Карачун 2000 - Алексей Малиновский

— Даже не думай! — отвесила мне подзатыльник ревнивая Клёпа.

— Да я же чисто теоретически! Это ж брёвна! Кого они вообще могут привлечь? — сказал я.

Клёпа подозрительно прищурилась, Аркаша громко икнул.

***

В городе царили хаос, древолюбие и местами содомия, однако склады с ГСМ по прежнему серьезно охраняли. Когда мы подкрались к этим монументальным строениям сарайного типа, нас встретила стража в количестве семи с половиной человек. Нет, ну может быть и восьми человек, но у последнего была видна только половина тела, торчащая из какого-то технического люка. Это ведь как стакан Шрёдингера: он одновременно и пуст и полон и жив и мёртв. Так и этот боец может, как и иметь вторую половину тела, так и не иметь. С другой стороны, возникает вопрос: если он имеет вторую половину своего тела, то... нахрена он это вообще делает? И главное: как? (что за хуйня?) А ведь могут быть и другие варианты: что если у этого тела нет верхней половины, а есть две нижних? И обе эти половинки друг-друга имеют... (ещё хуже)

Целые стражи выглядели опасно: в руках бердыши, в ротовых щелях самокрутки, взгляд суров, на ногах лапти, выкрашенные в черный цвет при помощи гуталина. Не выдержав такого святотатства, я первым ринулся в бой.

— За родину! За Сталина!

— Это ещё кто? — удивился Птерович.

— Как кто? Какой-то странный у вас тут лор, Великий Лысый Дед есть, а Сталина нет! Где потеряли? Или погоди...Великий усатый дед? Угадал?

— Нет, не было такого! — обломал мои надежды Птерович.

— Странно, а какой был? — озадачился я.

— Да всё, больше никаких не было, — развел руками вор. — Великий Дед — он один!

— одИн? Че-то я нихрена уже не понимаю... — проламывая череп первому стражнику, сказал я.

— Знаешь, мне кажется: они все здесь немного того...ёбнутые! — наклонившись к моему уху и, одновременно разорвав глотку когтями второму стражнику, доверительно прошептала Клёпа.

Я внимательно всмотрелся в кошачье лицо, но не обнаружил на нём и тени ехидства! Может она и права...

Складские стражи дрались отважно и умело, были обучены элитными инструкторами и каждый месяц сдавали нормативы ГТО по прыжкам в длину и подтягиваниям, видимо поэтому и продержались целых 30 секунд. Переступив через изуродованные, будто побывавшие в мясорубке, трупы, мы сломали дверь первого склада и вошли внутрь.

— Это что за хуйня? — спросил я, обозрев содержимое хранилища.

Под светом тусклых масляных ламп, на длинных деревянных стеллажах, покоились тысячи и тысячи коричневых слитков. Между стеллажами, прямо на земле, высились мучные горы, а возле стен склада располагались бочки, плотно набитые...сеном.

— Поддерживаю предыдущего оратора, — икнула Клёпа.

— Что непонятного? Это — говно, это — мука, это — баррели с соломой, — тыкая пальцами, пояснил Аркаша.

— Баррели с соломой? Серьезно? — спросил я.

— Ну да, вот в этом углу у нас солома марки Брент, — продолжил Аркаша, расхаживая по складу. — Посмотрите какая шикарная! Эталон! Сам бы сожрал!

— Как дворец захватим, я тебя с Зевсом познакомлю, думаю найдете много общих тем для разговоров, — сказал я.

— А это какой сорт? Она вроде более тусклая, — Спросила Клёпа, указывая на бочки у дальней стены.

— Это Юралс, в принципе тоже ничего, но в ней повышенное содержание серы, тяжелых металлов и стронция. На любителя короче, — пояснил Аркаша.

— Знаешь, по-моему они не чуть-чуть, а на всю голову ебанутые, — наклонившись к Клёпиному уху, шепнул я.

Клёпа согласно кивнула и продолжила расспросы:

— А с мукой что? Почему она как попало валяется?

— А как её еще хранить? — изумился Аркадий.

— Ну, у нормальных людей мука в мешках или тех же бочках. Для чего она вообще здесь? Это же, как я поняла, склад фуража для скотины! — сказала Клёпа.

— Мука используется для крафта хлеба, а также как присадка к соломе. Повышает октановое число, — продолжал лекцию Аркаша.

— Октановое число? — мой глаз немного задергался. Пришлось успокоить его при помощи глотка из бутылки с самогоном.

— Ну да, при попадании в движок, эээ, в смысле в желудок скота, такая присадка вызывает повышенное газообразование и соответственно улучшаются скоростные характеристики всей конструкции, — отрапортовал Аркадий.

— Ясно, — вместо меня выдала Клёпа. — Осталось выяснить главное: зачем здесь говно и для какой-то неведомой цели оно в слитках?

— И как вы эти слитки делает? — поддакнул я.

— О, это очень просто. Всё дело в том, что... — начал Аркаша, но в этот момент одна из стен сарая разлетелась вдребезги и перед нами предстало НЕЧТО.

Трёхметровая деревянная тварь в розовой юбочке, сетчатых чулках и с огромным бантом, прибитым гвоздями к голове. Она радостно раскрыла свой хлебальник и томным женским голосом выдала:

— Вам пиздец!

— Да нам тут каждый день пиздец! Привыкли уже! — возразил я. — Ты хоть представься!

— Я Пиноккио! А вам пиздец! — осклабилась големша.

— Да погоди ты со своим пиздецом! Пиноккио ведь мужиком был, несостыковка выходит! — сказал я.

— Я идентифицирую себя, как женщина! — чуть смутившись, ответил монстр.

— Ага, а я себя как боевой вертолет...так, погоди...значит ты всё-таки мужик! — ужаснулся я.

— Пидарас! — догадалась Клёпа.

— Сама ты пидорас! — обиделся Пиноккио.

— Господа, мы вообще-то пришли сюда жечь говно, а не выяснять половую принадлежность оживленного бревна! — влез в разговор Птерович.

— Ктооооо бревно?! Ты кого бревном назвал пидорас?! Убьюююю! — заревело чудовище и кинулось в атаку.

— Ну Птерович, куда ты лезешь? У нас ведь нормальный диалог был! Может и миром бы всё решилось... — сказал я.

Вор смущенно пожал плечами и усами и приготовился к бегству. Пиноккио в это время вооружилась огромным бревном и принялась разносить сарай. Остальная воро-коммунистическая братия рассосалась по углам помещения и стала держать совет.

— Чё делать-то будем? Эдакая хреновина нам не по силам! — тут же сдался Качан.

— Не паникуй, завалить её надо! — предложил Аркаша.

— Что у тебя за мысли извращенские? Нас сейчас убивать будут, а ты голема повалять захотел! Ладно обычного женского, но этот-то пидорас! — воскликнул я.

— Сам ты пидорас! — возразило разъяренное