Эксперимент. Книга 2. Последний Оплот. Серия 4 - Валерий Увалов

— Вы находитесь на территории военного поселения, а это значит, что и порядки здесь гарнизонные. Поэтому слушайте и запоминайте!

И Ярхип слушал и запоминал, что можно, а что нельзя и что полагается, если кто нарушит правила. Но где же это видано, чтобы людей вот так, как скот, загоняли в стойло⁈ Сидеть нельзя, ходить нельзя, поверху гулять нельзя, еда в строго отведенное время, даже по нужде сходить требуется разрешение. «А дети, дети-то как?» — подумал Ярхип и окинул взглядом детвору, которая жалась к хоть и не родным, но уже знакомым взрослым.

У Ярхипа все больше складывалось впечатление, что это не поселение христиан, а лагерь пленников.

— Нужно бежать, Ярхип, — встал рядом брат.

— Как бежать? — не оборачиваясь прошептал кузнец. — Вон заборы какие стоят, да и оружные кругом. Да и куда мы убежим-то, без еды и воды? В лапы железодеям?

Вой вдруг перестал орать и спокойно, но так, чтобы слышали все, сказал что-то странное:

— Вы проведете здесь семь дней, за которые узнаете, как мы здесь живем и зачем. А после, если захотите остаться, получите кров, еду, работу и принесете присягу князю Воеводину. Ну а кто захочет уйти, получит кое-какие инструменты, одежду и припасы на две недели. — Снова повысив голос, вой добавил: — И скатертью дорога, держать не будем. Последний Оплот не для слабаков.

Почти точь-в-точь доносилось и от соседних вагонов, что немного сбивало с мысли, и Ярхип сильно напрягал мозги, чтобы вникнуть в сказанное. А вой тем временем с нажимом продолжал:

— Но это касается только взрослых с семьями и тех, кому исполнилось шестнадцать лет. — Вой как-то стушевался и с горечью в голосе сказал: — А те, кто еще не вступил в этот возраст и лишился кормильцев, останутся здесь.

В этот момент позади Ярхипа послышалось какое-то хлюпанье, а потом и тихий плач.

— Чего творят ироды? Детей-то за что? — тихо возмутился Ярхип, покачивая головой.

— А сейчас, — вой снова повысил голос, — вас разделят на группы и назначат старшего. Вы должны слушаться его во всем.

В этот момент за спиной воев два пролета забора исчезли и внутрь ограждения стали заходить совсем юные вои, среди которых были — это ж надо такое! — девицы. Именно они подошли первыми и под ласковые уговоры начали уводить с собой малышей. Кого за ручку, а кого и на руках. Впрочем, совсем уж маленьких детей без родителей было не так уж много. Сами они убежать от железодеев не могли, сердца пары десятков женщин не выдержали и, помимо своих чад, спасли и чужих. Хотя какие они теперь чужие?

А те, кто из сирот сам спасся, были возрастом от десяти до шестнадцати. Они просто смогли бежать наравне со взрослыми, а то и быстрее. Из них первыми увели девочек, а затем вои вклинились в сгрудившуюся ребятню и стали отбирать себе парней, по пять человек максимум, следуя только им известному порядку. И в этот момент Ярхип понял, зачем всех так старательно расспрашивали, как зовут, откуда и кто родня.

Практически все, кого уводили, оглядывались на Ярхипа, а он стоял и сжимал кулаки. Потому что ничего не мог поделать, разве что броситься на воев, чтобы сгинуть на месте, так ничего и не добившись. Но, с другой стороны, тут всяко лучше, чем там, в поле, без еды и воды, и уж точно лучше, чем в лесу с железодеями. А там поглядим, что к чему. Пока за семь дней можно отдохнуть и набраться сил, если дадут, конечно.

Ярхипа вдруг кто-то дернул за рукав, и он от неожиданности аж подпрыгнул, разворачиваясь на месте. Но, разглядев перед собой Никфора, кузнец облегченно выдохнул.

— Дядька Ярхип, вы не бойтесь, это они специально жути нагоняют. — Малец указал на стоящую тройку воев. — Так легче приучить вас к дисциплине и порядку в первые дни. А то разбежитесь во все стороны, потом беды не оберешься. С первыми беженцами ой как трудно пришлось.

Ярхип чисто машинально кивнул, не очень-то поверив в слова Никфора. Уж больно все по-настоящему выглядело. А малец, глядя в перепуганное лицо Ярхипа, улыбнулся:

— Ладно, дядька Ярхип, пойду я. Мне еще поезд осмотреть.

Кузнец снова кивнул и проводил Никфора задумчивым взглядом. А тот, более не задерживаясь, бросился к вагону и, согнувшись в поясе, пошел вдоль него, периодически становясь на колено и заглядывая под днище. И тут Ярхип разглядел над крышей вагонов небольшой сияющий крест, и на душе стало тепло. Сделав пару шагов назад, он заметил вдали купол небольшой церквушки, можно сказать часовенки, грубо сколоченной из бревен, но все же. И как он сразу не заметил ее?

Но если есть церковь, значит, здесь точно не чураются Господа и поступать не по-христиански не будут. Ярхип посмотрел на крест и зажмурился, а затем размашисто перекрестился и прошептал:

— Господи, спаси и сохрани!

Но неожиданно за спиной громко прозвучало:

— Кузнец Ярхип!

И его сердце ушло в пятки.

* * *

— Ты старший среди них?

Молодой вой кивнул за спину Ярхипу, и тот обернулся к все еще сгрудившимся у вагона людям. Кузнец прошелся взглядом по своей жене, детям, братьям, не забыв и об остальных, даже тех, кто стоял возле других вагонов. Затем снова повернулся к вою и степенно кивнул.

— Вот что, отец, — начал вой, — быть тебе старшим и дальше. Все эти семь дней. Так что, если чего, спрос с тебя. Понял?

Будь этот юнец крестьянином или молодым подмастерье, то Ярхип точно дал бы ему оплеуху, чтобы знал, как со взрослыми разговаривать. Все же кузнец был старше стоявшего перед ним раза в два. Но то, что этот безусый юнец — вой, возносило его на куда бо́льшую ступень иерархии, чем сам Ярхип. Вои — это княжьи люди, и поднять руку на одного из них означает поднять руку на князя. Поэтому кузнец не испытывал ущемление своего достоинства из-за того, что ему приказывает юнец, и после непродолжительного раздумья снова кивнул.

— Вот и ладно, — ощерился вой и добавил: — Тогда, отец, собирай своих людей здесь. — Он указал на место перед собой. — А… а… — Он запнулся, обернулся через правое плечо, затем через левое и даже заглянул за спину Ярхипу, а затем крикнул: — Рядовой Никфор! —