Герой Рима (ЛП) - Джексон Дуглас

***

Лунарис едва завершил половину круга во главе отряда, когда Валерий догнал его, пот уже стекал по лицу дупликария.

— Должно быть, это почти чистое вино. Тебе не стоит тратить его впустую. — Лунарис удивленно оглянулся. Большинство трибунов не были готовы страдать вместе со своими людьми. Но потом он услышал, что этот не похож на большинство трибунов. Валерий носил свои полные доспехи и нес щит на левой руке и пару тяжелых пилумов в правой руке. Обычно легионер в походе носил свой щит в кожаном чехле на спине, и, если не было непосредственной опасности, мул перевозил большую часть копий центурии. Щит был большим и тяжелым, и его нужно было постоянно поправлять, чтобы он не мешал своему носителю, а два копья имели привычку скрещиваться, так что свинцовые грузила, которые придавали им точность и силу, стремились разлететься в разные стороны. Вдобавок к трудностям бега по неровной поверхности с большой кастрюлей на голове и приготовлению пищи в железной скорлупе это было интересным упражнением.

— Не вино… уксус.

Валерий бросил на него озадаченный взгляд.

— Здешние таверны, — проворчал Лунарис. — Вино, которое они продают − это чистый уксус. — Он усмехнулся и постепенно ускорил шаг, но если он думал, что оставит трибуна позади, то вскоре понял, что ошибался. Длинные, сильные ноги Валерия покрывали землю размашистым шагом, который казалось, никогда не сбивался. Его доспехи были подогнаны экспертом и позволяли ему двигаться с большей легкостью и меньше натирали, чем сегментаты, которые носят рядовые. Доспех также был легким, но столь же прочным, потому что оружейник выбрал железо с большим содержанием углерода. На втором круге Лунарис втягивал теплый воздух в протяжных, судорожных вздохах, и Валерий услышал стоны в рядах позади себя. Он незаметно замедлился, позволив благодарному дупликарию отстать вместе с ним. На бегу он изучал стены Колонии и оборонительный ров.

— Что ты думаешь об обороне, солдат?

Лунарис сплюнул. — Какая оборона?

— Полностью разделяю твои чувства, — согласился Валерий. — Думаю, сегодня мы удвоим караул, на всякий случай. Вторая центурия заступит в первую стражу. — Он отодвинулся, чтобы не слышать, как Лунарис ругается себе под нос.

Глава VII

Она была высокой, это было его первое впечатление? Нет, это были ее глаза, решил он; его привлекли ее глаза, большие и любопытные, обрамленные длинными ресницами. Глубокого каштанового цвета они содержали послание, одновременно вызывающее и насмешливое, и, что тревожно, оно заставляло его чувствовать себя совершенно голым. Блестящие волосы до плеч, которые соответствовали им, были зачесаны назад с широкого лба, оставляя пряди, подчеркивающие идеальный овал ее лица. Нос, возможно, слишком тонкий, рот слишком широкий для классической красоты, но в ней они объединились, чтобы создать нечто большее. На ней было темно-красное платье в полный рост, дизайн которого говорил о римском стиле, но что-то в том, как она его носила, говорило об обратном. И все это он приметил за время, необходимое стреле, чтобы покинуть лук или выстрелу из пращи. Когда он посмотрел в ее глаза, они изменили выражение, стали серьезными, и он понял, что отставной центурион Фалько разговаривает с ним.

— … А это Лукулл, наш выдающийся бритт, владыка местного племени триновантов и давний друг Рима.

Невысокий пухлый человек поклонился и заискивающе улыбнулся. Валерий пошел бы дальше – местные бритты его мало интересовали, разве что как потенциальные враги, – но Лукулл стоял на своем и махнул девушке вперед.

— Моя дочь, Мейв, — сказал он.

Мейв?

Валерий повернулся, чтобы поприветствовать ее, но она уже шла к воротам храмового комплекса. Он уставился на стройную удаляющуюся фигуру и был вознагражден ядовитым взглядом, направленным, к счастью, на ее отца. Он почувствовал почти непреодолимое желание последовать за ней, но Фалько взял его за руку и, раздраженно фыркнув, повел вокруг все еще улыбающегося Лукулла.

