Суженая императора (СИ) - Гэлбрэйт Серина

Не верит пока, полагает, что Мирелла всё придумала, как порою бывает в её возрасте, когда сказочные фантазии сплетаются с действительностью, порождая яркий чудесный мир, который взрослые, даже одарённые, постичь не способны.

– Да, – собираю чёрные грифели, складываю в продолговатый футляр и добавляю: – Позавчера вечером фрайнэ Мадалин Жиллес почтила нас своим визитом.

– Мадалин? – улыбка и смешинки тают, точно не бывало.

– Очевидно, ничто тайное не может оставаться таковым долго, особенно в этих стенах. Поэтому моё здесь присутствие не укрылось от внимание фрайнэ Жиллес, и боги ведают, от кого ещё. Поэтому, пользуясь случаем, я хотела бы предупредить тебя, что твёрдо намерена пересмотреть всех состоящих на нас с Мирой слуг и по возможности заменить некоторых из них на… тех, на кого я смогу опереться.

– Заменить? – откликается Стефан эхом, словно значение этих слов для него загадка. – На тех, на кого ты сможешь опереться?

– Верно. Этот дворец велик, Стефан, но не настолько, чтобы на одном его конце не знали, что происходит на другом. Для многих это задача первостепенной важности, от которой зависит их положение и их будущее. А нынешнее моё положение таково, что я не могу быть совершенно одна, только с Миреллой, и полагаться сугубо на себя. Да что там, я и половину новых нарядов не могу надеть самостоятельно.

– Потому к вам с Миреллой и приставлены слуги…

– И коли так, то я хочу видеть здесь надёжных слуг. Если не всех, то хотя бы часть из них. Я не смогу уследить за всем, мои глаза и уши не могут быть повсюду и у меня не получится никогда и ни при каких обстоятельствах не оставлять Миру одну. Как мне покидать эти комнаты, зная, что в моё отсутствие сюда может зайти любой, заговорить с нею, сказать ей что угодно? Физический вред не единственный, который можно причинить что взрослому человеку, что маленькому ребёнку. О да, я прекрасно понимаю, что мне не по силам заменить всех, как и невозможно искоренить стремление брать плату за всякие мелочи, неважные для многих других, живущих вдали от резиденций благородных фрайнов. Я мало что знаю о жизни при дворе, но я достаточно наслышана о том, что происходит на её изнанке. Однажды в обитель пришла женщина, служившая в этом дворце прачкой… всего лишь. Но даже дворцовая прачка имеет дополнительный доход от тех, кому могут пригодиться её услуги, и речь вовсе не о стирке грязного белья или о том, о чём мужчины так часто думают в отношении женщин. Что уж говорить о слугах, вхожих в личные покои?

– Всё это, – Стефан обводит рукой помещение вокруг, – временно.

Я не могу сразу поселить тебя в покоях императрицы и не могу оставить в комнатах на другом конце дворца. После оглашения ты сможешь находиться здесь открыто, у тебя будет своя свита, состоящая из благородных фрайнэ, которых изберёшь ты сама…

– Полагаю, благородные фрайны будут чрезвычайно рады увидеть своих жён и дочерей в свите смеска, – не пытаюсь сдержать вспышку злого сарказма.

– Благородные фрайны будут чрезвычайно рады увидеть своих жён и дочерей в свите супруги императора, – с нажимом повторяет Стефан. Опирается на край стола, нависает надо мною, заслоняя свет от камина. – Астра, ты не смесок, не полукровка, ты моя суженая и через неделю о том узнает вся Империя.

– Через неделю? – похоже, настаёт мой черёд играть в эхо.

– Оглашение назначено на день пресветлого Тристина.

– Уже назначено?

– Да. Более откладывать нельзя.

Ещё несколько дней то ли в гостях, то ли в заточении, и меня покажут всему двору, назовут моё имя всему миру человеческому, и я перестану быть диковинной зверушкой, неведомой колдуньей, фрайнэ Никто из Ниоткуда. В единый миг я вознесусь на высоту, прежде недостижимую для подобных мне, я буду объектом внимания великого множества людей, которые раньше и не посмотрели бы в мою сторону.

Теперь же они будут смотреть.

Обсуждать.

Недоумевать, почему, каким образом особа столь неподходящая, презрев установленный Благодатными порядок, оказалась там, где она есть.

Неслыханно.

Невиданно.

Не дозволено.

И всё же происходит на их глазах, разыгрывается плохо поставленным театральным спектаклем.

– Но…

– Фрайнэ Асфоделия и фрайнэ Брендетта уже покинули дворец. Отныне место фрайнэ Асфоделии подле её суженого, поэтому она переехала в городской дом фрайна Шевери, а фрайнэ Брендетта вернулась под отчий кров. До оглашения она побудет с отцом, фрайном Витанским, в столице – многие склоняются в её пользу, и пока оно к лучшему. Пусть себе думают так и дальше. Фрайн Витанский в личной беседе заверил меня, что переговорит с дочерью и разъяснит ей, что к чему. Когда придёт срок, фрайнэ Брендетта займёт подобающее ей место в твоей свите. Фрайнэ несколько легкомысленна и очевидно тщеславна, но не честолюбива и вполне удовлетворится своим новым положением вкупе с перспективой удачной партии. Фрайнэ Жизель и фрайнэ Нарцисса смогут покинуть двор лишь после оглашения, отправить их куда-либо сию минуту возможности нет, но возражения от рода каждой вряд ли последуют. Что до Мадалин, то мне жаль, что она тебя побеспокоила. Прежде она не проявляла такого интереса к…

– К твоим жёнам?

Стефан выпрямляется, отводит взгляд.

– Прежде ты следовал традициям, – продолжаю я. – Я же прямое отклонение от всего известного твоим подданным.

– Всё же впредь постарайся не называть себя смеском, полукровкой и тому подобными определениями.

– А Мирелла? Ты намерен представить и её?

– С Миреллой всё немного сложнее.

– Ты её отошлёшь? – спрашиваю настороженно.

– Нет, я же говорил.

– Тогда кем она будет? Моей младшей сестрой, моей дальней родственницей?

– Моей дочерью она будет, – отрезает Стефан. Смотрит на меня и вдруг уточняет смягчившимся тоном: – Нашей дочерью. Я намерен признать её как положено… просто на это уйдёт больше времени.

Я не спрашиваю, не собирается ли Стефан признать Миреллу тайно, без публичного оглашения. Мне даже кажется, что ей будет легче, проще остаться моим незаконным ребёнком, выдаваемым за мою же родственницу, чем быть внебрачной дочерью императора.

– К сроку тебе принесут всё необходимое. И не беспокойся о слугах, я распоряжусь немедленно, чтобы…

– Не надо, – перебиваю. – Пусть пока всё останется как есть. Только когда придёт человек от Греты, его, вернее, её должны пропустить без задержек.

– Разумеется, – мужчина кивает милостиво, улыбается благодушно.

Я догадываюсь, что он воспринял моё желание привести сюда того, на кого я смогу опереться, этаким маленьким капризом, блажью, которую проще дозволить, чем запретить. Вреда от того быть не должно – кого может прислать Грета, кроме как какую-нибудь уличную девчонку, решившую сменить недостойное своё ремесло на путь более добродетельный, или нуждающуюся остро в заработке женщину почтенных лет, что будет счастлива служить в императорской резиденции? В конце концов, кто ещё проходит через обитель заблудших женских душ, если не другие подобные им женщины, несчастные и запутавшиеся?

Я не пытаюсь разубедить Стефана, не напоминаю, что улицы Беспутного квартала полны не только торгующих и покупающих мужчин и продажных женщин. Не говорю, что квартал этот был первым местом, где мы с Миреллой оказались, добравшись до столицы, что по прихоти богов именно там мы жили поначалу, пока моя работа не стала приносить достаточный доход, чтобы переехать в квартал с репутацией более приличной. В Беспутном я выживала, училась всему заново, осваивала и постигала своё ремесло, наблюдала за другими женщинами и понимала, сколь многие нуждаются в помощи, в поддержке. Там я встретила Грету, чьи помыслы и устремления так схожи с моими, там я узнала больше о подобных себе.

И о тех, кто не является ни человеком, ни демоном Хар-Асана, ни смеском.

Глава 5

– Звезда цветов!

– Царица змей!

Поднимаюсь навстречу фигуре в длинном чёрном плаще, вошедшей в покои степенно, величественно, словно истинная царица. Она ставит на пол саквояж, откидывает назад широкий капюшон, прежде надвинутый низко, на самое лицо, приветливо улыбается мне.