Я – твоя женщина! - Юлия Руденко

Появление Александра Свириденко в Грозненской комендатуре аэропорта «Северного» совпало с внезапным наступлением боевиков. В начале августа колонна возвращалась из Ханкалы в аэропорт по Моздокской улице. Свириденко с Гаровым ехали открыто, не прячась, на первом БТР-е. Свиста неожиданной пули слышно не было за шумом машин. Свириденко как раз повернул голову к Гарову, начал что-то кричать. Гаров не расслышал и чуть подался вперед. В это время Свириденко вдруг протянул руку и стянул с последнего косынку цвета хаки. На самом ее краю угла дымилась крохотная дырочка. Гаров смотрел на нее, и чувство гневной силы накрыло его всего как океанской штормовой волной. Свириденко среагировал быстрее, резко встал, выстрелил в воздух. Затем они быстро прыгнули в люк и закрылись. Больше никто не стрелял. Пока не стрелял.

От танковых гусениц в воздух поднимался рыжий песок, который ни с каким больше не спутаешь — пыльный, прожженный, чеченский песок. Прошло минут пять. Вокруг не было ни души. Местные жители, которые часто раньше встречались — грязные оборванные мальчишки, торгующие женщины в темных одеждах — незаметно исчезли. Во всех пяти танках молчали, ожидая нападения противников. Оставался километр до автошколы ДОСААФ, где располагались подразделения федеральных сил. Хотелось поскорее добраться к своим.

Из девятой городской больницы вышел старик-чеченец и стал усиленно махать руками, показывая в сторону наших танков какие-то знаки. Видимо, звал к себе. Гаров успел спросить Свириденко о том, что делать, как раздались выстрелы. Мишенью оказался дед. Раненый в руку, он скрылся за стенами клиники.

Пули полетели, казалось, со всех сторон. Так же и отстреливаться пришлось: вокруг себя. Но постепенно поняли — больница единственное место, откуда огня не было. Танки стали пятиться к зданию. Один из них взорвался, едва Смирнов с двумя солдатами выскочил и скрылся в дверном проеме. Свириденко крикнул Гарову: «Уходи! Прикрою!». Гаров заскочил в больницу и наткнулся на Смирнова, ругающегося с какими-то людьми в белых халатах. Из их крика понял, что они здесь главные, и что они отказывают им в укрытии за больничными стенами. Отстреливаясь, спиной уткнулся в спину Гарову Александр Свириденко. Развернулся:

— Я не понял! Что здесь происходит? Вы чего столпились? Что — места мало? Хотите, чтоб нас поубивали нахер? Там сщас Рыжов еще в танке с парнями. Должны свалить.

— Я сказал: нет! — оборвал возгласы лейтенанта один из врачей. — Мы никому не даем убежища. Мы — больница! И вести военные действия на нашей территории ни кому не позволим. У нас — больше трехсот пациентов! Мы должны их лечить! А ваше присутствие поставит под угрозу их жизнь! Многие из них не могут встать на ноги. В здании находятся люди, которым приходится за ними ухаживать. Они все мирные жители. А дети? Вам не жалко детей? Находясь в здании, вы подпишите им смертный приговор! Как еще вам объяснить? Уходите!

На фоне непрекращающейся стрельбы, раздался взрыв гранаты. Дверь, итак свободно болтающуюся на петлях, снесло взрывной волной. Через секунду в нее протиснулся Рыжов, весь в крови и копоти, несущий на своих плечах одного из солдат. Смирнов заорал так, что даже Гаров со Свириденко переглянулись — никогда таким майора не видели:

— Как там тебя: Мовсар, Умар?.. Мне без разницы! Но ты ведь, сука, — врач! Перед тобой раненый! И ты сейчас прикажешь своим сестричкам немедленно оказать ему необходимую помощь!

Заметив у врача отрицательное мотание головой и желание ответить, Смирнов закричал еще резче, передергивая одновременно затвор автомата и направляя его на видневшиеся вдали коридора палаты:

— Ты не понял, врач? Ты не понял? Я за себя не отвечаю, я — чокнутый, я всех сейчас здесь положу, мало не покажется! Я за своих ребят глотку любому перегрызу! Так что давай шевелись быстрее! Врач тяжело вздохнул и стал что-то по-чеченски говорить тем, кто стоял рядом с ним. Смирнов перебил:

— При мне говорить только на русском! — И, как когда-то киношный Жеглов, добавил: — Я сказал.

Один из чеченцев направился вглубь коридора, к лестнице, ведущей в подвал.

— Гаров, Свириденко! — скомандовал майор. — Сопроводите товарища…

— Умара, — подсказал врач. — Умар — хирург. Ведите своего раненого с ним.

Гаров подхватил тяжелую ношу с плеч Рыжова на свои. Свириденко, держа автомат перед собой, шел за Умаром, за ним — Гаров с раненым. Спускаясь в подвал, они то и дело встречали молоденьких медсестер. Девушки не стеснялись в выражениях, высказывая свое отношение к русским, и Свириденко пришлось пару раз выстрелить рядом с ними. Картинно причитая, девушки бросились убегать.

Глава 16.

Обойдя всю территорию больницы и не заметив ничего подозрительного, Смирнов с ребятами засел в сыром подвале, куда перебралась большая часть больных из-за минометного обстрела боевиками здания. В который раз майор попытался связаться по рации с федералами из ДОСААФА. Сквозь шип и хрип, состоялась долгожданная связь двух командиров. Смирнов просил помощи, но тот, другой командир, в поддержке им отказал, посоветовал: «Держитесь!». Майор обвел взглядом своих, задержал взгляд на перевязанном солдатике. Все ждали, какое майор примет решение.

— Будем обороняться сами, — сказал Смирнов. — Гаров, расставь ребят по этажам. Никого из больницы не выпускать. Наблюдать за улицей.

К вечеру все входы и выходы больницы были заминированы. Гаров заглянул в одну из комнат на первом этаже — единственную оставшуюся неприкрытой. Окна ее вели во двор, откуда в здание приносили воду и продукты из пищеблока. У окна стоял спиной к Гарову старик с перебинтованной рукой. Александр шагнул внутрь, и в оконном проеме увидел двух девушек в черном, пригнувшись, бегущих от больницы.

Гаров выхватил из кармана разгрузки пистолет, подскочил к окну, намереваясь стрелять, закричал: «Куда? Назад!». Дед развернулся и ахнул:

— Вот и свиделись, лейтенантик!

На Гарова смотрел старик из самолета, с которым он летел в Грозный. Раздумывать было некогда:

— Дед! Потом поговорим! — Гаров направил пистолет на бежавших чеченок. Но дед схватил его руку, и выстрел ушел вправо.

— Дед? Ты чего? Они же завтра с боевиками нас убивать придут! Знают ведь, как нас здесь мало. — Гаров с силой оттолкнул руку старика и снова прицелился.

В это время одна из чеченок развернулась, держа в руках автомат Калашникова. Дед, покачнувшись, набросился на Гарова, силой всего своего тела пытаясь изменить направление руки с пистолетом: — Лейтенантик! Внучка то моя! Зуля! Приехала за мной, а тут — та… — не успел договорить дед. Автоматная очередь прошила его, повиснувшего на руке Гарова, почти насквозь. Теперь Гаров подхватил старика и упал вместе с ним на деревянный пол. Дед смотрел широко раскрытыми глазами на Гарова: