ОБХСС-82. Финал (СИ) - Павел Барчук

— Вот такие дела. — Соколов закончил рассказ и развёл руками. Тут же тихо выматерился сквозь сцепленные зубы.

С чекистом они, слава богу, не встретились. Разминулись где-то в полчаса. С одной стороны, это ничего не решает глобально. Но с другой, Стас и дед Мотя — мое секретное оружие. Причём, сам Милославский тоже на Матвея Егорыча делал ставку. Не пойму пока, какую.

Кстати, с этим бы не мешало разобраться. Почему именно дед Мотя? Я изначально решил, будто дело в его способности создавать суету там, где ее быть не должно. Однако, если хорошо подумать, может, причина и не в этом? Почему я на очевидных вещах зациклился? Чем больше вникаю во все происходящее, тем крепче становится уверенность, у Милославского был конкретный план. Хреново, что я лишь часть этого плана. А не идейный вдохновитель. Не хотелось бы в самый неподходящий момент оказаться в самой неподходящей ситуации. Неподходящей, естественно, для меня. Потому что Жорик, есть ощущение, о своей заднице позаботился.

— Ну, а ты как? — Спросил Стас и покосился на сидящего неподалёку деда. Тот одним глазом смотрел в газету, а вторым ухом явно слушал нашу беседу. Потому что, когда Соколов рассказывал про кота, дед пару раз достаточно громко посмеивался. Вряд ли его так веселила статья в «Комсомольской правде».

Я тоже огляделся по сторонам. Выразительно. Чтоб Стас понял мой намек. Просто оказалось, побеседовать о важных вещах в палате невозможно. Смогли выяснить, что Сенька притащил кота, лишь потому, что рассказ Соколова мои товарищи по больничке слушали молча, с интересом. Зато, стоило Стасу замолчать, началось активное движение.

Мало того, трое старожил уже откровенно, по очереди подтягивались к нам. Под разными предлогами. Наверное, им было скучно. Я так понял все они лежали уже не один день. Неожиданно оказалось, что имеется четвертый. Я его сразу просто не заметил. Он лежал в самом углу. Мужика, привезли после операции ночью, и на момент моего пробуждения бедолага не пришел в себя. Главное, пока я очнулся, пока приходил чекист, мужик лежал тихо, спокойно. Ни единого звука не издавал.

Но как только явился Соколов, товарищ начал отходить от наркоза. Каждые пять минут то орал, то размахивал руками, то принимался петь песни. В общем, с нашим секретным разговором получилась полная ерунда. Едва мы с Соколовым начинали что-то обсуждать, из угла палаты раздавался очередной хит в исполнении прооперированного. Естественно, не целиком, а вырванными из текста фразами. Не знаю, почему именно так. Может, он — певец. Хотя, на первый взгляд, быстрее отнес бы его к категории работяг. Но с другой стороны, сложно оценивать человека, лежащего на больничной койке. Еще и после операции.

Потом вроде наступило затишье. Но едва заткнулся вокалист, у которого, походу репертуар закончился, к нам подсел тот молодой парень, давший мне кружку с водой. Звали его Илья. Это выяснилось без нашего на то желания. Парень просто сам нарисовался рядом, протянул руку Соколову, а затем начал его расспрашивать о моем подвиге. (Привет Андрюхе). Типа, сам я — скромный, деталей случившегося не раскрываю. А им страсть, как интересно послушать. Мол, когда меня привезли в палату, медсестра сказала, что с таких людей надо брать пример. Не каждый день встретишь человека, который чуть ли не целую банду одной левой раскидал.

— Это что за бред? — Тихо спросил меня Соколов, когда Илья отвлёкся на дедушку с газетой. — Я слышал совсем другую версию.

— А это просто Переросток имеет слишком длинный язык и богатую фантазию.

— Интересно, менты подтянутся? — Стас задумчиво потер лоб. — Ножевое, так-то. Наверное, медики должны были сообщить. А я так понимаю, граждане хулиганы у нас с твоим батей связаны. Тоже не есть хорошо. Для бати, конечно.

— Я тоже так понимаю. Тут все сейчас не есть хорошо. Вряд ли какой-то другой Серега стал бы мне приветы передавать. Не врублюсь только, в чем дело. По моим последним воспоминаниям, отец с Жориком, то есть со мной, хорошо общались. Почти друзья, можно сказать. Что случилось потом, не соображу вообще. Насчет ментов, не знаю. Но уже приходили ко мне. Другие. Другой, вернее.

— Быстро они… Всегда их не любил за эту долбанную оперативность. Когда им надо, хрен успеешь словиться, они уже тут как тут. — Соколов раздраженно прищелкнул языком.

