Лучший друг моего парня (СИ) - Манич Мария

Мирон обходит капот машины, провожаю его глазами до тех пор, пока он не оказывается рядом, садясь на соседнее сиденье. В своей тёмной футболке, обычных линялых джинсовых шортах с небрежно обрезанным краем. На голове знакомая мне чёрная бейсболка, такая же была на нём вчера. Она скрывает от меня часть его лица, видны только губы.

Видимо, он заметил, что я смотрю, потому что оскалился. Улыбкой добродушного соседа это назвать невозможно.

Быстро отвожу взгляд, теперь я рассматриваю свои свежие маникюр и педикюр. Близость Гейдена настолько ощутима, что кожу покалывает, про мурашки уже и говорить бесполезно, они прочно обосновались на моём теле.

— И где спасибо? — хлыстом по перепонкам бьёт голос Мира.

— Марика легко тебя отблагодарит за то, что все её волосы на месте, только попроси.

Сбоку раздается сдавленный смешок, а затем… затем он начинает смеяться. В шоке вскидываю глаза. Первый раз слышу и вижу, как Мирон так беззаботно и расслабленно смеётся. Запрокинув голову и обнажив ровные белые зубы. Кошмарно неидеален, некрасив, но чёрт… Я залипаю и не могу отвести взгляда от всех его несовершенств. Он проклятый магнит, который притягивает и манит.

— Чего смешного? — спрашиваю, улыбаясь.

— Никогда не просишь помощи? — вопросом на вопрос отвечает Мирон и нажатием кнопки заводит машину. — Ты могла пожаловаться Сане.

Видимо, Мир не в курсе, что, пока я показывала Марике, как иногда полезно промолчать, его друг где-то прохлаждался. В компании Вики.

— Предпочитаю справляться своими силами. Тем более они были равны.

— Нет.

— Нет? — удивлённо вскидываю брови.

— Ты бы её размазала. Мне понравилось.

— Я уже поняла, что ты долбаный извращенец. Поэтому не вмешался раньше?

Мир двумя пальцами сдвигает вверх козырек и бросает на меня короткий взгляд.

Надо же, мы разговариваем как нормальные люди! И он, оказывается, умеет это делать.

— Хотел посмотреть.

— Любишь смотреть? — слетает с моего языка раньше, чем я понимаю, как это звучит.

Волоски на затылке начинают шевелиться, оттого как быстро в салоне меняется атмосфера. Глаза Мирона темнеют, рука, до этого расслабленно лежавшая на руле, напрягается. Он опять смотрит на меня так, как, кажется, умеет только он. В самое нутро. Словно знает обо всех моих потаённых и греховных желаниях. Знает и умеет их исполнять.

— Ангелок… — хрипло слетает с его губ. — Играешь со огнём. Я, в отличие от тебя, сегодня ещё не кончил.

— С чего ты взял, что кончила я? Ты меня совсем не возбуждаешь.

Мирон медленно взмахивает ресницами, осматривая меня с головы до ног, а я нервно сглатываю. Стыдно признаться… но меня саму заводит эта игра в кошки-мышки… Приходится сжать бёдра, и это движение не ускользает от угольных глаз Мирона. Он хищно оскаливается и подаётся ко мне.

— Разве?

Боже.

Мои соски готовы протаранить ткань купальника и выйти на пикет в пользу того, чтобы Гейден наконец к ним прикоснулся. Можно, конечно, списать всё на работающий климат-контроль в салоне, но давайте будем честны…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тук-тук.

Мы одновременно вздрагиваем. Улыбающаяся Вика барабанит костяшками в стекло со стороны Мирона и демонстрирует две бутылки с водой.

— Мир, открой. Вы чего заблокировали двери?

Видеть она нас из-за тонировки не может, но, если обладает бурной фантазией, может придумать себе что угодно.

Один раз приложившись затылком о подголовник, Мирон нажимает несколько кнопок на приборной панели, и довольная Вика проскальзывает в салон.

— Переживали, что твоя подружка может нас покусать, — отвечаю на её вопрос и забираю протянутую воду.

— Да не обращай внимания на эту сучку, всегда мечтает быть в первых рядах. Ты её вчера со Стасом хорошо приложила, теперь у неё подгорает.

Приподнимаю брови. Странно слышать такое от королевы о её фрейлинах.

— Пристегнитесь, — говорит нам Мирон, и с громким рычанием мотора автомобиль трогается с места.

