Вся Президентская Рать - Владимир Моисеевич Гурвич

нескольким каналам прослушал все новости. Они меня не порадовали, наоборот, только встревожили. На юге снова произошел террористический акт, погибли люди. В ответ местное население совершило погром кавказцев на рынке. И, судя по сообщениям, не обошлось без подстрекательства «спасителей отечества».

Я не мог отделаться от ощущения, что кто-то сознательно нагнетает ситуацию. Несколько месяцев назад она была куда спокойней. Тогда тоже случались террористические акты, но они не порождали ответных мер местного населения. Нет сомнений, что экстремисты всех мастей активизируются, что они пытаются нажить себе политический капитал накануне выборов. Не совершил ли я все же огромную ошибку, что не проявил твердость и не отказался от этой работой? Соблазн оказаться в обойме администрации президента и крутой гонорар переселили все рациональные мотивы. Понятно, что против таких аргументов возражать крайне трудно, но может быть, именно по этой причине и следовало бы это сделать. Ведь если называть вещи своими именами, то нас элементарно купили. Когда же я создавал свой центр, то делал это с целью продавать свои услуги, но не продаваться самому. Разумеется, грань между этими двумя понятиями иногда бывает настолько условной, что провести демаркационную линию между ними почти невозможно. Но суть дела в том, что это вовсе не означает, что она отсутствует. Она незримо существует всегда и можно лишь сделать вид, что забыл об ее существовании.

Спать я лег с тяжелым чувством. И знал, что когда утром проснусь, оно не развеется вместе с ночной мглой.

Когда я пришел на следующий день на работу, то внешне все выглядело как обычно. И все же я ощущал, что все находились в режиме нетерпеливого ожидания. Впрочем, ничего другого нам и не оставалось.

Я не знал, как должны были развиваться дальнейшие события, Суриков на сей счет меня не просветил. Но сомнений в том, что машины заработала, ее колеса завертелись, я не испытывал. Эти люди слишком серьезные, чтобы бросать слова на ветер. На карту поставлены большие интересы, идет очень крупная игра, и мы в ней тоже сидим за игровым столом.

И пока ничего не происходило, я решил включить телевизор и послушать последние новости. Но к моему облегчению ничего нового за ночь не случилось, передавили кадры о вчерашних событиях. Правда, они производили тяжкое впечатление, но это лишь еще одна причина для того, чтобы не быть столь чувствительным. На все следует смотреть отстранено. Тем более наша профессия требует именно такого подхода.

В кабинет вошли Сабов и Окулов. Теперь зрителей стало трое. Мы молча смотрели на экран.

— Как вам это нравится? — поинтересовался я. — Наши подопечные время даром не теряют. Не кажется ли вам, господа, что мы куда-то здорово вляпались?

— Никуда мы не вляпались, — уверенно возразил Сабов. — Вся мировая политика из этого состоит. Мы сами выбрали себе такую работу. Вот и надо ее выполнять. Я бы лучше продумал стратегию. Вот-вот подпишем контракт. А еще ни разу не обсуждали этот вопрос. А ведь времени совсем нет, придется включаться сразу же.

Мы переглянулись с Леонидом и не удержались от улыбки. Как ни странно, но в словах нашего молодого коллеги заключалось много справедливого. Нам, в самом деле, следует самым тщательным образом подумать о стратегии. Причем, над ней придется поломать голову, чтобы сделать ее относительно цивилизованной, без экстремистских завихрений. А, учитывая нравы наших клиентов, это будет очень не просто.

— Давайте обсудим, — сказал я. — Первое. Мы отвергаем все призывы к национальной розни, не говоря уж о национальных погромах. Путь будут резкие выпады в адрес инородцев, без этого эти ребята обойтись никак не могут, иначе потеряют лицо. Но это должны быть не эмоциональные, а справедливые претензии. В этом вопросе реальных проблем предостаточно: регистрация приезжих поставлено из рук вон плохо, милиция часто идет у них на поводу, покрывает их, естественно, не бескорыстно, а за взятки. И надо навести в этой сфере элементарный порядок. Все эти требования нисколько не расходятся с законом, а даже наоборот, то, что сейчас происходит, является вопиющее его не выполнение. Как вам такие предварительные постулаты?

— Именно на этом основании все и следует строить, — горячо одобрил Сабов. — Шеф, я хочу, чтобы вы знали: вы гений.

— Гениями мы будем, если нам удастся все это воплотить в жизнь и не замараться. А это посложнее, чем выдумать всякую там хитроумную стратегию. Какие есть еще идеи?

Но идей больше не последовало, так как в кабинет вбежала секретарша и с придыханием произнесла: «Пришли».

Уточнять, кто пришли, не было никакой необходимости, и так было все ясно. Все трое мы переглянулись. «Вот все и начинается», — невольно подумал я.

— Приглашайте, Олечка, их в наш кабинет, — сказал я секретарше. — И, пожалуйста, принесите чай, кофе, печенье. Все как положено для встречи дорогих гостей.

Ольга умчалась выполнять ответственное поручение. Я же испытывал некоторое волнение. Еще есть несколько минут, когда можно отступить, сказать, что мы передумали. После подписания договора, этого уже нельзя будет сделать хотя бы по простой причине: придется платить большую неустойку. А денег на это нет.

Дверь с шумом распахнулась, и в комнату вошел предводитель движения «Спасение отчизны» Александр Перегудов. Его сопровождали три крепких молодчика, то ли ближайшие соратники, то ли телохранители. А не исключено, совмещающие обе функции.

Несколько мгновений мы смотрели на них, а они на нас. Наверное, так смотрят друг на друга, оказавшись на арене, тореадор и бык.

Затем мы, как по команде, вскочили и протянули им руки. Гости и хозяева обменялись рукопожатиями.

— Садитесь, — пригласил я. — Только извините за тесноту.

— Ничего, — хриплым голосом ответил Перегудов, — нам не привыкать. Всякое у нас случалось. Главное — это договориться. — Он вдруг подмигнул мне.

Уж ни с перепоя ли он, по крайней мере, по голосу очень даже похоже на это, подумал я.

— Я тоже так считаю.

Я внимательно рассматривал этого человека. На вид ему было лет сорок, высокий, широкоплечий, о таких говорят: амбал. Лицо грубоватое, но не лишено некоторого обаяния, с прочно держащим на нем выражением уверенного превосходства.

Впрочем, свои личные впечатления я мог дополнить некоторыми собранными о нем сведениями. Едва мы создали наш центр, то начали собирать на всех известных политиков досье. И тогда после некоторого колебания решили включить в этот избранный круг и Перегудова. И, как оказалось, не напрасно. Теперь эти данные пригодились.

Ему действительно было за сорок, точнее сорок один. В молодости чуть не загремел за решетку за разбойное нападение. Но на суде посчитали, что улик против него не достаточно,