— Тиберий Петроний Виктор, с которым, как я понимаю, вы уже встречались. — Мысли Валерия по-прежнему были сосредоточены на девушке, но он заметил намек на неодобрение в голосе Фалько. — Он старший судья Колонии, личный представитель прокуратора здесь и один из наших видных граждан. — Командир ополчения коротко улыбнулся. — И он крепко держится за ниточки городского кошелька.

Петроний рассмеялся так же лишенным юмора смехом. Очевидно, что между двумя мужчинами было мало любви. — У каждого из нас есть свои приоритеты, Квинт. Я должен убедиться, что мы создадим Колонию, достойную имени Императора, которого она носит. У нас есть настоящие солдаты, такие как трибун, которые охраняют нас в наших постелях. Почему мы должны тратить королевский выкуп, на то, чтобы ваша маленькая армия могла расхаживать по улицам, как павлины?

Валерий ожидал, что оскорбление спровоцирует бурную реакцию, но оказалось, что это был настолько хорошо отрепетированный аргумент, что он потерял свою способность воспламеняться.

— Приходите. — Фалько увел его от квестора. — Я познакомлю вас с главой ордо, нашего совета ста видных граждан. — Когда они оказались вне пределов слышимости Петрония, он объяснил. — Он имеет в виду, почему у нас должны быть щиты, которые не раскалываются при первом же ударе, и почему мы должны жаловаться, когда носим те же самые ржавые мечи, которые несли с собой весь путь от Рейна до вторжения много лет назад.

— У каждой армии есть проблемы со снабжением… даже у маленьких армий, — сказал Валерий. Он узнал разочарование пожилого человека. Нехватка ресурсов была частью жизни в легионах. Солдат, даже римский воин, должен был сражаться за все, что мог.

Фалько пристально посмотрел на него, задаваясь вопросом, не высмеивают ли его.

Валерий улыбнулся. — Возможно, пока мы здесь, мы потеряем несколько щитов и несколько копий. Мои люди иногда бывают беспечны. В армии, участвующей в кампании губернатора против Моны, недостатка не будет, это точно, и в любом случае он вернется в Рим до того, как квартирмейстер легиона разберется, что произошло.

Командир ополчения хлопнул его по плечу. — Теперь я понимаю, почему вы нравитесь Юлию. Приходите, мы разделим немного вина. Вы должны были быть с нами на Тамезис: воины катувеллаунов семи футов ростом, которые получили дюжину ран и все еще не падали. Мне они до сих пор снятся в кошмарах…

Продолжая говорить, он провел его в длинную узкую комнату с узорчатым мозаичным полом и стенами, расписанными реалистичными сценами императора, который, должно быть, был Клавдием, исполняющим свои обязанности над раболепствующими придворными. Две картины сразу привлекли внимание Валерия. В первом император был изображен сидящим высоко на спине облаченного в золото церемониального слона, а перед ним склонилась дюжина великолепных фигур варваров. Он понял, что это, должно быть, капитуляция Британии, которая произошла недалеко от этого самого места. Вторая занимала всю торцевую стену и изображал Клавдия, гордо стоящего на холме над широкой рекой, наблюдающего за переправой своих легионов и туманным сражением за ним.

— Тамезис, — прошептал Фалько. — Клавдия даже не было. Приехал только на следующий день. Он был мошенником, старый Клавдий, но мы не стали от этого любить его меньше.

Валерий огляделся, проверяя, не подслушивает ли кто. Критиковать императоров, даже давно умерших императоров, было нелегко. Но Фалько только подмигнул.

— Если бы он собирался сразить меня, он бы уже давно это сделал, парень. Я потел и истекал кровью ради него, и теперь он заботится обо мне в старости. Но он все еще старый мошенник.

Комната была рассчитана на двадцать четыре человека, с ложами вдоль стен и позолоченным столом в центре. Валерий оказался между Фалько и Петронием и напротив бритта Лукулла, который приказал принести вина.