Водит Гейден агрессивно. Пару раз машину заносит на поворотах, да так сильно, что мне кажется, мы в него никогда не впишемся, а вместо этого въедем в ближайший столб или канаву. Вика радостно визжит на очередном вираже, Мирон довольно скалится. Он вообще очень расслабленный, словно попал в свою любимую стихию. Иногда он скашивает глаза в мою сторону, а я пытаюсь удержаться от замечания, чтобы смотрел исключительно на дорогу и держал руль двумя ладонями.

— Открой окно, — велит Мир, ведя подбородком в мою сторону.

— И выпрыгнуть в него? — спрашиваю скептически, прижимая к груди ремень безопасности.

Когда мы там уже приедем?

— Высунь руку и почувствуй нашу скорость. Тебе понравится.

Сомневаюсь.

— Зачем?

— Просто сделай это, Ангел.

— Я не ангел, — произношу тихо.

Ветер сразу подхватывает мои волосы, начиная их трепать, бросая то мне в лицо, то, наоборот, откидывая назад. Осторожно пробую пальцами горячие потоки полуденного августовского солнца, которое бликами играет на моей коже.

— Смелее, — говорит Мир, прибавляя скорость, вдавливая педаль газа в пол. — Почувствуй. Это. Пропусти через себя. Адреналин.

— У-у-у! — визжит Вика, которая давно последовала советам Мирона и теперь снимает себя на телефон. Она буквально вылезла в окно по пояс.

Отчаянная.

Вика определённо пытается привлечь его внимание, только вот… он полностью сфокусирован на мне. Сердце опасливо сжимается. Вдруг его внимание связано не только с моей девственностью? Вдруг это что-то другое?

Высунув руку в окно, чувствую нашу безумную скорость, сопротивление и что-то ещё… Оборачиваюсь к Мирону, и он, на секунду оторвав взгляд от дороги, встречается со мной глазами. Улыбается.

8

Рабочая неделя перед началом учёбы пролетает словно один длинный и долгий день. Я прихожу домой около двенадцати и сразу падаю на кровать, проваливаясь в сон, пару раз засыпаю, даже не раздеваясь.

Сколов каждое утро и вечер шлёт мне полные любви, смайликов-сердечек и теплоты сообщения, которые кажутся мне безликими и однотипными. Такие, знаете, обычно пишет чат-бот, оповещая вас каждый день о новой сногсшибательно мотивирующей на свершения цитате.

По приезде на озеро Саша вёл себя так, как будто во дворе его дома ничего не случилось и это обыденно и нормально, что я чуть не выдрала Марике клок волос. Он не задал мне ни одного вопроса об этом, зато засыпал вопросами о том, чего хотел Мирон. Соколов — одержимый фанат Гейдена. Он пытается это скрыть, но сущность то и дело вырывается наружу. Не сотвори себе кумира, библейская заповедь…

После совместной поездки и почти нормального разговора Мир опять нацепил на себя излюбленную маску мудака. Зажимался с одной из своих блондинок на яхте. Вторая услужливо поглаживала его плечи, пока он пихал язык в рот её подруге, а та сосала его как настоящий член.

Это была возмутительно мерзкая картина, от которой меня вмиг затошнило. Он демонстрировал мне то, от чего отказываюсь, или, наоборот, хотел наказать? Рука Соколова как приклеенная весь вечер пролежала на моей талии, но я не позволила ему приблизиться к моим губам даже на миллиметр.

Если Мир наказывал меня, то я наказывала Сашу.

И теперь все его попытки наладить контакт проваливаются. Он не понимает, на что я обиделась, а я не чувствую ни капли вины или угрызений совести за то, что чуть не изменила ему с его же другом.

Можно считать прикосновения чужого мужчины к моей груди изменой? Или большая измена кроется у меня в голове? Там, где я в своих самых потаённых фантазиях на месте своего парня представляю его друга. Мокну при одной лишь мысли о его чёрных как ночь глазах и сексуальном хриплом голосе.

Утром я пишу Соколову, что уснула и забыла вовремя ответить, сворачиваю чат и бегу на работу.

До Саши и его компании после провальных выходных мне нет никакого дела. Именно в этом я убеждаю себя всякий раз, принимая новую заявку в друзья в социальной сети. Моя поросшая мхом страничка с одной-единственной фотографией и несколькими знакомыми по детскому дому, универу и курсам языка Паскаль вдруг стала очень популярной.