Дети, играющие в прятки на траве - Александр Силецкий

…предполагать, не слишком, впрочем, доверяясь интуиции. А что другое мог себе позволить Питирим? Теперь все для него приобрело оттенок высшей обязательности и одновременно — призрачности, в силу именно такой, стоящей, как всегда, выше него, над ним первопричины, до которой без подсказки — вряд ли докопаться самому. Он шел, не торопясь, к вокзалу, специально — чуть-чуть сбоку от протоптанной дорожки, ноги путались в траве, и это заставляло с каждым шагом совершать усилие, пусть маленькое, но усилие, и хоть вот так, в наивной форме, возвращало ощущение реальности происходящего, его заполненности временем и точным расстоянием, которое сейчас необходимо одолеть. Вокзал вблизи смотрелся уж и вовсе неприглядно: явно наспех сложенные стены, все в потеках и разводах, пыльно-тусклые, слепые амбразуры окон и распахнутые настежь металлические двери, кое-где изъеденные ржавчиной, — все говорило, что вокзал построен не вчера — давно и отродясь почетных экскурсантов или делегаций здесь не ожидали, а для редких заурядных визитеров, право же, не стоило стараться. Судя по всему, надолго на планете не задерживались — прилетали по делам и сразу отбывали восвояси. Не то чтобы богом забытое место, однако и не из разряда тех краев, которые порою поминают в конце сводок новостей, натужно радуясь: мол, жизнь покуда не устроена, но все-все впереди. Для Девятнадцатой подобных перспектив никто, похоже, не сулил. Сам факт, что у планеты не было пристойного названия, уже о многом говорил. И ясно было, что поселков тут — по пальцам сосчитать, а городов нет и в помине. В противном случае тогда немножечко другой бы возвели вокзал, сообразить нетрудно. Впрочем, это Питирима мало волновало. Прилетел — и ладно. Жив-здоров — и хорошо. А что потом случится — не его забота. Надо думать, на Земле давно все решено. Возле металлических дверей он задержался, словно бы не зная, как быть дальше, постоял немного, озираясь, но внутрь так и не зашел, а двинулся направо, вдоль стены, касаясь изредка ее рукой, будто вот эти легкие прикосновения могли удостоверить в верности маршрута. Что-то никого не видно, думал он, куда все подевались? А… наверное, толпятся по ту сторону вокзала и сейчас поедут по домам. Ведь где-то же должны их поселить… А если я вдруг опоздаю и они уедут без меня? Нет, погодите, я к ним не имею ни малейшего касательства. Ну, ровным счетом никакого! У них всех — вполне конкретные дела, которые необходимо сделать — и назад. А я сюда — по приглашению, настойчивому, персональному. Хотя… довольно странно… Гость, а рядом — никого, никто и не встречает. М-да… Он прошагал вдоль всей стены и свернул за угол. Ему открылась площадь, некогда залитая стеклобетоном, но давно уже не подновлявшаяся. Низкие унылые строения, похожие на склады, окружали ее с трех сторон. Между бараками зиял просвет — дорога от вокзала. Ни души. Лишь по дороге, обильно пыля, катил прочь многоместный ездер. Допотопная конструкция: воздушная подушка с роликовым ходом — когда надо тормозить или, напротив, трогать с места. Опоздал-таки, досадливо подумал Питирим. А впрочем, я ведь и не нужен им…

— Брон Питирим Брион? — услышал он внезапно.

От стены ближайшего пакгауза, куда он и не глянул поначалу, отделился человек и быстро зашагал навстречу Питириму. Сущий великан, совершенно седой, но с очень молодым, на удивление, лицом, на котором выразительные черные глаза и такие же черные, густые брови впечатляюще контрастировали с ниспадавшими едва ли не до плеч жесткими серебряными прядями волос. Детский свежий румянец заполнял его щеки, будто он только что вернулся с крепкого мороза. Одет был мужчина просто: без каких-либо ненужных украшений старый, но чистый и отглаженный комбинезон — когда-то непременнейшая принадлежность всех фронтирных освоенцев (в том числе и биксов — право, любопытная деталь!), простые башмаки с пружинистой сервоподошвой и ворсистая рубашка-молния с закатанными выше локтя рукавами (а ведь здесь, на Девятнадцатой, не так уж было сейчас жарко — Питирим, по крайней мере, выходя из шильника, накинул куртку с автоподогревом и ничуть не пожалел). Мужчина подошел почти вплотную и, сложив мощные ручищи на груди, приветливо и испытующе одновременно поглядел на гостя.

— Брон Питирим Брион, я не ошибся? — повторил он хрипловатым баритоном.

— Нет, не ошиблись. — Питирим слегка откинул голову, чтоб лучше видеть лицо великана. Чем-то весь облик человека показался ему вдруг знакомым. Но, конечно, это был лишь новый — из случавшихся в последние дни — выверт памяти. — Вы ждали именно меня? Вы посланы встречать?

— Да, — широко и дружелюбно улыбнулся незнакомец. Но была при всем при том в его улыбке скрытая какая-то искусственность, отрепетированность профессионала. — Эзра, — коротко представился он и протянул широкую ладонь. К удивленью своему, Питирим ощутил мягкое и деликатно-осторожное рукопожатие. Гааза мужчины излучали доброе внимание, однако где-то в глубине их Питирим заметил и другое — цепкую осмотрительность, холодную оценку, собранность, как у отлично вышколенного боевика с Земли (да и у биксов — он запомнил с детства — был почти такой же взгляд). — Вас ждали с прежним, пассажирским, рейсом, а вы вот — на грузовике… — не то просто констатируя, не то с укоризной произнес Эзра.

— Я не успел собраться сразу.

— Это несущественно. Теперь. Вы здесь — и ладно.

— Мой багаж…

— Пока пускай побудет на вокзале. Он уже доставлен с шильника. Но если очень вдруг понадобится…

— Что же, я тут ненадолго? День-другой — и до свиданья? — удивился Питирим. — Или мы просто побеседуем немного, так что я обратно — тем же самым рейсом?.. Тогда я не понимаю, для чего понадобилось это — вызов, сам полет?

— А вы не торопитесь, — заговорщически усмехнулся Эзра. — Потерпите. Как вы все стремитесь сразу повернуть!.. Ведь я же только и сказал: покуда вещи брать с собой не нужно. А вот долго вы пробудете у нас или совсем чуть-чуть — не знаю. Сами для себя решите. Уже там, на месте.

— Значит, все-таки мы едем… — с долею злорадства молвил Питирим.

— А стал бы я тогда встречать вас! — широко развел руками Эзра. — Впрочем… Вы же, покидая шильник, как и все, прошли автоматический таможенный досмотр. Теперь вы — птичка вольная. Никто вам не указ. Не будь меня, устроились бы жить в гостинице — в поселке, вот и все.

— Я что-то не пойму… — с сомнением заметил Питирим. — Вы говорите: шильник грузовой. Но там вместе со мной летели пассажиры…

— А такие, вроде вас! Лететь необходимо, а рейс только грузовой. Садятся, что поделаешь… Запрета нет. Да это только так, одни лишь разговоры, что грузовики. Давно уже и пассажирские места в них сделали. Удобно.