Приют для беглянки (СИ) - Бальс Лора

— Отец продал их с мамой квартиру, — за ужином поделилась она с Эдуардом. Не то чтобы Майя ожидала от него помощи или совета, но ей нужны были ответы, и она не могла придумать, к кому ещё обратиться.

— Правда? — супруг равнодушно приподнял брови, но Майе показалось, что в его глазах мелькнуло торжество. — А тебе-то что?

— Ну… — Майя поёжилась, понимая, что ступает на зыбкую почву. Если Эдуард заподозрит, что она хотя бы мимолётно задумалась о том, чтобы сбежать от него в родительский дом, ничего хорошего можно не ждать. — Я просто не понимаю. Разве я не должна была сначала вступить в наследство, дать согласие на продажу?..

— Если продал — значит, не должна, — начиная раздражаться, отрезал Эдуард. — Ты сама-то знаешь, это была совместная собственность или его квартира ещё до брака с твоей мамашей?

— Нет… — растерянно отозвалась Майя. Она действительно не помнила, чтобы об этом когда-нибудь заходил разговор.

— Ну и чего лезешь тогда? Или соскучилась по родному притону?

— Я… Волнуюсь за отца, — примирительно проговорила она. — Куда он теперь денется?

— Пропьёт всё и подастся в дом престарелых. Если не откинется в какой-нибудь канаве, — Эдуард усмехнулся. — Ты бы лучше о своей семье подумала. Ты совсем распустилась, Майя. Выглядишь как бледная моль, мясо опять пересушила. Мне уже коллег пригласить стыдно, скажут, женился на клуше. Другие хоть к старости опускаются, а мы женаты всего пару лет. Соберись наконец!

В его голосе всё явственнее звенели злые нотки, Майя пробормотала извинения, торопливо потянулась за чистой тарелкой, предложила салат с курицей вместо якобы неудавшихся отбивных…

На следующий вечер он впервые избил её по-настоящему. Разъярился по какой-то пустяковой причине — хотя на самом деле Майя подозревала, что он счёл её осторожные расспросы про квартиру попыткой бунта и не простил этого.

Медленное падение в пропасть превратилось в стремительный полёт. Майя чувствовала, осознавала, что её затягивает в чёрную бездну, но выбраться уже не могла. Иногда она обещала себе, что соберётся с силами и что-нибудь придумает, сумеет всё изменить, но дни шли за днями, а сил едва хватало на то, чтобы каждое утро подниматься с постели и следовать положенной рутине…

Всё это она, сбиваясь и борясь со слезами, выложила Ирме Дробышевской. Поначалу слова давались с трудом, царапали горло, будто вместе с историей её безрадостной жизни из груди вырывалось нечто колючее, ядовитое, однако с каждой фразой говорить становилось всё проще — но почему-то тяжелее дышать, словно она заново переживала всё произошедшее.

Майя была готова услышать, что она вела себя как безвольная мямля и во всём виновата сама, настраивала себя на это. Но она говорила и говорила, а взгляд собеседницы оставался тёплым и сочувствующим.

Неожиданно именно это оказалось последней каплей. Майя почувствовала, как тщательно сдерживаемые рыдания подступают к горлу.

— Извините… — пробормотала она, поспешно поднимаясь с кресла. — Я…

— Всё в порядке, — Ирма слегка улыбнулась с тщательно выверенной долей профессиональной вежливости и искренней теплоты. — Думаю, на сегодня нам обеим достаточно впечатлений. Если не возражаете, я ещё загляну на днях. Нам есть, что обсудить.

— Хорошо, — согласилась Майя.

Сейчас ей хотелось только одного — остаться в одиночестве, как следует осмыслить всё, о чём говорила и что предлагала ей Дробышевская, заново преодолеть собственные эмоции, которые сейчас всколыхнулись с такой силой, что Майя боялась в них утонуть. Она не знала, решится ли она воспользоваться предоставившимся шансом, осмелится ли на нечто большее, чем жизнь в бегах. Она не готова была решать это сейчас.

— Майя, — окликнула её Дробышевская, когда она уже направлялась к двери.

Майя остановилась вполоборота, стараясь незаметно смахнуть непослушную слезу. Ирма сделала к ней несколько шагов, на ходу выуживая что-то из довольно вместительной сумочки.

