Живородящий - Илья Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, главный режиссёр – именно ваша профессия?
– Условно, но несомненно.
– Скольких убили на сцене?
– Я их считаю через одного. Смотря, какая постановка… Это ведь не настоящие убийства, вы должны понимать.
– Естественно, ещё бы, уж конечно… Вы любите читать картины сумасшедших?
– Иногда. И только под дождём. Так лучше видно.
– Трудно считать себя режиссёром в таком заведении?
– Уже нет. Труднее быть им здесь.
– Кто может оказаться серийным убийцей, кроме или вместо вас?
– Какой-нибудь мужик из ресторана диетической пищи… Тонкая женщина, смакующая безалкогольные напитки возле спирт-ларька… Нестойкий подросток, получивший гениальную формулу причинения смерти всем подряд… Инопланетное существо, которое хочет наказать нас.
– Допустим. А кто не любит критиков? Вы?
– Их даже они сами не очень-то любят, детектив.
– Я так и думал… Хотите есть?
– Гораздо с бо́льшим удовольствием я выпил бы вон ту бутылку коньяка. Она и так пуста на четверть…
– Мне сложно запретить вам эти мысли. Я понял, что пора позвать кого-то из-за двери. А с вами мы пока закончим.
Диалог-допрос Максима Красивого:
– Сколько на ваших часах было убийственных взглядов?
– Я никогда не смотрел на свои часы, детектив.
– Вам бы понравилось быть серийным убийцей в лихом сериале по выходным?
– Мне бы тогда очень захотелось торговать пончиками в котельной. Неплохое хобби, как мне кажется…
– Да вы эстет. А что по поводу коллег? Кого-нибудь слегка подозреваете?
– Я слишком хорошо знаю их слабую тупость. Никто из них не способен на такие свершения преступлений. Даже я сам.
– Отлично, Максим. Вас раздражают старики в красных куртках?
– Только по четвергам и чётным числам.
– Тогда мне всё ясно. Закончим эту беседу. Пригласите следующего несознающегося.
Диалог-допрос Любы Севередовой:
– Вы красивы? Или просто сексуальны?
– Сейчас я всего лишь обворожительна. Я в образе, не забывайте.
– Я вижу, да… Так когда вам впервые захотелось убить?
– Мне совершенно этого не нужно. Я слишком хороша для нашинковки трупного мяса.
– Вы влюблены в кого-то из труппы, кстати?
– Очень личный вопрос для такого милого мужчины.
– Я ещё и милый сыщик, дорогуша.
– Тогда отвечу вам примерно в таком ключе: в меня влюблена вся мужская часть «Психотеатра». А вообще-то, возможно, и женская тоже…
– Я рад за вас, доволен собой, немного голоден, но пока не устал от общения с вами… Сколько раз за ночь вы видите сновидения, а сколько – испытываете сны?
– Пока не стала принимать «антидрим» – видела разные сны, но всегда бесплатные.
– Вы идеально чудесны… И последний вопрос. Вы натуральная блондинка, которая красится в белый, если темно?
– Абсолютно верно, детектив. При этом я – не серийный маньяк, а всего-навсего – красивая нейро-актриса.
– Похоже на то… Жаль, но позовите кого-нибудь из коридора, пожалуйста.
– Например, повара с подводного вертолёта?
Диалог-допрос Котяры:
– Сразу хочу вам сознаться. Я не вернул библиотечную книжку про говорящих пираний в третьем классе чужой школы. Вы теперь меня арестуете? Или сразу застрелите?
– Нет, конечно. Хотя, есть идея казнить вас на электрическом диване из костей шутливых грешников.
– Это стало бы для меня интересной честью. Вам обязательно спрашивать о моей прямоходящей житухе?
– Пока я старший сыщик – разумеется… Вы закрываете на замок юмора свои комплексы неуверенности?
– Кто-то должен так поступать, когда скелеты валятся из всех шкафов. По настоящей реальности я крайне самоуверен и до неприличия нарцисс. Или думаете, что это снова шутка?
– Я думаю, что вы бы легко сумели делать впечатления для вдумчивых статуэток. Скажите правду – притворяетесь, будто серийный убийца не вы, а кто-то более другой?
– Мне было бы не приятно поступать подобным образом. Мышление не позволяет.
– Вы обожаете жёлтые футболки?
– Несомненно. Гораздо сильнее, чем не жёлтые.
– Понятно… Можете идти и веселить своих коллег, но позовите одного из них сюда. Без всяких шуток.
Диалог-допрос Пуфика:
– Переживаете?
– С чего вы взяли, детектив? Мне просто холодно и жарко.
– Боитесь, что я стану обвинять вас во всех нераскрытых преступлениях за этот год?
– Именно. Но заявляю искренне, я никого ни разу не убил.
– Даже в мыслях?
– А в них – тем более!
