Ядерная осень - Хватов Вячеслав Вячеславович

— Ты что как на пожар? — Волохов неодобрительно посмотрел на бойца — а если с ходу в бой, какой из тебя сейчас на хрен стрелок?

— Да их прям щас надо брать тепленькими, товарищ майор. Двоих на КПП, сонных, мы уже сняли, а еще один по северной стене ходит — с ним вообще без проблем.

— Сняли?

— Да глушанули только, товарищ майор.

— У-у, гляди у меня, — Волохов погрозил кулаком.

Подсеченный горе-часовой, упав со стены на спину, не то что вскрикнуть, заговорить смог только через пять минут, восстановив сбитое дыхание. А заговорив, сообщил как и что, и через полчаса Волохов уже пил какой-то морковный чай с полковником МЧС Селезневым, в который раз извиняясь за его 'слегка помятых' подчиненных.

— Как же так, полковник? Не поверю, что не знаешь, что вокруг твориться.

— Знать-то знаю, но что я могу сделать-то. У нас на сорок человек — восемнадцать стволов, из которых всего семь 'калашей', да и те 'укороты'. Чуть что — прячемся в бункере.

— Ну так 'чуть что' не спрятались же. Нет. Или охрану периметра организуй нормально, или носа из бункера не высовывай. Ну ладно, подскажу тебе как и что и 'Курган' с Т-102 оставлю в обмен на соляру. Мои ребята помогут установить его куда надо, пристрелять… Хотя судя по тому, что в Асаново видели, 'Курган' тебе может не пригодиться.

— А что там?

Волохов только махнул рукой.

— Понятно. 'Больше в деревне никто не живет…

— Керосина тут у тебя, полковник, завались, — глядя на кислую физиономию Селезнева, он решил сменить тему — только мне он без надобности, — майор сделал пометку на карте, с комментарием — а вот раз у ваших УАЗов, Уралов и прочих вездеходов вся электрика погорела, то всю горючку я забираю.

Неожиданно в полковнике МЧС обнаружилась деловая жилка — несколько сотен литров солярки за один 'Курган'? Давай, ты мне два 'Кургана' и один гранатомет, а я тебе половину горючки и харчей.

— Ну ты и жук. Чувствую, скоро здесь будет филиал Черкизовского рынка. Нет. 'Курган' и 'Пламя' мне нужны самому — мне еще до Москвы пробиваться. Да и харчи себе оставь, — он с сомнением посмотрел на чай неопределенного цвета и запаха — уж с этим у нас в дороге проблем не намечается, — Волохов подошел к окну — а насчет солярки — уговорил, оставлю тебе даже больше половины. Передумал я бомбу на колесах — заправщик за собой таскать. Любой дедок с берданкой нам большой 'бум' устроит, — он стряхнул пепел в уцелевший горшок, черноземное содержимое которого, в перемешку с битым стеклом, хрустело под ногами.

— Кстати. И 'калашами' можешь вооружить свое войско. Километра два налево по трассе, в кювете 'ЗИЛ' лежит, перевернутый. Там этого добра полно. Армейские, с подствольниками и причиндалы к ним, — и уже выходя — да, водилу и еще одного там похорони. Нам некогда было — к тебе торопились.

Селезнев, казалось, отсутствовал в комнате. Словно с небес свалившиеся 'диверсанты', так лихо скрутившие его охрану и оказавшиеся в результате какими-то там спецназовцами, своим предложением обменять оружие на топливо, сдвинули гору мутной безнадеги и безысходности, открыв бескрайние горизонты 'натурального обмена' или 'его величества бартера', если угодно. Теперь нарисовались цели и приоритеты. Внутри полковника словно заскрежетал механизмами виртуальный кассовый аппарат, сквозь щелчки которого еле доносился голос Волохова. Тот неуверенный, что его последние слова дошли до полковника, напомнил о погибших на трассе 'срочниках' еще раз.

— А. Что? Хорошо. Все сделаем. Похороним. Сафонов, — Селезнев высунулся в окно — гости заправились? 'Курган' установили? Тогда сажай к ним двадцать человек на броню. — и обернувшись к майору — не возражаешь?

— Да нет.

— Этот далеко пойдет. — Волохов спускался по лестнице — если не грохнут в ближайшее время и если с 'крышей' повезет. — он отметил словечки, бывшие в ходу в начале века, которых было уже давненько не слыхать — без 'крыши' полковник вряд ли долго протянет. А что? Местность в округ вроде 'чистая', без радиации и разрушений нет. Население по округе не шариться, сидит по домам, запасы доедает, а крупных хищников такая мелочь МЧСовская не интересует пока. Вон. Даже зилок, набитый оружием, три недели на трассе валяется.

