Пейзаж души: «Поэзия гор и вод» - Бо Ли

Чистый ручей в Сюаньчэне

Прозрачней Тунга этот ручеек,Цветет по берегам дерев краса,Пик к солнцу устремляется, высок,Склонились скалы, словно небеса,Не знаю, как зовут цветастых птиц,Таких гиббонов белых нет нигде…Но я не встретил мне созвучных лицИ горестно вздыхаю в пустоте.

754 г.

Тунг (Тунговый шалаш): название реки в Чжэцзяне.

Осенью поднимаюсь на Северную башню Се Тяо в Сюаньчэне

Городок у реки — как на дивной картине:Очарована синею бездной скала,Два моста — разноцветие радужных линий,Два потока — сверкающие зеркала.Закурились дымки, холод цитрусам страшен,Затихают платаны в осенней красе.Так кого же мне вспомнить на Северной башне? —Пусть в ветрах прозвучит стих почтенного Се!

Осенью 753 г.

Город у реки — как на картине: эта фраза обрела известность и стала «фирменным знаком» Сюаньчэна. Два потока: по окраинам Сюаньчэна, как бы окольцовывая его, протекают две небольшие речки Ваньси и Гоуси (оба синонимических названия говорят об их извилистости); в те времена реки были видны с башни, сейчас их закрывают новостройки. Два моста: через эти реки были перекинуты два моста Фэнхуан и Цичуань.

Беседка господина Се

Здесь господина Се покинул друг,И все несет печаль душе моей.Гость скрылся, но луны остался круг,Гора пуста, но все журчит ручей,Цветы цветут у брега по весне,Бамбук шумит осеннею порой…Живое и ушедшее во мнеСоединились в песнь о встрече той.

753 г., осень

Беседка господина Се: находится к северу от г. Сюаньчэн (совр. пров. Аньхуэй) на берегу реки Ваньси у подножия горы Цзинтин, построена поэтом Се Тяо (V в.) в бытность его начальником округа Сюаньчэн, и здесь он прощался со своим другом поэтом Фань Юнем

Прощание с другом

На севере — зеленых гор стена,К востоку — вод излучины видны.Здесь нам с тобой разлука суждена,Травинки ураганом сметены.Летучей тучкой растворится друг,Заката грусть разлив в душе моей,И на прощанье — лишь отмашка рукДа жалобное ржание коней.

738 г.

По разным комментаторским версиям это — проводы в Сюаньчэне опального двоюродного дяди Ли Хуа или неназванного друга в Цзиньлине (Нанкин); по предположению Ань Ци, это больше чем проводы, как можно прочитать по названию, — это горькое прощание с другом, и написано оно в Наньяне (пров. Хэбэй).

Зеленые горы: предполагается, что это горный массив в 27 ли к северо-западу от г. Наньян; однако это может быть и любимая поэтом Зеленая гора в уезде Данту — как раз к северу от Сюаньчэна. Конь: в оригинале сложнее — «конь, оторванный от стада», этот образ потерявшейся лошади идет из трактата «Цзо чжуань».

«Тихо плещутся воды, вливаясь в Дунтин»

Не столь уж далеко к югу от дома Ли Бо в Аньлу раскинулось огромное озеро Дунтин — одна из знаменитых красот Китая. Ли Бо часто бывал тут, один, с друзьями, родичами, любуясь природными прелестями, порой безмятежно, а порой и противопоставляя эту чистоту — столичной суете.

Вместе с Ся-двенадцатым поднимаемся

на Юэянскую городскую башню

Ночью город исчез, только ты здесь, мой друг,Тихо плещутся воды, вливаясь в Дунтин.Грусть мою прихвати, гусь, летящий на юг,Поднимись ко мне, месяц, из горных лощин.Мы сойдем на плывущие к нам облака,По бокалу вина поднесут небеса,И порыв освежающего ветеркаУнесет нас, хмельных и веселых, назад.

759 г., осень

Нам, вероятно, уже не узнать, с кем старый и больной поэт, уже познавший хмель надежд и горечь разочарований, поднялся на городскую башню западных ворот Юэяна (совр. пров. Хунань), у подножия которой плескалась река, вливаясь в озеро Дунтин, а неподалеку возвышалась невысокая гора Цзюньшань (Царский холм), название которой он с горьким сарказмом обыграл в следующем стихотворении. Куда он хотел вернуться? Из текста это не ясно, но стоит обратить внимание на «приятельские» отношения с небесами.

