Я – твоя женщина! - Юлия Руденко

— Мать дома?

— Нет, уже в прокуратуре.

Александр стянул с Валерии короткий прозрачный халатик. Она лежала на кровати — худая и голая. Гаров молча рассматривал ее, сидя рядом. Потом протянул руку к ее соску. Она потянулась, как кошка. Он гладил ее. Постепенно взял ее правую кисть и опустил на самое интимное место. Валерия не сразу поняла, что он хочет. Но он не отпускал ее руку. И она начала гладить себя, ласкать, вводя палец все глубже и глубже. И, когда не осталось терпения, Гаров оттолкнул ее руку, лег сверху и стал лихорадочно освобождаться от одежды. Вошел. Валерия застонала. Гаров двигался навстречу ее бедрам сильно и энергично. Когда все закончилось, он оттолкнулся от женского тела, лег на спину рядом, закрыл глаза. Через пять минут Валерия потянулась к своему мужчине с попыткой «еще разок». Гаров мягко, но уверенно убрал ее руки со своей груди: — Одевайся.

— Почему?

— Поедем на рынок. Хочу посмотреть, прицениться к машинам.

— Ты машину хочешь купить?

— Да, «девятку».

— Что, насовсем приехал?

— Нет. В отпуск.

— И что она — будет стоять ржаветь?

— Ну, может, я уволюсь из армии. Ты ж хочешь, что б я дома жил?

— Хочу.

Глава 21.

Комендатура состояла из вагончика, бани, маленькой казармы, оружейной комнаты и деревянного туалета, огороженных высоким плотным забором. Александр Свириденко завтракал в вагончике вместе со Смирновым и Мердыевым. Снаружи послышался громкий лай Джохара и мужской крик заместителя начальника управления работ:

— Уберите собаку!.. Свириденко!.. Убери пса! Или я сейчас его прострелю!..

Александр было дернулся встать. Смирнов приказал:

— Сиди! Не хер ему тут делать. Зачем нам здесь подполковники? Тебе он нужен?

— Да нет.

— И мне не нужен. Пусть себе идет, куда шел. Ты его не слышал. Просто не слышал. Спал.

Подполковник Закиров — толстый седой усатый татарин — недолго соревновался в крике с собачьим лаем. Быстро надоело. Махнул рукой, ругнулся сквозь зубы конкретно на Свириденко и — в общем — на всю «элитную» комендатуру. И действительно пошел дальше — «куда шел» — к начальнику управления работ.

— Чего он тебя так не любит? — спросил Мердыев Александра.

— Откуда я знаю? — пожал плечами лейтенант Свириденко.

— Завидует, может? — поддержал разговор Смирнов.

— Чему? — удивился Свириденко.

— Да мне почем известно? Предположил. А вообще — ты болтаешь много. Мой тебе совет — трепись поменьше. Тут у нас все равны. Избранных нет. Будь проще, как все. И нос не задирай.

— Да-да, не задирай! — поддакнул Мердыев. — Сначала сделай чего-нибудь, а потом говори.

— Да вы чего? Двое на одного?

— Без обид, Сань! Настроение просто — ужас какое. Надоело все. Послать бы всех этих начальников к чертовой матери. Ты как? Пошлем?

— Не вопрос.

— Ну и отлично. Хоть бы Гаров скорее вернулся — с ним как-то спокойнее.

— Вернется он тебе. — Мердыев был уверен. — Сейчас с женой повстречается, ощутит, так сказать, прелесть женской ласки, и все: «Прощай, оружие!».

— И такое может быть. Только я его знаю — ни в жизнь он не будет держаться за женскую юбку. Не того склада. Эт тебе не Свириденко! — Смирнов подмигнул Мердыеву. Александр сделал вид, что шутка Смирнова его задела за живое:

— А причем тут Свириденко?

— Да при том. Письма жене каждый вечер пишешь?

— Пишу.

— А Гаров не пишет.

— И что? Из этого следует, что Свириденко держится за женскую юбку? Просто я очень люблю свою жену. Может Гаров свою не любит?

— Да ладно тебе! Не кипятись. Детский сад прямо… «Ромашка»… Любит — не любит…

Глава 22.

— Ой, ты?

— Опять не спрашиваешь: кто?

— Да чего мне бояться?

— Ладно, дело твое. Можно?

— Заходи, конечно. Ты уже обратно?

— Да вот. Еду. А погода нелетная. Придется задержаться. Не знаю… Сейчас дождь у тебя пережду, можно? А потом — в гостиницу, наверно, придется.

— Зачем? Переночуешь у нас.

— А можно?

— Конечно.

— Где Макс?

— Спит. Тихий час у него. Пойдем на кухню.

— Опять есть пельмени?

— Пельменей, к сожалению, нет. Есть пирог с капустой.

— Еще лучше.

— Садись.

— Сажусь.

— Что дома нового?

— Ничего. С женой встретился. «Девятку» купил.

— Да? Все успел?

— Да… Все…

— Саш, а там… в Грозном… очень страшно?

— Ну, так… Не знаю… Страшно, наверно…

— Я бы тоже хотела поехать. Возьми меня с собой!

— Ты что? Свириденко потом из меня отбивную сделает!

— Да ничего он не сделает.

— Нет, Даш, не получится. Нельзя тебе туда. У тебя Макс маленький. Ну и стреляют там все-таки.

— Всем можно — мне нельзя?

— Не обижайся. Ты — классная. Моя Лерка наоборот — ни за что бы не поехала. Я сейчас увольняться из армии буду. Из-за нее.

— Любишь ее?

— Наверно.

— Ой, Макс проснулся. Дай, пройду.

Гаров вскочил со стула, закрывавшего выход в узкий коридор. Даша заторопилась, чуть не подскользнулась и попала в осторожные, но цепкие руки Александра. Она подняла голову, посмотрела ему в глаза.

— …Я-а …по-ой-ду …Там… Ма-акс, — вдруг стала заикаться.

— Иди, — Гаров не отрывал от нее взгляда. — Так я пойду…

— Да… Иди… Конечно… — он опустил руки.

Даша стояла. Макс приковылял сам:

— Ма-ма!

— Да! Проснулся, котенок? — она наклонилась к нему, хотела взять на руки. Гаров опередил ее и поднял его сам:

— Привет, солдат! Как поживаешь?

— Не саль-тат. Не-а. Не-е, — замахал головой ребенок.

— Не солдат? Почему?

— Не-еть.

— Ну ладно. Не солдат.

— Ко-те-о-нек.

— Ты котенок?

— Дя. Мак-симь — коте-о-нек.

— Да вы оба мокрые! А я и не туда!

— Только по разным причинам!

— Ну а я-то подумала!.. Дождь сильный?

— Тучи надолго.

— Хочешь в ванну?

— Не помешало бы.

— Сейчас принесу полотенце.

Даша теперь избегала смотреть на Гарова. Да и он тоже.

Ночь прошла в каком-то странном состоянии, не знаемом ею раньше. Она долго не могла уснуть. Александру тоже не спалось. Но они оба тщательно скрывали это друг от друга. «Что происходит!? Что за волнения?» — думала молодая женщина. А Александр вспоминал Леру, и невольно сравнивал ее с Дашей. «Жаль, что ты не моя женщина», — подумал он, представив Дашу обнаженной. И показушно всхрапнул.

Из окна сквозь незакрытые шторы рассеивался звездный свет. Млечный Путь убегал вдаль…