Валюта смерти - Юлия Андреева

От Ани не укрылось, что на самом деле отец шокирован ее видом, но решила не обращать на это внимания, какая разница, как кто выглядит, в конце концов.

– Давно у тебя это чудище? – кивнула она в сторону бульдога, занимая позицию слева от отца.

– Цербер? Давно… – отец почесал в затылке, – с июня, пожалуй. А ты, что ли, не видела?

Аня отрицательно помотала головой, беря отца под руку.

– Ну да, ну да. Ты же ко мне почти не заходила до свадьбы… а потом и вовсе… – он умолк, поглядывая на обнюхивающего столб Цербера. – А я вот один да один, решил по-стариковски себе друга завести.

– В смысле купить? – уточнила Аня.

– Купить, не купить. Друг у меня помер, а вдова боялась с Цербером наедине оставаться. – Он пожал плечами. – Всем звонила, через Интернет сообщения слала, мол, заберите собачку, кто может. Решился один спортсмен, но сам приехать не мог. Вот она мне и позвонила. Отвези, говорит, пса. Я и согласился, пока берут. Приехал к ней, а Цербер в бывшем кабинете моего приятеля лежит, черный, несчастный, а из глаз слезы, что горох.

Глянул я в глаза собачьи – и сам не удержался, заплакал. Такое горе, мало того, что хозяина потерял, так еще из дома гонят. Забрал я его, к себе привел. Никакому спортсмену, ни черту лысому не отдал. И не отдам. С тех пор мы вместе.

Хочешь погладить?

Аня с симпатией посмотрела на осиротевшего пса, но, на всякий пожарный, гладить чужую собаку все же не стала.

– Одно плохо, Анечка: Цербер ко мне попал уже больным. Слышал, что друг мой его будто бы раз в месяц к ветеринару возил, лекарства какие-то были прописаны. Да только я не знаю, какие. И вдова не знает.

– Сам бы сводил. – Медленным шагом выгуливая Цербера, они дошли до девятиэтажки, в которой жил отец.

– Что ж я, изверг? Больного пса к врачу не сводить! Да только не находят у него ничего, а собака меж тем помирает. Вдова говорит, порошки какие-то нужны. Что покупают их в обычной аптеке. Заказывают, в смысле, и никакого особенного рецепта не нужно, но только ни названия, ни адреса ветеринара у нее не осталось. И спросить не у кого.

– Спроси у… – Аня нащупала в кармане черную, словно бархатную монету, покрутила ее в пальцах.

– У кого? – Отец свистнул Церберу и, взяв его за ошейник, вошел в подъезд. Аня следовала за ними.

– Да так. – Она напряженно думала. – Что, если дать отцу одну монету? Всего одну, чтобы только позвонил другу и спросил телефон ветеринара или название лекарства. Дать одну и сказать, что больше уже не будет. Нет, у отца больное сердце, и если он услышит голос покойного друга, нового инфаркта не миновать.

– Я, собственно, хотела попросить у тебя в долг, – она опустила голову. – Правда, когда отдам, пока сказать не могу… Только вчера первый раз на улицу выбралась.

– Пьешь? – Перед ними открылись двери лифта, и отец пропустил вперед Цербера, после чего зашел сам, отгораживая собаку от дочери.

– Минералку, – слабо улыбнулась Аня. Наверное, следовало возмутиться или даже накричать на отца за подобные предположения, но сил не было.

– Минералку – это правильно.

Они вышли на площадке седьмого этажа, и Аня какое-то время молча наблюдала за тем, как отец возится в замке, как, войдя в дом, вытирает Церберу грязные лапы.

– Много у меня нет. – Отец старался не смотреть ей в глаза. – У мамы определенно есть, а у меня, – вот, собственно. – Он прошел в квартиру и вскоре вынес конверт.

– Спасибо. – Аня заглянула внутрь, с удовольствием отмечая, что перед ней зеленая пачечка аккуратненьких баксов.

– Там полторы тысячи… на похороны… – Отец виновато развел руками. – Ладно, похороны отменяются, раз такое дело. Главное, что ты начала подниматься. А то я уже подумал, что все.

Они прошли в кухню, Аня тяжело опустилась в креслице, рядом устроился старый и совершенно уже не страшный Цербер. Отец хлопотал с чайником, доставал из холодильника печенье и сыр. Вполуха Аня слушала про облюбовавших хлебницу красных муравьев, от которых приходилось все прятать в холодильник. Печенье оказалось сухим, и после пары неудачных попыток, она отказалась его грызть.