Вместе с дядей Хуа, шиланом из Ведомства наказаний,

и Цзя Чжи, письмоводителем Государственного

секретариата, катаемся по озеру Дунтин

Янцзы, пройдя сквозь Чу, вновь на восток стремится,Нет облаков, вода сомкнулась с небесами,Закат осенний до Чанша готов разлиться…Так где ж здесь Сянский дух? Не ведаем мы сами.

Над южным озером ночная мгла ясна.Ах, если бы поток вознес нас к небесам!На гладь Дунтин легла осенняя луна —Винца прикупим, поплывем по облакам.

Я здесь в одном челне с изгнанником лоянскимИ с ханьским Юань Ли: подлунные святые,Мы вспомнили Чанъань, где знали смех и ласку…О, где ж они теперь, те небеса былые?!

Склонилась к западу осенняя луна,И гуси поутру уже летят на юг.А мы поем «Байчжу», компания хмельна,Не замечаем рос, что хладом пали вдруг.

Из Сяо-Сян не возвратятся дети Яо…Осенние листы легли на воду снова,Пятно луны посверкивает, как зерцало,И Царский холм багряной кистью обрисован.

759 г., осень

№ 1. Три опальных чиновника — сам поэт, отставленный от двора, отправленный в ссылку и только что получивший амнистию, его дядя Ли Хуа, в конце 750-х гг. попавший в опалу и снятый с высокой должности «шилана» (категории помощника министра), и Цзя Чжи, литератор и чиновник (в середине 740-х годов занимал высокие должности в столице, а в 759 г. был сослан в Юэчжоу на должность «сыма», помощника начальника округа) — плывут по местам, где когда-то находилось древнеее царство Чу, наполнененое печальными аллюзиями (там советником государя был великий поэт Цюй Юань, позже попавший в опалу и бросившийся в реку Сян). Раздваивающаяся река: два рукава Янцзы; здесь также можно увидеть намек на повторение исторических сюжетов, на эту же мысль играет и упоминание Сянского духа — так именовали либо духа реки Сян, либо двух дочерей Яо, наложниц мифического императора Шуня, которые, по одной версии, после смерти мужа, похороненного на горе Цзюишань в верхнем течении реки Сян, впадающей в озеро Дунтин, бросились в реку, по другой, выплакав все слезы по мужу, умерли, и их похоронили на Царском холме — гористом островке посреди озера Дунтин; в любом варианте тут, как считают китайские комментаторы, проглядывает туманный намек на отставку — через Шуня — самого Ли Бо.

№ 3. На своих сопутников поэт указывает историческими намеками (Лоянский изгнанник: ханьский чиновник Цзя И, сосланный в Чанша, здесь имеется в виду Цзя Чжи, тоже лоянец; Юань Ли: сюжет из «Хоу Хань шу» об И Лиине по прозвищу Юань Ли, который возвращался из Лояна домой вместе с другом, ощущали себя бессмертным, здесь намек на Ли Хуа).

№ 4. В этом четверостишии стоит обратить внимание на то, что хмельная компания поет распространенную на территории древнего царства У (совр. пров. Цзянсу) старинную песню местных ткачей «Байчжу» (Белое рами); рами — китайская конопля, из которой выделывали полотно.

№ 5. Дети Яо: это те самые две жены Шуня, которые покончили с собой после его смерти. Царский холм: гористый остров на Дунтин, где любили гулять жены Шуня; в следующем стихотворении Ли Бо обыгрывает его название в контексте собственной судьбы.

Захмелев, мы с дядей, шиланом, катаемся по озеру Дунтин

В лесу бамбуков пир сегодня наш,Со мною дядя мой, шилан-«мудрец».Вместил в себя три чаши твой племяш —И хмель его расслабил, наконец.

Мы песню кормчих лихо распеваем,Влечет нас лодка по лучу луны.Пусть чайки тут недвижно отдыхают,А мы с бокалами взлетим, хмельны.

Сровнять бы подчистую Царский холмИ Сян-реке открыть простор Дунтина,Тогда над озером осенним днемУпьемся вусмерть мы вином Балина.

Осень 759 г.