Гарнизон Бездна - Антон Щегулин

не сможешь это использовать на рубеже, твой уровень выносливости оставляет желать лучшего. Мои руки были в десять раз менее красивы, без выраженного рельефа, с бесчисленным количеством шрамов. Но эти руки закалены в боях. А его руки чем закалялись? Биодобавками?

В реальности я, конечно, пожалел парня. Даже с учётом того, что терять мне больше нечего, я всё равно сдержался. Чудом сдержался. Очень хотелось вмазать, врать не буду.

— Антей! — всполошилась Лиллия. — Ты… Ты…

— Я, Я! Пока ты думаешь, что бы мне наплести, я засекаю таймер.

Ставлю на своём коммуникаторе шестьдесят секунд и показываю этим двоим.

— Как только здесь будет ноль, я за себя не отвечаю.

Внутри всё кипело, но на минуту меня хватит. Чёрт… Какой же наивный дурак. Только сейчас начали всплывать в памяти подозрительные отрывки наших отношений, на которые я сознательно не обращал внимания. Она никогда не давала свой смартфон, мотивируя это тем, что это её личное пространство. Хотя я не просил его, чтобы шпионить, мне оно нужно было лишь для того, чтобы поставить таймер или глянуть календарь. Лиллия постоянно с кем-то переписывалась, но редко сообщала с кем именно. Бывало, что отпрашивалась на какие-то странные тусовки, с которых я забирал её пьяной в хлам. Частенько говорила мне, что я не умею развлекаться, что я скучный, что меня «поломали в шахтах».

Да, последняя фраза относится к не самому приятному промежутку моей жизни. Дело в том, что я родился и рос в шахтёрском городке в тех редких, отдалённых местах Земли, где ещё можно добывать ресурсы. Так случилось, что, когда мне было пятнадцать лет, родители отправились в соседний город, находящийся в ста восьмидесяти километрах. Регион у нас был северный, бураны, постоянная мерзлота, коротенькое лето. То ли не посмотрели погоду, то ли всё произошло неожиданно, но попали в один из мощнейших буранов за последние сто лет. Пропали. Других родственников у меня не было. Денег не было. Осталась лишь небольшая квартира, которая давила на меня своими стенами и звенящей пустотой. Уж не помню, как оно произошло, но меня быстренько оприходовали местные шахтёры. На тот момент это был единственный вариант не сдохнуть от голода, помимо попрошайничества. И я пошёл работать.

Школу бросил. Всё бросил. В шахтах жил. С настоящими мужиками. Людьми, которые кормили свои семьи, которые пахали, как проклятые. День и ночь. Зарабатывали деньги. В те времена в нашем городке, работая в шахте, ещё можно было заработать деньжат. Спасибо Василию Ивановичу, который буквально взял меня под опеку, следил, не позволял работать на слишком тяжёлых участках поначалу. Потом, когда уже к шестнадцати годам я огрубел, заматерел, стал буквально отмороженным, я брался за любую работу на любых участках.

Тогда-то и получил прозвище «Скользящий». Пару раз случались чрезвычайные ситуации, но я благодаря интуиции, природной чуйке и, что уж греха таить, кипящей, бурлящей молодости, ускользал от самых печальных последствий. Родился в рубашке, можно и так называть.

Я был вынужден так действовать. Я не выбирал свой путь. Если бы пришлось выбирать, я бы немедля вернул родителей к жизни. Лучше тепличная жизнь слабого птенца под крылом любящих и живых родителей, чем всё то, что мне довелось пройти. Но я не жалуюсь. Жалуются только бабы, а мужики адаптируются.

Разумеется, когда Лиллия говорила, что я чёрствый землекоп, было обидно. Она вообще знала за какие струны дёргать. Один раз я ей пообещал цветы на новоселье, но позабыл. Забот было много. Так она всю жизнь припоминала. Я принимал это на свой счёт. Мужик сказал — мужик сделал. Ведь так? Только в этой формуле не хватает уточнения. Мужик сказал достойной женщине, которая заслуживает обещаний — мужик сделал для достойной женщины, которая заслуживает этого. А ещё лучше ничего не говорить. Просто делать.

До сегодняшнего дня я был уверен, что Лиллия достойная. Но жизнь всё расставила по своим местам. Помню, когда в двенадцать лет я пожаловался отцу, что со мной перестал дружить мой школьный приятель, он ответил: «Сынок, не переживай, грязь всегда сама отваливается».

— Антей, подожди, давай не будем усложнять…

Она всё ещё пыталась как-то разрулить ситуацию. Я посмотрел на таймер. Оставалось сорок пять секунд.

— Лиля, что это вообще за хмырь? Как он попал сюда?! Мне ему втащить? Ты только скажи.

— Дрищара, рот закрыл, иначе я не дотерплю до конца таймера.

Я был на взводе. Но остатки терпения удерживали эту лавину. Еле еле…

— О, господи, Паша, не надо! Просто уходи! — она уже обращалась к своему хахалю. — Просто уходи, я потом объясню.

— Почему я должен уходить? Я хочу понять, что происходит. Никто не может врываться в твой дом и ещё что-то предъявлять…

— Её дом?!

Я рассмеялся так громко, что они аж вздрогнули.

— Вы два клоуна, чёрт подери, почему я был таким идиотом… — я посмотрел на таймер. — У вас двадцать восемь секунд, двадцать семь, двадцать шесть…

— Господи, Антей, прекрати! — взмолилась она.

— Ты знаешь, что будет. Вам это не нужно. Тебя я не трону. А вот Пашка… Пашке худо будет. Худо будет из-за тебя. Потому что ты ему не рассказала. А у меня скоро сорвёт крышу.

Она знала, что будет. Она видела однажды. Она точно не хочет, чтобы ситуация повторилась.

— Всё, Паша, пошли, потом разберёмся. — она начала толкать его в спину. — Ну пошли же, дурак чёртов!

— Пф-ф, ещё чего!

Он сделал два шага в мою сторону и поднял руки, чтобы толкнуть. Фатальная ошибка. Резким движением, я сбил обе его руки вниз, сделал подшаг вперёд и на выдохе ударил в солнечное сплетение. Не кулаком. Ладонью. Но этого хватило, чтобы он рухнул на пол с грохотом, задел стеклянный кофейный столик и разбил его вдребезги своей дрищавой задницей. Бедный Пашка… Как же она нами двумя крутит. Крутила. Возможно, когда всё поуляжется, я даже с ним выпью по пиву, и мы решим наши разногласия. Впрочем, кого я обманываю? Меня на Земле больше ничего не держит…

— Умм-ф… — он лёжа стонал.

Я посмотрел на таймер. Лиля орала на всю квартиру.

— Зачем ты его ударил, Антей?! Ты псих, я всегда это знала, ты псих! Как в тот раз, после клуба! Зачем я только вообще на тебя потратила свои лучшие годы?!

— Ну смотри, пока ты задавала мне эти вопросы, прошло ещё восемь секунд… Итого, у вас осталось пятнадцать секунд. Зачем потратила свои лучшие годы? Странно ты характеризуешь период веселья, запоев, тусовок и бесконечных походов к твоим друзьям, чтобы пьяными играть в