Gelato… Со вкусом шоколада - Леля Иголкина

Тридцатник деточке уже — это на минутку. И потом, иная обстановка? Совсем другое дело, так бы сразу и сказал. Как в сопливом детстве. Отец мечтает о посиделках у костра на очередном семейном совете, как в старые добрые времена?

Я живу один, имею хорошую удобную квартиру холостяка, работаю под папиным крылом, самосовершенствуюсь, постоянно развиваюсь, занимаюсь спортом — рапира-шпага и кривая сабля исключительно под настроение. Я не наглею, не грублю и не хамлю, выказываю очевидное почтение своим предкам, уважаю мать-отца, поддерживаю связь с младшим братом, но этого, похоже, недостаточно. И теперь, видимо, будет установлен график на обязательные посещения отчего двора?

— Много дел. Большая загруженность и…

— Да, перестань, — родитель хмыкает и откидывается на спинку кресла.

— У меня сегодня встреча, папа, — демонстративно поднимаю руку и сверяюсь со временем. Есть, есть, есть еще минуты. Уверен, что Тонька на своем рабочем месте, но медовый, увы, незапланированный разговор с отцом никак не вписывается в мое плотное расписание. — Меня ждут… — пытаюсь выкрутиться и избежать вопросов из разряда:

«Пожалел бы мать, стервец. Совсем ее не любишь? Какого черта, Петр?».

— Свидание? — отец подмигивает и, искривляя рот, возвращает на лицо обворожительную улыбку старого прожженного лиса.

— Да.

Уверен, что после положительного ответа, все дальнейшие вопросы сразу прекратятся. Более того, мне пожелают удачи, дадут пинка под зад и скажут…

— Кто она?

Похоже, я ошибся, а у бати хорошее настроение и щемящееся из всех щелей любопытство. Если дальше на все это отвечать, старший Велихов профессионально раскрутит меня на ненужную откровенность. Он в этом непревзойденный профессионал. Умеет Гриша выбивать из клиентов или жертв признания — это его адвокатский хлеб с маслом и дефицитной икрой. Отец — терминатор в этом деле, так свой увесистый капитал, несгибаемую репутацию и профессиональный статус трудом и потом склепал.

— Не скажу, — надуваю губы и включаю недалекого мажора, которому плевать на имя дамы, интересует лишь совместная с крошечкой кровать. — Ну-у-у-у, па-а-а-ап…

— У тебя все хорошо? Мать интересуется.

— А ты? — прищуриваю один глаз.

— Ты всегда передо мной, Петька. Забыл, под чьим руководством здесь служишь?

Как такое можно забыть?

— Ты следишь, что ли? — ухмыляюсь и съезжаю по стулу, раскидываюсь и шеей упираюсь в острый деревянный бортик.

— Мне это не нужно. Ты здесь! — он хлопает ладонью по левой стороне своей груди. — Красивая девочка, м? Как ее зовут?

Великолепна! Наверное? Когда спит зубами к стенке. Я на этот объект под определенным номером, как на даму сердца не смотрю. Отец ошибся. У нас с ней несколько иные отношения, но, чтобы не разочаровывать старика и прекратить подачу пищи для размышлений, отрешенным тоном отвечаю:

— На любителя, па.

— Понятно, — глубоко вздыхает. — Ни хрена не скажешь, да?

— Все верно.

— Не болтлив. Женщины это ценят, — задумчиво произносит, подкатывая глаза.

— Я могу идти? — упираюсь в подлокотники, приподнимаю задницу и в каком-то лебезящем поклоне застываю перед канцелярской хренью в виде пирамидки, стоящей на краю его стола.

— Я заеду сам? — небрежным жестом одной руки дает свое разрешение на мой уход.

— Как хочешь, — плечами передергиваю и топаю к двери.

— Будь осторожен!

— Пока, — поднимаю руку и, не оборачиваясь, выхожу из кабинета своего отца…

Смирнова кружит по магазину, посматривая на пустующую кассу. Неужели Тузик сегодня одна? Хозяйка, консультант, кассир в одном лице и на единой ставке? Так тяжело со штатами или бизнесвумен чересчур жадна? Никто не хочет идти в эксклюзивный магазин на голую ставку и небольшой процент с продаж? Наблюдаю за ее передвижениями, раскинувшись на водительском месте своей машины. Нет такого транспорта, который бы «младший Велихов» собой не обкатал. Байк, четырехколесный автомобиль, велосипед, самокат и пара ног, как вполне закономерный итог. Еще разок бросаю взгляд в ярко освещенную витрину и вытаскиваю ключи из машины.

— Я здесь! — пищит Ния, отвечая на звонкий голос колокольчика, подвешенного над дверью в помещение.

Не тороплюсь с ответом, а вместо слов «ага, Вас понял» или «я пока тут осмотрюсь» мягко заворачиваю во второй ряд, чтобы с ней не пересечься раньше установленного самому себе временного срока. Пока, пока! Потом я подловлю ее, когда она начнет чесать на свое рабочее место. Поймаю в лапы и начну пытать.

Вожу носом, как недожравшая собака. Очень аппетитно, если честно. То ли я голодный, то ли мои вкусы странным образом переменились, то ли еще какая есть причина того, что я как будто исхожу слюной за той продукцией, мимо которой прохожу, пока стараюсь загнать в ловушку мелкую торгашку, одетую сегодня в короткое теплое платье и высокие сапожки на толстом каблуке. Повыше хочет девонька казаться? Ее можно понять, когда больше нечем выделяться, кроме разноцветных глаз и скособоченных мозгов, стоит подрасти, используя простое средство — удобная колодка и платформа, размер которой можно подобрать исходя из личных предпочтений. У нее, похоже, десять сантиметров или что-то около того. А если более? Зачем-то поднимаю руку, в локте сгибаю и располагаю параллельно полу, прикидываю возможный рост Смирновой, когда она сравняется со мной — ниже подбородка или я ошибся? Опытным путем проверю, когда поймаю мелкую мерзавку и плотно зафиксирую возле своей груди, а затем ногтем на своем теле отмечу конец ее макушки, когда к себе прижму.

Здесь очень вкусно пахнет: то ли это шоколад, то ли карамель, возможно, сдоба, какая-нибудь бисквитная херня, от которой телочки торчат. Девки прутся от кондитерской продукции — это факт. У Нии, видимо, на бессознательном уровне работает этот недоразвитый фрагмент. Она не производит впечатление женщины, визжащей от мороженого, купленного в качестве сладкой наживки модным ухажером с вполне определенной целью, заточенной на постельное продолжение. Я, вообще, считаю, что Смирнова сильно выпивает и чадит сигарами, когда не хлещет из горла. Не то чтобы она мужеподобна, просто…

— Вы где? — стонет и, я почти уверен, что крутится волчком вокруг себя.

Хмыкаю и подкатываю глаза. Казалось, что она смелее и шустрее, а тут дрожит, как осина, только лишь от позднего визита невидимого клиента, завернувшего в ее торговый ряд.

— Я вызову полицию, если Вы не покажетесь…

Так я