчлененных свиных и коровьих туш, кишки которых вывалили прямо на улицу. А еще город источает благовония прохудившейся канализации. Попахивает и пруд-отстойник в сотне мер за стеной города, куда выплескивается содержимое канализации. Ветер дует как раз оттуда.

Пройдя вверх по склону холма через рощу кедровиц – подлесок был основательно вытоптан и замусорен, – они подошли к высокой стене, сложенной из крупного белого кирпича и растрескавшихся бетонных блоков, из которых кое-где торчала ржавая арматура. Также в кладке отчетливо просматривался красный кирпич с черными вкраплениями и бетонные плиты, куски гранита и стальные клепаные щиты с пробоинами, заделанными мшистой, поросшей грибами древесиной.

Стена плотно обхватила Мос, не давая ему расти вширь.

Еще недавно юному лешему, только-только покинувшему дремучий лесовник, она казалась величественной и грозной, неприступной и способной защитить всех и каждого, кто скроется в мощной твердыне, возведенной много веков назад. Однако совсем иного мнения был парень с колючим взглядом и шелушащимися обмороженными ушами. Пройдя через земли чистокровных, он перелетел на спине скального дракона радиоактивные кратеры и добрался до Минаполиса. Вот там – да, стена, несокрушимая мощь. А тут…

Пару залпов из пушек, установленных на самоходках наследников, – и все, и городу конец. И это может случиться, ведь больше некому защищать столицу!..

Остановились за кустами на краю рощи.

Сквозь открытые ворота Моса спокойно въезжали и выезжали полные и пустые телеги, запряженные волами и тягловыми коровами. Туда-сюда ходили люди, которые о чем-то говорили между собой, извинялись, если цепляли кого-то плечом, тащили на горбу плетеные короба и кожаные мешки, прогуливались под руку с милейшими изящными дамами и дамами потолще и совсем не милыми, спешили куда-то, на ходу срывали зубами мясо с деревянных шампуров, ковыряли грязными ногтями в гнилых зубах, шумно выпускали газы… Короче говоря, все было как обычно: шум, гам, суета. И никто не выделял, конечно же, зеленую слюну, утробно при этом воя, и не бродил по окрестностям с поднятыми перед грудью руками, мечтая накинуться на свежее, еще ходячее мясо, то есть на Зила и Даля.

– Дружище, ты про Родда точно ничего не напутал?

– Да, дитя, может, это все выдумка про захват Моса?

Если бы там, на Поле Отцов, Зил не увидел с помощью говорца застывших на месте, усыпанных зеленой пыльцой людей на центральной площади Моса и Даринку среди них, он бы сейчас не заподозрил, что в городе не все в порядке.

– Нет, не выдумка. Ну что встали? Идем уже! – проявил вдруг нетерпеливость мальчишка.

Выказав то ли свое недовольство, то ли прекрасное расположение духа, файер на предплечье Зила стравил смрадно-копотное кольцо дыма. Почесав родимое пятно на руке, леший еще раз взглянул на происходящее у ворот – и понял, что именно было не так.

Не слышно смеха. Никто не улыбается и не шутит. И совсем нет пьяных. Даже крестьяне не пьют кисляка, из дыр в бурдюках капая себе на грудь. Все серьезны. Все будто двигаются по заранее оговоренному маршруту, совершая заранее продуманные движения. Но главное – у ворот нет детей! А ведь раньше босоногая детвора клянчила тут монетки. И считалось, что если не дать карапузу медяк, то удачи в делах, по которым явился в город, не будет.

Смоченные водой обмотки прилипли к щекам Зила.

– Ну и какой пароль, дружище? – обратился он к поводырю. – А то охрану я что-то не вижу.

Ратники у ворот отсутствовали вместе со своими алебардами. Заходи кто хочет в столицу. Хоть вор заходи, хоть убийца-насильник, хоть полосатый тайгер. Добро пожаловать, не стесняйтесь, будьте как дома. Зил не удивился бы, если из города сейчас вышел бы отряд полукровок.

Даль обнял за плечи мальчишку, который тут же попытался вырваться, и приставил к его горлу лезвие тесака.

После этого дитя цветов наконец заговорил по делу:

– Вам надо помазаться тонжерром. Можно поверх одежды. Вот здесь, – он указал Далю на пах, – и здесь, – ткнул пальцем в подмышку Зила.

Не пожалев пыльцы, изрядно ей вымаравшись, а еще больше ее рассыпав – наблюдая за ними, мальчик сокрушенно качал головой и заламывал руки, – они покинули укрытие и неспешно двинули к воротам.

Толпа с удивительной ловкостью обтекала их, никто не вставал на пути троицы, телеги сворачивали, парочки быстро-быстро семенили к краю обочины. При этом все что-то говорили, но ни один человек не смотрел на чужаков прямо, Зил никак не мог перехватить хоть чей-то взгляд. Все, кому он заглядывал в лицо, тут же отворачивались или опускали глаза. Его не оставляло ощущение, что все вокруг ненастоящее, что он только что заснул – и видит начало долгого кошмара. Зил взглянул на мальчишку – того окружающее ничуть не волновало, все это было для него в порядке вещей.

Шаг. Еще шаг. Теперь Зил видел, что в десятке мер за распахнутыми воротами в воздухе примерно на уровне головы мужчины среднего роста витала едва различимая бледно-зеленая дымка тонжерра, которую легко можно было принять за обычную пыль.

И тут лешего накрыло.

С ним такое случалось – ни с того ни с сего до рези в животе и чесотки ладоней тянуло сделать что-нибудь шальное, безумное, чему нет никакого объяснения. И это было плохо, очень плохо, но Зил ничего не мог с собой поделать!..

Вместо того чтобы не привлекать внимания, он громко расхохотался и, разведя широко руки, будто собираясь обнять, шагнул к парочке, которую приметил издалека – к красотке с волосами ниже ягодиц и ее невзрачному спутнику с увесистым животом, безнадежно скрывающимся под слишком узкой курткой-плетенкой.

– Зил, ты что, рехнулся?!.. – прошипел ему вслед Даль.

Воспользовавшись заминкой, дитя цветов попыталось сбежать, но Даль схватил его и так прижал к себе, что у мальца захрустели ребра. Враз обмякнув, мальчишка жалобно пискнул, но и только. Резко запахло тиной и розами.