«Давать или не давать монету»? – билось в голове. Если дать – отец может тоже подсесть на потусторонние звонки, и тогда, без сомнения, заложит квартиру, а другой ему уже не купить. Сколько ему? – Аня никогда не знала этого точно, Александр Семенович молодился: длинные светлые с проседью волосы и темные очки, делавшие его похожим на киногероя. Но Аня прекрасно понимала, что пятьдесят отцу, или пятьдесят пять – в этом возрасте уже поздно начинать новую карьеру, поздно включаться в большой бизнес, копить на жилье. А значит, если она даст ему хотя бы одну монету, очень скоро он вытащит впридачу информацию о дилере, и тогда…

С другой стороны, пса было реально жалко. Как сказал отец, единственный друг! А что, если этот друг умрет? Что, если он будет мучительно долго умирать на руках у отца…

– Напиши мне телефон вдовы твоего друга, – наконец, она приняла единственно верное решение: попробовать дозвониться до приятеля отца и узнать все о странной болезни Цербера и ее лечении.

Не может быть такого, чтобы она настолько увлеклась разговорами с абсолютно чужим человеком, что стала бы звонить ему наравне с тем, как звонила теперь Диме. Она и при жизни-то его не слишком жаловала, считая старым и нудным, так что риск невелик.

Отец безропотно вырвал страничку из блокнота и написал на ней несколько цифр.

– Попробую поговорить сама, может, она что-то вспомнит, – Аня спрятала в карман бумажку с номером телефона. До дверей ее проводил, казалось, догадавшийся, в чем дело, Цербер.

– Пока, псина, – Аня опустилась на корточки перед Цербером, совсем недавно казавшимся ей собакой-убийцей. – Передать привет от тебя?

Пес заскулил, тычась в Аню печальной мордой, в его глазах стояли слезы.

Аня взглянула на часы: время как раз подходящее, чтобы позвонить. Но неожиданно Цербер дернулся и занял место у двери, не давая ей выйти.

Мелькнула странная мысль. Аня взглянула во всепонимающие собачьи глаза, карие – они казались двумя чашками кофе. Собачья душа сочилась из этих огромных глаз, пытаясь выскочить на волю.

– Папа, а Цербер-то, как видно, еще не нагулялся, – она подмигнула псу, и тот, поняв ее, начал скулить и скрести лапами дверь.

– Вот те раз, а я-то хотел ток-шоу посмотреть, – отец обескуражено порылся в карманах брюк и зачем-то, достав оттуда черную резинку, собрал волосы в хвост. – ну, что поделаешь, пойдем гулять.

– Давай, я сама схожу. Мы вроде как нашли общий язык, – Аня ухмыльнулась, наблюдая за Цербером, который в подтверждение принялся елозить мордой по ее джинсам, пачкая их слюнями. Он не только понимал каждое слово, но еще и работал не хуже профессионального актера.

Получив на руки длинный поводок и Цербера, Аня выбралась из отцовской квартиры, и вместе они потрусили по плохо освещенным дворикам новостроек. В одиночку Аня не решилась бы на такое путешествие, но можно ли забраться с Цербером в маршрутку, она понятия не имела.

Странное дело, но пес, похоже, действительно понимал все, что происходит. Во всяком случае, он не стремился вяло зассывать детские площадки, метить столбы или реагировать на встречных кошек. Не зная доподлинно, куда его ведут, но понимая важность момента, огромный пес корректно держался рядом с Аней, ни разу не дернув поводок, не потащив ее в сторону, не выказав ни малейшего своеволия.

Возможно, он догадывался, что Аня еле стоит на ногах, и захоти он поиграть, ей придется бросить поводок, так как бежать она все равно не сможет.

Цербер шел спокойно, останавливаясь, когда Ане приходила охота закурить или нужно было успокоиться, смиряя дыхание.

Впрочем, она шла, время от времени поглядывая на невероятную собаку и не чувствуя особой усталости, хотя, скорее всего, усталость навалится как раз на обратном пути, и что тогда?

Влажный воздух бодрил, в свете редких фонарей посверкивала желтая листва берез, полыхал закатными красками огромный клен, точно специально подсвеченный сбоку. На душе было хорошо и привольно.

– Сейчас, еще совсем немного, Цербер, и ты услышишь голос своего хозяина.

Пес смотрел на Аню с пониманием, поднимая морду всякий раз, когда она так или иначе обращалась к нему, слушал, не отводя глаз, не пытаясь перебить или заняться своими собачьими мыслями.

У самой Ани никогда до этого не было собак и она не знала, нормально ли такое поведение. Хотя вряд ли: друзья-собачники непременно поделились бы впечатлениями. Цербер был гением от мира собак, натуральным экстрасенсом-контактером.

Наконец Аня оказалась в знакомом дворе. Наудачу никого поблизости не было, и они беспрепятственно подошли к будке. В кармане, теплом от Аниной руки, давно уже были согреты заветные монеты.

Она открыла дверь будки перед могучим Цербером, и в ответ на вопросительный взгляд подтолкнула пса внутрь. Тот послушно забрался в крохотную будочку, только что не стукнувшись носом о стекло.