У русских за пазухой - Крэйг Эштон

Они, как питерские коты, помогали с крысами (кстати, мы с Алисой недавно поняли, что если сплести наши имена как Бранджелина, то у нас получается “Криса” – эх…), ну, и порой приходили к нам домой для поглажки. Часто они приходили утром и оставляли нам некоторые сочные кусочки тех крыс, которых убили. Как некий налог для их королевы (моя мама). Или, точнее, дань. Котский дань.

Или угроза.

Но для меня это выглядело так, будто они хотели порадовать мою маму. Они аккуратно раскладывали внутренности, оближенные дочиста. Сердечки крыс, печень мыши. Мясная тарелка по-котцовски.

Ну вот. В 2021, я, как порядочный котик, смог принести маме дань. Лицо ее сына на обложке журнала. И это сын, который 17 лет назад беспокоил ее и папу. Потеряшка, который очень старался жить в России, но у него не на ура получалось, и он два раза возвращался. Жил да лежал на диване. Один раз совсем без вещей, обманутый «юристами» (я их нашел в пабе), потерявший свои ООО, деньги и визу. И все носки. 2009 год.

Я помню два разговора тогда с ними. Суть такая:

– Крэйг, может, да ну с этим?

– Да ну, нет! Я уверен, что у меня получится. Я хочу в России жить и работать, я уверен, что получится, если я буду аккуратнее себя вести.

Ну, первый раз они разрешили использовать подарок 500 фунтов от бабушки Одри на билет и визу. Второй раз («Я все еще уверен! Буду еще более аккуратным!») они разрешили использовать подарок 500 фунтов от бабушки Патриции.

– Но это твои последние деньги. Ты уверен?

– Да.

В тот раз получилось. Либо потому, что «в третий раз получится», либо потому, что понятно было, что это последний шанс.

Я стал все делать по-другому. Нашел хорошую работу, начал серьезно вкалывать, и потихоньку меня начали рекомендовать клиенты и компании, о которых я раньше даже не мог мечтать.

Поэтому этот журнал с моим лицом на обложке должен был закрыть некий гештальт у моих родителей. Даже не представляю, как это все выглядело для них тогда. Сын карабкается в сторону России, толкая себя вперед уставшими руками и порой зубами. Что за…

Но я всегда был уверен, что мне надо докарабкаться. И достаточно уверен, что получится. Просто был не умен и устроил себе лишние проблемы. Слава богу, я научился нормально обращаться к бюрократии (это значит, что нашел эксперта, который все делает), и Россия мне пошла навстречу, правда, с выдохом «Господи, зачем ты так все усложняешь? Руки дай, вставай и иди туда, тебя встретит добрый человек. Гос-с-споди…»

Спасибо вам всем, что читаете мои рассказы и мою книгу. Вы дали мне возможность принести маме и папе хороший котский дань. И он даже получше, чем печень мыши

Воля

Миллиардер смотрел на меня суровым Клинт-Иствудским взглядом. Во взгляде вопрос: «Ты абсолютно уверен, что эти упражнения надо делать?»

Я смотрел обратно, абсолютно уверенным взглядом. Он вернулся к упражнениям.

С русскими миллиардерами ты либо абсолютно уверен в своей работе, либо ищешь новую работу.

Пока он занимался вопросами what would you do if…, я смотрел на него, серьезного мужчину, сидящего за своим на удивление скромным столом и, кажись, не получающего особого кайфа от 267-го утреннего занятия со мной.

В какой-то момент я посмел высказать что-то искренное. Ну, и по теме If I were…, I would…

– Интересно, вы тут каждое утро, не пропустили ни одного занятия. А на вашем месте я бы лежал сейчас на райском пляже.

Он смотрел на меня пару секунд.

– Поэтому ты не на моем месте.

И вернулся к ненавидящимся упражнениям.

Я задыхался, старался придумать хитроумный ответ. Ответа не было. Он был прав. В этот день я всерьез задумался о своей жизни.

Русские бизнесмены часто заставляют меня задуматься о моей жизни. Вопросы типа «Где ты себя видишь через три года? План уже написал? А через пять где?» могут возникнуть уже на втором занятии. Дальше вместо урока про Directions and getting around town мы уже занимаемся планом моего развития и внедряем чувство вины за то, что я не начал это делать в 16 лет.

Профессиональная деформация – это или попытка взять контроль над ситуацией (а то внезапно почувствовать себя глупым, неспособным говорить малышом неприятно), или я не знаю. Но мне всегда приятно и интересно. Ну, и радует получать на халяву некий курс по Masters of Russian Business Administration. У меня было пять «Русских Отцов», которые решили, что мое воспитание интереснее, чем Present Perfect Continuous.

Без их советов, философии и à la russe, Cold, Hard Truth я бы не начал хорошо жить тут. Они меня спасли.

После уроков мы с ними расходились со списком задач. У них – 20 упражнений по If I did X, I would do Y, у меня – прочитать «Атлант расправил плечи» или написать пятилетку по открытию школы английского.

Они рассказывали о своем опыте, давали советы, ругали, что я еще не нанял консультанта, мол, уже вчера я сказал, что это хорошая идея, и напомнили, что я ленивый, вдруг я забыл. Миллиардер даже однажды спел песню про то, какой Крэйг ленивый. Я помню, как он при этом улыбался

Я ему благодарен. За полтора года с ним я многое улучшил в своей жизни. Я начал смотреть на горизонты с интересом и оптимизмом и стал более трудолюбивым. «Впахивать» начал, короче

Я вот сейчас в Москве нахожусь и проходил мимо его офиса. Вспоминал с легким ужасом и восторгом уроки с ним. Его взгляд драконий. Он меня видел насквозь. Насквозь и поперек. Это очень странное ощущение. Он чуял даже самый незначимый обман, что неудивительно для человека, выжившего в 90-х. Все мои английские «о, это интересная идея, спасибо» не прокатили. В ответ каменное: «Ты это сделаешь или нет? Если да, то когда?» – и эти драконьи глаза…

На всякий случай он еще добрый и благородный. Всегда было уважение, даже когда он упрекал меня за «типичное англосакское поведение». Он всегда кормил меня, если он ел (почему-то всегда гречку с жареным яйцом, а не черную икру с золотом).

Иногда он ел просто варенье. Таз варенья. Медведь,