Выйдя из потрепанной двухэтажки МЧСовской конторы, он направился к своей БМПТ — Сотников заводи, хорош клопов давить.

— У меня товарищ майор, клопы только на броне катаются, я с ними строго. — крышка люка захлопнувшись, подвела черту под намечающейся дискуссией о тяжелом быте домашних паразитов.

22.09.2026 г. Москва. Тоннель в районе станции метро 'Площадь Ильича'.

— А вот еще анекдот значит. Приходит Абрам к Моне в бункер и говорит — можно я побалуюсь с твоей Сарой?

— Да можно, чего уж там. Она там, на верхнем ярусе, на нарах.

Через полчаса Абрам возвращается.

— Ну как? — спрашивает Моня.

— Да ничего. Классно. Только забрался я на нее и чувствую — холодная она какая-то.

— Да она и при жизни была холодна.

— Уха-ха-ха, у-хи-хи-хи.

— А вот еще…

— Тихо, — Топоров замер — да тихо вы. Там кто-то шастает.

— Тебе кажется — ты и крестись. Иди и посмотри короче.

— Ну и пойду.

— Топай, топай. Так вот — идет наркоман по тоннелю…

Бывший инспектор ГАИ, расстегнув кобуру, медленно пошел в то место, где минуту назад что-то шебуршалось, а двое юмористов продолжали травить анекдоты. Помотавшись по тоннелю туда-сюда, заглянув в сбойку между двумя рабочими тоннелями, Топоров вернулся назад, но тех двоих как ветром сдуло.

— Вот блин уроды. Я что тут должен один за них отдуваться? Нет уж, — и он быстро зашагал в направлении 'Площади Ильича', надеясь застать начальника станции еще трезвым.

Поднявшись на платформу, на которой было не продохнуть от тут и там дымящихся костров, Топоров одно за другим обошел беспорядочно разбросанные становища, в надежде найти сбежавших из дозора. Так ни кого и не обнаружив, ввалился в кабинет к начальнику станции. Тот был мертвецки пьян. У-у скотина, — Топоров развернувшись, побрел в более-менее чистый ПТО, где жили семейные и не так воняло станционной бомжатиной.

— Да все мы теперь бомжи, — он завернулся в какое-то тряпье, принесенное с ТЦ 'Рогожская застава'. От голода под ложечкой уже не сосало. Было еще хуже. Его тошнило и в кишках словно перекатывались чугунные шары.

— Завтра с утра пойду наверх, найду пожрать че нить, — зевая, сказал сам себе в слух. Запихнув поглубже кобуру с 'Грачем', Топоров еще какое-то время что-то бормотал, постепенно уступая остатки контроля над сознанием надвигающейся тяжелой пелене сна, которая придавила его почище десятков метров над головой.

– 'На голодный желудок спать вредно', - красная точка в конце красных букв этой фразы, бегущей электронной строки над дверью вагона, буравила его лоб. Топоров потер ладонью чуть выше переносицы.

– 'На голодный желудок спать вредно', - не унималась бегущая строка. Он затравленно огляделся. Пассажиры с каменными лицами сидели-стояли, уставившись, казалось, немигающими взглядами в однообразную вереницу кабелей за окнами, не замечая немых воплей подземного Минздрава.

– 'На голодный желудок спать вредно', - поезд бесшумно вплывал на станцию. Еще сквозь стекла не открывшихся дверей, Топоров увидел знакомые отблески костров и суетящиеся на их фоне фигуры местных синяков. Двери открылись. Пахнуло гарью и кислятиной. Никто не выходил. Ему тоже не хотелось окунаться в смрад станционного бомжатника и покидать вагон с пускай какими-то не живыми, но аккуратно одетыми, цивильными попутчиками.

Поезд тронулся. Платформа покачиваясь, исчезала позади. Меткой лазерного прицела треклятая точка жгла лоб.

– 'На голодный желудок спать вредно', - Топоров дергал за полу пиджака респектабельного владельца солидного кожаного портфеля.

— Э-э-э, — ноль реакции. И девушка в наушниках не желала взглянуть на бегущую строку.

Поезд снова вкатывался на 'Площадь Ильича'. Двери открылись, и опять никто не вышел. Тронулись, набирая скорость. За стеклом промелькнули служебные помещения.