Глубины отчаянья (СИ) - allig_eri

Всё это почему-то казалось нереальным.

Но теперь… Ничто не могло быть более реальным, чем Киан.

Она подумала о том, как её муж обращался с вождями и правителями народов, с которыми враждовал. С теми же кашмирскими и сизианскими вельможами. Одного кашмирского визиря он ослепил, а затем голого заколол перед самыми южными воротами Родении, столицы Кашмира. Другого, из Сизиана, император выпотрошил на глазах у его визжащих детей.

Милосердие ничего не значило для Дэсарандеса, если только он не использовал его для каких-нибудь своих запутанных целей. А учитывая суровость Империи Пяти Солнц, жестокость, как правило, была более эффективным инструментом.

Высший жрец был человеком той же породы. Деятельным, властным, умным… и общающимся с Хоресом. Таинственным богом, постичь которого не мог никто из ныне живущих, кроме, может быть, её супруга.

«То, что сейчас произойдёт, полностью зависит от моей пользы. Но с императрицами, особенно теми, кого приходится дискредитировать ради власти, редко поступают милосердно», — подумала она.

Осязаемый ужас. Её тело содрогнулось, словно пытаясь освободиться от самого себя.

Милена была близка к смерти. После всего, что она видела и пережила… Она думала о своих близких. Тех, кого могла назвать друзьями и к кому испытывала тёплые чувства, но перед глазами возникло лишь лицо Ольтеи, которая лежала в лазарете, ожидая выздоровления. Лежала… тогда. Но что сейчас⁈

«Он убил её», — отчего-то уверилась императрица, несмотря на все уверения Безы.

Мирадель с трудом взбиралась по храмовой лестнице: её закованные в кандалы ноги едва справлялись с каждой ступенькой. Женщина слышала бунтовские речи позади себя, чувствовала пылкость тех, кто её любил или ненавидел, и распутство любопытных. Она споткнулась, и её левая рука выскользнула из хватки шедшего рядом рыцаря веры. Запястья Милены были прикованы цепью к талии, так что, оторвавшись от своего конвоира, она упала лицом вперёд. Её голени заскользили по неровным краям ступеней, она ударилась ухом и виском об одну из них. Но Мирадель не столько почувствовала свою оплошность, сколько услышала, как это отразилось в толпе позади неё: тысячи задыхающихся в ужасе лёгких, тысячи гортанных хохочущих в ликовании голосов — Таскол и все его ревущие капризы, осуждающие её унижение.

Она ощутила вкус собственной крови.

Двое рыцарей веры, позволивших ей упасть, с ужасающей лёгкостью подняли императрицу на ноги. Подхватив женщину руками в кожаных перчатках, они пронесли её оставшуюся часть пути. Что-то оборвалось в ней, что-то такое же глубокое, как сама жизнь.

И те, кто наблюдал за ними, увидели, что правительница Империи Пяти Солнц была, наконец, низложена.

Огромные ворота центрального храма медленно захлопнулись за Миленой. Женщина смотрела, как продолговатый луч света, упавший на пол, сжался вокруг её хрупкой тени, а затем лязгающие двери закрылись во мраке.

Звон в ушах. Темнота вокруг. Запах каких-то духóв, влажный, как чахлые цветы, выросшие под землёй. Из огромной каменной кладки, окружавшей её, доносился шум и бесконечный грохот. Мирадель знала, что за циклопическими стенами ярко светит мир, но у неё сложилось ощущение, что она стоит в океанской пещере, в месте, настолько глубоком, что свет сюда не попадает.

Вокруг не было никого. Казалось, императрица осталась одна, но это, безусловно, было не так. Она зашаркала из прихожей по гладко отполированному полу к огромному пространству под центральным куполом. Тяжесть цепей сковывала её движения, заставляя прилагать жгучие усилия для простой ходьбы.

Колонны вокруг подавляли своей монументальностью. С потолка свисали артефактные светильники, создавая театр теней, движущихся по стенам. Он следовал за ней, пока Милена ковыляла, дребезжа кандалами при каждом шаге.

Алтарь размером с императорскую карету возвышался над полом под высоким куполом. Она оцепенело смотрела на огромную статую Хореса, под которым разместились каменные изваяния наиболее высокопоставленных жрецов, заслуживших оказаться рядом.

Хорес… Бог. Всю свою жизнь Мирадель молилась ему, обхватывала себя руками, всхлипывая, называла его имя…

Широкоплечего мужчину, который стоял на коленях в молитве под статуей, она знала меньше половины своей жизни — если вообще знала его. Но женщина понимала Силакви достаточно хорошо, чтобы знать: он никогда не молился в том плане, который подразумевали, произнося это слово. Никогда не делал этого искренне. Оттого непонимание возвышения именно этого человека било её, словно молот.

«Почему?.. Неужто Хоресу плевать на все наши… слова?» — это поразило Милену, тут же даровав знание. Ведь не зря говорят, что хороший вопрос скрывает в себе половину ответа?

Киан не молился, потому что слова оставались словами. Он же служил богу поступками.

Силакви повернулся в тот же миг, когда императрица остановилась внизу, удерживая на ней свой монолитный взгляд. Он был одет с полным церемониальным великолепием — в замысловатые одеяния, закрывающие его плечи и ниспадающие вниз двумя длинными языками с золотыми кистями. Жрец позволил своей бороде отрасти, так что заплетённые из неё косы веером рассыпались по его ритуальному наряду. Отчего-то Мирадель показалось, что его борода и волосы пачкали столь величественную одежду, будто бы Киан использовал самую дешёвую краску, дабы скрыть их седой цвет.

Через миг женщина вздрогнула от глубокого баса его голоса.

— Офицеры, которые тебя избили, — произнёс высший жрец, — с них уже сдирают кожу, пока мы тут разговариваем. Ещё несколько человек тоже будут казнены…

Силакви казался искренне извиняющимся, искренне разъярённым.

Именно поэтому она знала, что он лжёт.

— По-видимому, — продолжал Киан, — они думали, что задержав тебя без ведома тех, кто лучше них, они заслужат себе ещё более громкую славу в этом мире, — его взгляд был одновременно мягким и безжалостным. — Я предложил им попробовать следующий.

В течение нескольких долгих мгновений Милена не говорила и не дышала. Ей хотелось закричать: «Мой муж! Неужели ты не понимаешь⁈ Дэсарандес увидит, как тебя выпотрошат!» — только для того, чтобы обнаружить, что она не может высказать своё возмущение из-за какого-то извращённого рефлекса.

— О… Оль… тея… — вместо этого Мирадель начала кашлять и смаргивать слёзы. — Где она? Ч-что… ты с ней… сделал?

Её лицо сморщилось от рыданий. Так долго… так долго она старалась… боялась…

Высший жрец навис над ней, его манеры были холодны и абсолютны.

— Империя разваливается, — сказал он почти бездонным для своей мудрости голосом. — В то время как ты слепо следуешь чужой воле. Почему, Милена? Зачем ты решилась убить меня?

— Это ты почти убил её! — услышала она собственный крик.

— Нет. Ты сама почти убила свою любовницу. Ты отдала её в жертву, когда вы разработали план моей смерти, — постановил Силакви.

— Я не делала этого! — воскликнула женщина, и её руки бессильно опустились, насколько это позволяли цепи. — Мне только нужно