– Весьма похвально, чтобы быть правдой… Много пьёте по ночам?
– Обычно выпиваю днём и вечером. Не всегда во время работы. И не часто в одиночку.
– Мечтаете о любви и популярности среди людей будущего?
– Рассчитываю на скромный процент планетарной памяти, если смогу совершить что-нибудь неординарное, необычное, чёткое…
– То есть – поубивать во сне сотню-другую человеков?
– Вовсе нет, детектив! Чтобы войти в мировую историю, я бы хотел стать знаменитейшим актёром виртуального кино, сниматься с очень красивыми партнёршами, высоко скакать на батуте, пить только алко-кефир без мяты…
– А ещё тренировать будущих чемпионов по мутациям мозга… Мне понятен ваш распорядок жизни. Теперь можете идти и позвать сюда одного из следующих, если они ещё не разбежались.
Диалог-допрос Катеньки Единицы:
– Вы сегодня вечером ничем эротичным не заняты?
– Возможно, что нет. А вам бы хотелось меня развлечь чем-то?
– Я с удовольствием развлеку вас вопросом про смерть, убийства во снах и выбор шампанского для приватных встреч. Так кто же из участников представления является убийцей, тем самым Смерчем? Наверное, вы?
– О, да, конечно. Это именно я убиваю всех подряд, когда делать нечего. Или если совсем скучно смотреть на своё отражение в зеркале над шёлковой кроватью посреди разгара любовной веселухи… Детектив, вы считаете меня душевноотсталой идиоткой?
– Я просто проверял вашу непогрешимость. Продолжим разговор. Вы любите буфеты после весны при цветах?
– Ещё бы! В них я чувствую свободу настоящей укротительницы сердец. Вы засмущались, глядя на меня?
– Я слишком многое видел, чтобы вот так засмущаться. Мне приятно иметь вас в качестве подозреваемой, это правда, да. Но где происходило пятое по счёту убийство? Вы не знаете? Или не желаете знать?
– Действительно, не знаю и помнить не хочу. Мне больше интересен завтрашний день премьеры и безудержный разгул среди тропических чудес. Чем вы сами собираетесь оправдать блестяще-затяжную поимку маньяка-кошмарщика?
– Отличнейший вопрос, красотка… Я думаю, что меня наградят деньгами. И вышлют в жаркий отпуск. А после всех заслуженных развлечений я куплю сухопутную яхту, билет в ваш нейро-театр, своенравную гитару-стул и пива… Вот такая оправдательная программа… С вами у нас пока всё. Будьте роскошны позвать последнего для беседы.
Диалог-допрос Ильи Лиссова:
– Значит, вы, по меньшей мере, лучший актёр этого храма вирт-кино? Собой гордитесь, верно?
– Но не до такой степени, чтоб убивать беззащитных спящих. Я самый обычный парень, которого иногда узнают на улицах…
– Ясно. А вот эта изумляющая журналистка из «Телескопа мозга» вам кем приходится? Однофамилицей? Или тайной сестрой?
– Вы, вероятно, удивитесь, но она со мной даже не знакома. Я сам видел её только на фотографиях в Сети. Вот и всё.
– Ладно. Вернёмся к делу о серийных убийствах… Вы верите в другие измерения, как в окна оживающей смерти?
– Скорее да, чем нет. Всегда приятно думать, будто смерть подсознательно жива. Удивлены моим ответом, детектив?
– Практически шокирован… А как часто вам необходима зарплатная премия, чтобы выбросить мусор?
– Довольно-таки никогда. Стараюсь тратить премии на более развлекательные поступки. Ска́жите, что я – безответственный человек в костюме летучей мыши-супергероя?
– Если честно, то я так не считаю. Однако, вы производите довольно сильное впечатление. Угостите меня автографом для моего помощника из службы обзора?
– Похоже, это был самый главный вопрос в нашей постижимой беседе… Секунду… Вот, возьмите.
– «С пожеланием жизни, от подозреваемого по делу Смерча, основного актёра труппы «Психотеатра», Ильи Лиссова»… У вас интересная подпись. И весьма странный почерк.
– Спасибо. Здесь я ещё не слишком старался.
– Тогда – благодарю. Был рад знакомству с вами и вашими коллегами по творческой работе. Можете вернуться к репетиции.
– С безумной радостью. До свидания, детектив.
Клим Гидра покинул «Психотеатр». Здание снаружи словно смеялось над ним. Новая версия, что маньяк – один из участников нейро-труппы, треснула от напряга и развалилась на диване усталых кусочков смертельной мозаики.
Старший сыщик туманно-мрачно закурил лилово-жёлтую из пачки «Взрыва», муторно пошёл куда-то по улице. Он уже сравнил свои ощущения с таблицей показателей детектора словесной правды (карманная мини-модель для подобных допросов), который был то ли сломан, то ли объявил робо-забастовку.