Замок Солнца - Николай Ободников

«Это определенно не мох и не плесень… – рассеянно заключил я, изучая превратившуюся в наросты траву. – Всё такое пружинистое, пористое и… оцепеневшее…»

Неожиданно мне очень захотелось потрогать эту субстанцию. Просто невыносимо сильно! Моя бледная кисть тут же дрожаще потянулась вперед, в то время как мои глаза принялись жадно внимать этому жуткому эксперименту.

«Да что же я делаю?!» – встрепенулся я, силясь прекратить это.

Но этого было недостаточно: «это» безостановочно продолжало манить меня, увещевая прикоснуться, – и моя рука медленно подчинялась этому страшному приказу. Не в силах оборвать поток неуправляемого любопытства, я в ужасе наблюдал, как мой палец медленно приближался к гладкой корке стебелька.

Внезапно налетел ветер и хлестко ударил меня по лицу. В ту же секунду я резко притянул своевольную конечность обратно, невольно прижимая ее к груди.

«Смотреть – не трогать, – растерянно подумал я. – Иначе эта „жажда познаний“ сыграет со мной злую шутку».

Поднявшись, я осторожно пошел вдоль аллеи к видневшейся чаше фонтана, разглядывая по дороге деревья.

Деревья напоминали заплывшие язвами ивы – только клонились они сейчас не к зеркалам озер и рек, но к ковру, словно сотканному из омерзительных остатков исторгнутой назад пищи. На их стволах, под слипшимися кронами, были видны сломы и трещины, обнаженно демонстрировавшие нутро, состоявшее из такой же пенистой и застывшей субстанции. Я остановился у одного деревца с лопнувшим стволом и зачарованно вгляделся в место разлома: структура вещества здесь была такой же ноздреватой, отличаясь от остальных наростов лишь менее выраженным цветом и ломкостью.

«Как сыр, что эластичен, но всё же ломается, – сравнил я, поддавшись на мгновение чувству голода. – Опять сыр… Мягкое стало невесомым, а твердое – ломким! И всё напоминает губку, или пену, или… плесень, паутину, мох!..»

Я не мог подобрать слова, чтобы описать то, что охватывал мой пораженный взгляд. Это было похоже на всё сразу, оставаясь единым лишь в своей ржаво-рыжей гамме и легкой, словно резиновой, ссохлости. Устало помассировав лицо, я продолжил прерванное движение, тщательно обходя преграждающие путь карикатуры из изуродованных веток.

У заброшенного и безводного фонтана я увидел «чистые» сухие ветки и такие же «чистые» листья. Осмотревшись, я обнаружил, что подобный «незапятнанный» хворост с листвой был почти везде.

«Если эта дрянь на деревьях и траве, то почему тогда ее нет на этом садовом мусоре? И почему ее не было на повстречавшихся мне ранее предметах из древесины? Да и под лоджией же не дерево росло… Неужели это действительно коснулось только органического и живого? Но почему тогда это не затронуло меня? – опустошенно подумал я, чувствуя себя окончательно истощенным. – Похоже, всё, что я прочитал, – правда…»

Я утомленно опустился по серому борту фонтана и тоскливо посмотрел в его грязное рельефное дно, усеянное осколками некой скульптуры. Желания, что еще секунды назад спонтанно рождались во мне, исчезли. Мне уже ничего не хотелось – ни искать, ни есть, ни пить. Хотелось просто спать и не просыпаться… И если до этого я ничего блаженно не ведал – видимо, просто сознательно не существуя, – то сейчас мое состояние бодрствования напоминало изощренную пытку, которую я не знал, как остановить.

«Случилось и случилось… Теперь-то что? – равнодушно улыбнулся я. – Или не случилось? Да какая уже разница?..»

Мои мысли стали легкими и какими-то словно воздушными. Я был уверен, что всё вокруг должно выглядеть иначе, но какого-либо объяснения этому, кроме прочитанного, у меня не было. Неожиданно для себя я бездумно согласился со всем и равнодушно продолжил наслаждаться видом разрушенного источника, скользя «незрячим» взглядом по относительно понятной и известной мне вещи.

«Возможно, моя апатия – следствие постоянных стрессовых переживаний. Возможно, я и сам не могу осмыслить всё то, что меня окружает, – меланхолично подумал я. – Может, оно и к лучшему? Надо просто немного отдохнуть, а дальше… дальше будет видно».

Внезапно я заметил в чаше фонтана нечто узнаваемое – то, что по идее не должно было бы в ней находиться. Это было небольшое углубление в теле борта, от которого шла сеточка трещин и сколов. Дотянувшись до углубления, я вяло поковырял его, отчего кусочки покрытия отвалились, и я случайно дотронулся до чего-то металлического. Не поверив своим ощущениям, я тяжело перевесился через край фонтана, чтобы удостовериться в этом лично. Так и есть – это было входящее пулевое отверстие.

«Пуля!» – изумился я, не оставляя тщетных попыток выковырять ее из чаши фонтана.

По мне пробежали разряды электризующей дрожи, заставившей волоски на моем теле испуганно встать дыбом.

«Пуля!» – возбужденно повторил я и, неловко вскочив, стремительно оглянулся.

Быстро прикинув возможную траекторию выстрела, я напряженно посмотрел в сторону ворот. Меня снова обжигающе пронзило.

«Рано сдался!» – укорил я себя, торопясь к воротам, что, как оказалось, были в плену импровизированной баррикады.

Перетянутые толстой стальной цепью, величественные половинки ворот были вогнуты в сторону парадного входа, поддавшись висевшей на них покореженной машине. Разнообразная мебель, подпиравшая ворота, была раскидана и расшвыряна; что, скорее всего, являлось последствием таранного удара транспорта. Но и остовы мебели, и сверкающая цепь были явно излишни: створки ворот чернели радужными точками сварки.

Рядом с этим, безучастно внимая остывающим лучам Солнца и дыханию ветра, находились три тела… Меня лихорадочно затрясло, когда увиденное сложилось в некое подобие картины произошедшего.

На лобовом стекле автомобиля были округлые трещины, оставшиеся от пуль, что получил тот, кто сейчас был просто и естественно мертв, вывалившись через открытую дверцу. Зато двое других внушили мне самый настоящий ужас. Их тела были человеческими копиями застывшего кошмарного сада! Они были в той самой дряни – вернее, они были ей…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Одна из апорий Зенона, где изначально место зайца занимает Ахиллес.

2

Доказательство бесконечности множества простых чисел, изложенное Евклидом в «Началах».

3

Картина «Демон сидящий», М. А. Врубель.

4

Одна из апорий Евбулида.

5

Фрагмент из оды «На смерть князя Мещерского», Г. Р. Державин.

6

Крупное окно, выполненное в форме круга, украшенного симметричным узором. Используется преимущественно в церквях, построенных в романском и готическом стилях.

7

Картина «Апофеоз войны», В. В. Верещагин.