У русских за пазухой - Крэйг Эштон

– Как это?

– Ну… Так это… Наверное…

– Когда вы празднуете своих женщин тогда? – она спросила обиженным тоном, видимо, соболезнуя бедным английским женщинам.

– Эм-м-м… Каждый день?

– Не верю!

– Я тоже… Ну, у нас есть матский день.

– Матский?

– Да, это день для… Гм-м-м, а как «мать» будет, если родительский падеж и многочисленно?

– …?

Даша, наверное, уже поняла, что я не буду ее поздравлять.

– Ну… День для мати. Щас, в словарь посмотрю… Материйнский день.

– День матерей?

– Наверное.

– Это какая дата?

– Не помню.

– Ну, ты так себе английский джентльмен, Крэйг.

– Спасибо, приятно. Ну, Даша, с чем поздравить-то? Со вторым хромосомом что ли? А ты знаешь, что вы уже дольше живете? И вообще, плохо подчеркивать разницу между полами, мы же равны и не должны отличаться друг от друга. Понимаешь?

Она очень не понимала.

Я попробовал ей объяснить, что в Англии вместо 8-го Марта есть День матерей и что надо заслужить свой день родами следующего поколения.

Она преочень не понимала.

Признаюсь, я очень боюсь писать об этом. Тема опасная, у всех разные жаркие мнения, и когда такие темы открываются, я мямлю что-то ничегонное и потихоньку ухожу по-английски. А то вижу, что Аннушка уже разлила масло и приезжают трамваи и травма.

Я попрошу издательство выложить следующую часть этой главы на двух страницах, чтобы можно было легко пролистать. Дальше будет не очень веселое обдумывание моральных моментов. Если такое не любите, пролистайте, глава без них нормально читается!

Вкратце: когда я приехал в Россию, я часто занимался морализаторством. Я и в Англии этим занимался, но только в России я получил качественную обратную связь и начал обдумывать, надо ли мне это.

Главный момент не в том, что я принял русские позиции вместо английских (хотя некоторые я действительно принял и живу по ним, даже когда я в Англии), а то, что я перестал автоматически отбиваться от других мнений и начал слушать других людей.

Это одно из самых важных сокровищ, которые я получил в России. Я теперь свободен от морализаторства, и освободили меня русские. Поэтому пишу об этом в otherwise легкой книге.

Мораль и искренность

Для меня это очень важная тема и отличный пример к поговорке «ходить в чужой монастырь со своим уставом». Избавляться от своего устава пришлось годами. Было несколько стадий этого:

1. Перестать беспрерывно высказывать свои «моральные позиции» достаточно долго, чтобы другой человек мог что-то сказать.

2. Не упасть в обморок, когда услышал противоположное мнение.

3. Выходя из моральной комы, принимать другого человека как человека, который имеет свою точку зрения, свою историю и право на собственные мысли.

4. Обдумать… задавать вопросы…

5. Понять, что мое представление о мире не единственно возможное и что – самое страшное – я, возможно, неправ.

6. Возможно, мои моральные позиции имеют большие недостатки.

7. Перестать искать драконов и начать искать правду.

Ух, эта глава стала серьезной! Можете пролистать до следующей, не обижусь.

Я об этом пишу потому, что русские мне помогли освободиться от этого морального автопилота, помогли начать обсуждать и, самое главное, начать думать.

Есть такая неприятная правда про мою страну: в школе нам дают список заповедей, которые нельзя обдумывать и нельзя нарушать. Главная заповедь: любой человек, который отрицает эти моральные позиции или даже подвергает их сомнению, потеряет право на мнение. Его надо пристыдить, пока не передумает. Это А-изм! И Б-изм! Вы В-ист!!. (Этот подход к разговору я называю «изм-ление»).

Если он упрямый, тогда надо угрожать. Если он упрямый как баран, тогда надо драматично выйти из разговора и сразу звонить или написать туда, где он работает, чтобы его босс узнал, какой ужасный человек у него работает.

Есть еще шаги, но… Думаю, все и так понятно.

«Крэйг, что за?! Нормально же сидели, 8 Марта обсуждали!»

Я почти закончил, осталось чуть-чуть!

Этого дня нет у нас в Англии, и я даже не слышал про него до 2003. Я боролся с этим днем раньше. После 15 лет инструкции по феминизму в школе и в обществе, я не мог понять, как я должен поздравлять другого человека с тем, что он не такой человек, как я, если мы одинаковы и он/она такой же человек, как я, абсолютно без разницы.

Для меня это выглядело так, будто я таким образом ее унижаю. И подарить цветы мне показалось просто оскорблением. «Вот вам охапка стереотипов и природных метафоров и коробочка съедаемых метафор. С днем твоего пола!»

Ну, это было для меня так, честно! Думать иначе у нас нельзя, за такое наказывают. Но с тех пор я передумал.

Раньше мои убеждения на этот счет яростно противостояли любым попыткам русифицировать меня так, чтобы я женщин поздравлял с тем, что они женщины. Я не из вредности, я реально думал, что это неуважительно, и не понимал, зачем это надо.

Менталитеты

Сейчас вспоминаю много разных ситуаций, в которых мой английский менталитет сильно усложнял коммуникацию с русскими женщинами. Сразу бой на двух фронтах – на международном и культурном, – и все на ломанном русском. Это были великие битвы!

Например:

– Почему я должен тебе открыть дверь машины?

– !!!

Мне потом тщательно объяснили почему.

А я неправильно понимал, что мне говорили. Объяснили так и сяк, но я не понял, хотя я был уверен, что хорошо понимал.

Я каждый раз отстаивал право женщин быть равными и независимыми. Сама может открыть дверь, сама может все. Но со временем я передумал, особенно после ключевого разговора с Богданычем о мужской доле касаемо гайки на Алисином велосипеде – я считал, что Алиса сама разберется, он считал, что я должен разобраться. Я сказал, что она сильная женщина и сама может, он сказал, что гайки – мужское дело. Разговор длился целое лето и участвовали все наши друзья на веранде Богданычей. Моя позиция не выдержала. Гайку я уже привинтил в июне (Богданыч мне подарил).

Теперь я уже открываю двери машин, покупаю цветы (на Алисин вкус все еще слишком редко), держу куртку для жены и надеваю ее, наливаю шампусик и даже поздравляю с 8 Марта!

И мне так нравится.

Мама, папа, мотивация

У нас на ферме было больше 20 котов. Мы однажды их начали считать, но они еще новых родили (один раз, к моему ужасу, на моей постели