Чем мне нравится ментёнок, сразу приходит к правильным выводам. Он не стал задавать тупых вопросов, типа кто и зачем. Тем более, Илья уже ответил деду и снова вернулся к нам.

— Короче…– Стас повертел головой, оценивая обстановку вокруг.

Помимо Ильи и мужика, отходившего от наркоза, активизировался еще Фомичев. Тот, который совсем недавно сидел с капельницей. Она у него закончилась. Медсестра утащила «ногу» с пустыми пузырьками, и еще один любопытный товарищ подтянулся к нам.

— Чего вы тут, мужики? О чем речь идет? Слушай, герой, к тебе приходили, случайно, не из органов? Я со службой давненько распрощался, почти два года назад, но своих, так сказать, вижу издалека.

Мы со Стасом переглянулись. Это становится похоже на вирус. Сто́ило сунуться к ментам, теперь со всех сторон их словно магнитом к нам притягивает. Даже в больнице, в палате, со мной оказался мент. Хоть и бывший.

— Служил? В каком отделе? — Осторожно поинтересовался Соколов у Фомичёва. Похоже, Стас начинает страдать той же паранойей, что и я. Ему начали мерещится враги везде и в каждом.

— Да было дело. Жена потом встала на дыбы. Из-за этого ушел. Работа неблагодарная. Дома хрен бываешь, и зарплата не сказать, что аховская. Зато проблем — выше крыши. Тем более, сейчас. Вон, на «шабашках» больше зарабатываю. Я так-то слесарь-сварщик. От бога. И отец был слесарем. У нас это семейное. А в милицию пошел после армии. Эх… Как меня батя отговаривал. Я ведь уже и отучился в училище. Разряд получил. Нет, поперся. Дебил…

Фомичев раздраженно цыкнул сквозь зубы.

— Почему уволился? — Соколов сделал вид, будто ему просто любопытно.

Именно — сделал вид. Лицо такое у него было в этот момент… По-деревенски дебиловатое. Я Стаса уже знаю нормально. Что-то его зацепило в Фомичеве. Хотя, мне, например, он кажется обычным мужиком. Реально, прям вылитый слесарь. Даже усы какие-то слесарские. Лохматые, с грустно опущенными уголками.

— Да так…обстоятельства. — Фомичев неожиданно «закрылся». — Кстати, меня Петром зовут. А то и не познакомились даже.

— Стас. — Соколов протянул руку. — Я почему спрашиваю, сам сейчас в милицию устроился. Интересно, как оно и что. Хочется лишний раз послушать бывалого человека. А то знаешь, много баек слышал от отца. Он у меня тоже мент был. Помер давно. А сам только недавно службу начал. Тоже вот, пошел по стопам бати. Как и ты.

Я с удивлением уставился на Соколова. Что он несёт, не пойму? А главное, зачем? Нет, у реального Стаса батя и правда мент. Причем, не простой. Он — вообще прокурор. Но здесь у нас совсем другие биографии. На кой черт Соколов этому Фомичеву сейчас по ушам ездит. Еще и отца «похоронил». А то, что ездит — сто процентов.

— Это да. — Фомичев засмеялся. — Наша служба и опасна, и трудна. Но такие случаи бывали, из разряда «нарочно не придумаешь». Вот уж чего-чего, а баек я тоже могу кучу рассказать.

— Вот-вот! — Стас засмеялся, а потом хлопнул Фомичева по плечу. Ну, чисто — лучшие друзья. Знакомы лет сто. Не меньше.

— Ну-к, мужики, поднимите настроение. — Тут же влез Илья.

Все они как-то незаметно собрались у моей постели. Соколов и так сидел на ней. Илья и Фомичев устроились на соседней. Даже немного ее подтянули ближе.

В этот момент мужик, который приходил в себя после наркоза, резко сел на кровати, уставившись на нас ошалевшим взглядом.

— Где я⁈ — Выдал вокалист первое связное предложение. По крайней мере, оно имело смысл, в отличие от предыдущих воплей.

— В больнице ты, гражданин-хороший. — Усмехнулся Илья. — Только прооперировали ночью. Хирургия у нас тут.

— Вот черт…– Мужик вытер ладонью лоб. — Точно. Внизу так болело, чуть на стену не лез. Сначала думал, пойдёт. А потом вообще не в моготу. Жена скорую помощь вызвала. Они сказали, что-то навроде грыжи…

— Ты лег бы, друг. А то ведь только наркоз отпустил. — Фомичев покачал головой. — Смотри, хреново станет. Может вывернуть, имей в виду.

— Ааааа….