Без борьбы нет победы - Манфред фон Браухич

Меня ввели в "святилище" - отдел гоночных машин, строго охраняемый и закрытый для посторонних, усадили в полуготовый кузов, и механики с помощью портновского сантиметра сняли с меня мерку: ширину седалища, спины и бедер, длину рук. Форма сиденья выполняется в точном соответствии с очертаниями тела. Сиденье должно быть Удобным и все же настолько узким, чтобы водитель не мог сдвинуться ни на миллиметр. Педали акселератора, торможения и сцепления устанавливаются индивидуально для каждого. То же относится к высоте рулевого колеса и его расстояния от груди. Впоследствии на некоторые машины ставились "фонари" - обтекатели из плексигласа. И они "выкраивались" точно по мерке. Водителю оставлялась свобода движений в пределах считанных сантиметров.

В такой машине сидишь, точно в тесной клетке. Используется буквально каждый миллиметр, а ради экономии в весе высверливаются отверстия, где только можно.

Для посадки или выхода из машины необходимо снять рулевое колесо, соединенное с рулевой колонкой штыковым затвором. Горе, если такой затвор не защелкнется, или, чего доброго, погнется, или заклинится! Тогда твоя машина - смертельный капкан, что через несколько лет подтвердилось гибелью молодого англичанина Ричарда Симэна.

Мои финансовые претензии на первых порах были довольно скромными - да и чего мог требовать заводской гонщик. Но со мной подписали контракт, и уже одно это переполнило меня чувством полного счастья. Бывший "король горных гонок" Ганс Штук получал от концерна "Ауто-унион" гарантированный годовой гонорар в размере 80 тысяч марок, не считая командировочных и иных надбавок.

Независимо от договорных обязательств перед своей автокомпанией мы, гонщики, могли получать немалые деньги и от фабрикантов запасных частей. Стремясь использовать победы на гонках для рекламирования своих изделий, они заключали с нами особые контракты и выплачивали так называемые стартовые и финишные премии. После затяжных и детальных переговоров устанавливались премии за первое, второе и третье места по шинам, маслу, горючему, тормозным накладкам, передней подвеске, свечам для зажигания и т. д. Кроме того, предусматривались различные премиальные ставки за гонки в горах и на кольцевых трассах.

Стартовые премии этих фирм нередко достигали весьма значительных сумм, позволявших частным гонщикам самостоятельно покрывать все расходы, связанные с участием в гонках.

Впоследствии нацисты запретили эти сделки, обязав фирмы, причастные к автоспорту, перечислять денежные премии на счета автокомпаний, чьи машины занимали лучшие места. Гитлеровцы использовали даже автомобильный спорт в своих пропагандистских целях как в Германии, так и за границей.

Мне, конечно, было не бог весть как приятно разъезжать в зимние месяцы по промышленным городам и выторговывать у фирм рекламные деньги на предстоящий сезон. Пришлось попросить моего брата Гаральда стать моим менеджером.

Он выезжал со мной на все гонки, заботился о жилье и питании, следил за моим гардеробом, короче, был, как говорится, на все руки.

Он вырезал статьи и фотографии из газет и журналов, наклеивал их в альбомы, составил единственный в своем роде архив - почти неисчерпаемый источник при работе над этой книгой. В конце-концов мой брат стал известным человеком на всех международных гоночных трассах. Все необходимые мне атрибуты он доставлял в коричневой картонке прямо к боксу. Здесь были гоночные и тренировочные перчатки, различные очки (от солнца и дождя), "оропакс"12 и всякие другие мелочи, которые должны быть под рукой. Брат всегда ожидал меня у финиша с горячим чаем, вермутом и зажженной сигаретой. О нем действительно можно было сказать: "Наш пострел везде поспел". Специально для меня он разыскал "индустриального менеджера", некоего Франк-Арнау - владельца посреднического бюро для разного рода знаменитостей. Этот делец оптом и в розницу "продавал" в рекламных целях имена известных художников, наездников, боксеров, велогонщиков, актеров, а заодно и автомобилистов. Он вел переговоры с руководителями отделов рекламы заинтересованных фирм и в зависимости от "рыночной стоимости" своих подопечных классифицировал их по разрядам. Его хорошо знали в мире рекламного бизнеса, ценили за быстрые и решительные действия, приносившие ему баснословные барыши. После долгих переговоров брату удалось уговорить его умерить свой аппетит и довольствоваться не 50-, а только 40-долевыми процентами.

Не удивительно, что довольно скоро мой портрет появился в виде приложения к упаковке какого-то маргарина и в огромных размерах, больше натуральной величины, - на плакате рекламы сигарет.

Не веря глазам своим, я читал:

"Чтобы успокоиться, Манфред фон Браухич перед стартом жует "Энерголь";

или в каком-то иллюстрированном журнале:

"...он не признает никакого освежающего средства, кроме наших мятных лепешек".

Опасный повар

Моя новая профессия расцветила мою жизнь всеми красками. Я зарабатывал много денег, был знаменит и популярен.

Гаральд, став моим секретарем, ежедневно просиживал по нескольку часов над грудами присылаемых мне писем. Ему приходилось отвечать на брачные предложения, различные просьбы и всевозможные призывы вкладывать капитал в якобы выгодные предприятия, жульнический характер которых сквозил между строк.

Со временем я подыскал и отделал новую квартиру для матери и начал давать ей прибавку к скудной пенсии.

Преисполненный гордости, телом и душой отдавшись опьяняющей страсти к большим скоростям, я запросто якшался с "великими" международного автоспорта. Достаточно серьезное знание особенностей этой нелегкой профессии оберегало меня от легкомыслия, и вопреки всем трудностям я довольно твердо стоял обеими ногами на земле.

Надо ли говорить, как мне не терпелось усесться наконец за руль моей "скроенной по мерке" машины. Произошло это в начале марта 1934 года на автодроме близ Монцы, где проводились пробные заезды.

Бетонная трасса, построенная в 1922 году на территории бывшего королевского парка, представляла собой десятикилометровый эллипс с двумя длинными прямыми участками и несколькими поворотами, которые приходилось проезжать довольно быстро. При проектировании этого трека максимальные скорости машин держались на уровне 150 километров в час, но к 1934 году двухсоткилометровый рубеж остался далеко позади, так что наклон поворотов уже был недостаточен для езды "на всех парах". 10 сентября 1933 года на этом треке случилась тяжелая катастрофа. При первом заезде на "Большой приз Монцы", который выиграл польский граф Чайковский, у его соперника, итальянского графа Тросси, ехавшего на американской машине "дюзенберг", сломался маслопровод. Вдоль верхнего края южного поворота протянулось длинное жирное пятно. Автомобилисты обратились к устроителям гонок с требованием удалить масло с бетона.