Сибирская кровь - Андрей Черепанов

двадцать восемь «некупеческих» посадских семей под фамилиями Безродные, Быковы, Высоцкие, Дорофеевы, Захаровы, Козловы (две семьи), Коркины, Куницыны, Лазаревы, Малцовы (две семьи), Никитины, Пихтины, Поповы (три семьи), Савиновы, Селивановы, Смертины, Созоновы, Тюменцовы, Уваровские (четыре семьи), Чирковы и Шишкины.

Надо знать, что в тот период полагалось считать купцами не только торговых людей, но и городовых докторов, аптекарей и лекарей, судовых промышленников, а также ремесленных мастеров, и за купечеством закреплялись предпочтительные права на занятие торгово-промысловой деятельностью с обязанностью по уплате подушной подати в сорок алтын в год. Однако, судя по тому, что в третьей верхоленской ревизии купцы выделены из общего списка посадских (в отличие, например, от ревизии г. Иркутска), они были «чистыми» купцами – торговыми людьми.

Сказке Ивана Черепанова отведен двусторонний лист27, и его семья по очереди перечисления – десятая среди всех посадских и вторая из купеческих, после Ивана Багатырева. На дату ревизии Ивану – семьдесят один год (теперь понятно, что он 1690 или 1691 года рождения[73], и в метрике о его смерти в 1778 году возраст завышен всего-то на один-два года). Его жене Мавре, дочери казака Тимофея Тюменцова, – пятьдесят девять лет[74], сыновьям Григорию, Ивану большому и Ивану малому – соответственно тридцать семь лет, двадцать четыре и двадцать два года, а двум дочерям с одинаковыми именами Матрона – тридцать четыре года и тридцать лет. Но они уже не в отчем доме, а отданы в Верхоленском остроге взамужество. Первая стала женой обывателя Андрея Падерина, вторая – купца Якова Дорофеева.

Далее перечислены: жена моего шестижды прадеда Григория Анисия в возрасте тридцати пяти лет – она дочь верхоленского казака Ивана Нечаевского – и дети Зиновий, четырнадцати лет, Иван – одиннадцати, Настасья – десяти и Анна – девяти лет. Понятно, что Анисия – моя шестижды прабабушка, а ее отец Иван Нечаевский – мой семижды прадед. И я уже знал, что через тринадцать лет, в 1775 году, сестра моего пятижды прадеда Ивана Григорьевича Анастасия выйдет замуж за иркутского цехового Федора Летосторонцева, а младшая сестра Анна – еще через три года – за канцеляриста Верхоленского комиссарства Василия Петрова, он же – Шеметов[75].

У Ивана большого – жена Марфа, двадцати пяти лет, из семьи верхоленского казака Ивана Кистенева, и семилетняя дочь Евдокия, которая в 1778 году станет женой мещанина Ивана Уваровского.

У Ивана малого – жена Матрона, двадцати лет, и детей пока нет. Сказано, что Матрона – дочь крестьянина Бирюльской слободы Якова Попова, но позже выяснится неверность этой записи. На самом деле, отец Матроны – бирюльский крестьянин Яков Дмитриевич Силин[76]. Как я установил впоследствии, Иван малой и Матрона – тоже мои шестижды прадед и прабабушка, ведь их трижды правнучка Любовь Черепанова (эта ее фамилия – и по происхождению, и по мужу) стала в 1900 году мамой моего деда Георгия Матвеевича.

Перечень семьи Черепановых в ревизию хотя и оформлялся от имени купца Ивана Черепанова, но «велением отца своего его сын Григорий Черепанов руку приложил»[77]. И он в той ревизии «руку приложил» также к сказкам десяти других посадских семей. Что это означает? Может, мой шестижды прадед в Верхоленском остроге был одним из немногих грамотных или занимал какой-то общественный пост, обладал высоким доверием. Еще не знаю.

В том же архивном деле я нашел важную информацию, прежде не достающую для верного оформления веток общего фамильного древа Черепановых. Причем нашел почти случайно и далеко за основной ревизской сказкой в одном из дополнений к ней и после дополнений к сказкам г. Иркутска и нескольких острогов. В нем: «1763 году ноября 1 дня в силе Ея императорского величества из иркуцкого магистрата указу в Верхоленску у земских дел верхоленской посацкий Иван Федоров сын Черепанов сказкой объявил на самой истинне без всякой утайки, что у нижеписанных детей моих после поданных сказок имеюца вновь рожденныя их дети. А имянно: у Григорея вновь рожденой сын Никифор, 5 мес., у Ивана вновь рожденой же сын Василей, 9 мес., у Ивана же вновь рожденой сын Козма, год. К подлинной сказке велением отца своего Ивана Черепанова сын Григорей Черепанов руку приложил»28.

После определения, из каких семей происходили у Ивана Федоровича Черепанова и его сыновей их жены, и кому были отданы замуж две его дочери Матроны, мне стало важным выяснить о тех семьях по материалам второй и третьей ревизий больше подробностей. Но каждый раз в поиске разбросанных в четырех объемных архивных делах (с № 1056 по № 1059) интересных мне верхоленских фамилий – а они приведены более чем на двухстах заполненных непривычными подчерками страницах – терялась масса времени и часть сведений периодически пропускалась. И тогда для полноты сбора информации я потратил пару недель, но составил систематизированный посемейный список жителей Верхоленского острога 1722–1763 годов. В его основе – перечень изменений к первой ревизской переписи населения и итоги двух последующих переписей с учетом дополнений 1763 года. Фамилии в нем собраны для удобства изучения родословных воедино в алфавитном порядке с указанием сословий, родственных связей и перечислением членов каждой отдельной семьи по аналогии с порядком составления исповедных росписей, но в хронологии рождения детей вне зависимости от их пола, с обозначением наиболее вероятных годов рождения, дополнительных сведений из материалов ревизий.

Полагаю, что такие сведения являются источником изучения истории возникновения некоторых фамилий. Скажем, в третьей ревизии приведены друг за другом Александр Аревьев сын Козмин и Яким Аревьев сын Толмачев. Во второй ревизии они также расположены рядом, но с отчествами Ярофеевы, причем у Толмачева указано: «Яким Ярофеев сын, он же Толмачев». По всей вероятности, они – братья. Однако Яким был переводчиком, и его прежняя фамилия Козмина преобразовалась в Толмачева.

В составленный мною список попали в подавляющем большинстве те, кто жил в Верхоленском остроге весь период или только часть периода 1722–1763 годов, – все мужчины, облагавшиеся подушным оброком, и члены их семей. Не вошли же в него некоторые выданные до 1762 года взамужество вне Верхоленска дочери[78], чиновники, ясашные[79], церковнослужители и те, кто прибыл в Верхоленск и убыл из него по любым причинам, включая смерть, между второй и третьей ревизиями (в отдельных случаях – прибывшие и убывшие между первой и второй ревизиями, по казакам – все убывшие до третьей ревизии), не оставив после себя сыновей. Также нет в списке их жен (вдов) и дочерей.

Всего же перечень состоит из одной тысячи восьмисот