— Возьмите, это вам.

Майя с недоумением посмотрела на протянутую ей книгу. «Роза Марена», Стивен Кинг. Неужели Дробышевская думает, что её сейчас заботит, как провести досуг?

— Я иногда дарю её своим клиенткам, — пояснила та в ответ на невысказанное вслух удивление. — Для поддержания духа. Вам, мне кажется, будет интересно.

— Спасибо…

Майя перевернула книгу и, бросив взгляд на аннотацию, невольно усмехнулась. Теперь подарок был понятен. Майя невольно задалась вопросом, рассчитывала ли Дробышевская таким образом вдохновить её на борьбу или просто отличалась специфическим чувством юмора? Как бы то ни было, она вопреки всякой логике почувствовала себя лучше. Слёзы высохли.

Глава 6

Ночью слегка подморозило.

Арсений налил себе кофе и, набросив на плечи куртку, вышел на террасу. С удовольствием вдохнул свежий холодный воздух, глотнул обжигающий напиток. Контраст получился приятно-бодрящим.

Пожалуй, будет действительно хорошо пожить здесь, за городом. Ещё позавчера он считал свой переезд рыцарским жестом, благородной уступкой Оле, которой решил оставить их городскую квартиру. Однако сейчас понял, что искренне рад оказаться вдали от шума и суеты, и даже не жаль, что каждый день придётся тратить лишнее время, чтобы добраться на работу и обратно.

Может, застрять тут совсем одному и было бы слегка тоскливо, но сейчас, когда в доме обитала ещё одна живая душа, всё казалось каким-то… правильным, что ли.

Он обвёл взглядом участок, отметил, что нужно будет сгрести опавшие листья. И стоит навести порядок в сарае для садового инвентаря — вещей там не так уж много, и освободившуюся площадь получится оборудовать под мастерскую. В квартире ему давно не хватало места.

От планов его отвлекло негромкое деликатное тявканье. Опустив глаза, он увидел возле ступенек маленькую беспородную собачонку, которая приветливо помахивала хвостом и смотрела с явным ожиданием.

— Мошка, ты уже здесь! — с притворным возмущением проворчал он, отставляя чашку с недопитым кофе. — Откуда ты всё знаешь? Я же только позавчера приехал.

Эту мелкую дворняжку знали все на их улице. Прошлым летом та осталась бездомной и с тех пор кормилась по очереди у всех соседей, никому особенно не докучая, но исправно навещая каждого, кого могла застать на месте. Иногда Арсению казалось, что у умного животного составлено собственное расписание и график походов в гости.

— Погоди, сейчас, — пообещал он.

Сходил в дом за миской и кормом, который они держали специально для таких случаев, спустился во двор. Собачонка встретила его возвращение радостным повизгиванием, заскакала вокруг, норовя боднуть его под руку.

— Да подожди ты! — одёрнул её Арсений, но та и не подумала умерить пыл.

Часть корма рассыпалась мимо, в мокрую пожухлую траву. Арсений со вздохом ухватил собаку за загривок, попытался оттащить на расстояние вытянутой руки. Та, видно, приняв это за игру, звонко гавкнула, подпрыгнула на задних лапах, норовя лизнуть его в лицо.

— Что ты делаешь? — раздался с террасы встревоженный голос.

Арсений поднял глаза и столкнулся с испуганным взглядом гостьи. Она стояла у перил, зябко кутаясь в пальто, и выглядела одновременно настороженной и решительной, будто уговаривала себя собраться с духом для чего-то важного.

— Ты боишься собак? — предположил он. — Подожди, она сейчас поест и уйдёт.

— Собак? — непонимающе переспросила Майя, и вдруг смутилась. — О, я… Ничего.

Но эта смена эмоций всё ему объяснила. Конечно, она испугалась не маленькую Мошку. Это на него она смотрела с тревогой, будто опасалась, что он сейчас отравит или поколотит несчастную псину.

Арсений наконец управился с неугомонной собачонкой, придвинул к ней полную миску и распрямился, поворачиваясь к Майе.

— Её хозяйка летом умерла, теперь мы всей улицей подкармливаем, — объяснил он. — Никто не обижает.

Майя сконфуженно кивнула.