(Не)пара - Эллин Ти

я уже начинаю жалеть о сказанном), пренебрежительно скидывает руку бывшего с моего локтя (а, возможно, и не жалею), и притягивает меня за талию к себе, но очень осторожно, почти не причиняя дискомфорта.

— Угу, — я не могу связать и трёх слов. Мне хочется хохотать от выражения лица Серёжи, потому что желание мести сейчас насытилось просто великолепно. Мне хочется и плакать, на самом деле, что он вообще посмел прийти ко мне, зная, как я его любила и как он сделал мне больно. Мне хочется кричать на Егора, чтобы не перебарщивал, и хочется прижаться поближе, чтобы сделать Серёже ещё больнее.

Но сильнее всего мне хочется вернуться в квартиру и ныть. Все ещё.

— Парень? — Сережа поднимает бровь, пока я сама пытаюсь переварить все, что тут наговорила. Меня хватает снова только на скупое «угу».

— Что-то не устраивает? — рычит Егор, притягивая меня чуть ближе, немного прикрывая собой от бывшего. Он нависает над ним скалой, злой и, кажется, очень твердой. — Ты кто такой вообще? И какого хера руки распускаешь?

А Серёжа молчит. Смотрит на нас, сложив руки в карманы куртки, и молчит. Я не знаю, о чем он думает, но ощущение, что он нам не верит.

И, судя по всему, Егор тоже это замечает.

Господи… Что я наделала?

Колосов поворачивается ко мне лицом, наклоняется, заглядывая в глаза, убирает локон, прилипший к блеску на губах, и спрашивает тихо-тихо:

— Он не обижал тебя?

Я только отрицательно качаю головой, так растворившись в моменте, что даже забываю, что где-то рядом, вообще-то, стоит мой бывший.

Мне не нравится Егор, он слишком наглый, настырный и… И наглый. Дважды. Ещё он не хочет меня слушать, делает всё наперекор и не отстаёт, хотя я прошу. О нем, как и о его дружках, ходит дурная слава. Я лично знакома с парой девчонок, которым этот козёл разбил сердце, и это меня очень пугает, потому что я однажды уже страдала от такого одного. Но…

Но эти прикосновения сейчас такие нежные, что я на волне своей злости и желании доказать что-то бывшему забываю вообще обо всем и тупо смотрю в его бездонные глаза, забывая даже дышать.

Егор смотрит ещё секунд пять, а потом выпрямляется и оставляет у меня на лбу поцелуй… Сумасшествие какое-то.

— Парень, значит, — мысли прерывает Сережа, и я вспоминаю, для кого вообще этот спектакль был устроен.

Егор улыбается, кивает, хватает меня за руку и уводит к машине, а я иду как кукла безвольная, потому что выхода другого у меня-то и нет…

— Да, Лис, быстро же ты разлюбила, — доносится в спину, и я застываю. Только не это. — На тачку повелась, да? Или на что? Что он там тебе пообещал?

— Не изменять, — кричу, не задумываясь, потому что тут дело уже вообще не в Егоре. Тут личная обида, которая все ещё жрет меня изнутри.

— Он тебе изменял? — шепчет Егор на ухо, и мне хватает тупости легонько кивнуть.

Колосов бросает мою руку, подходит к Серёже, бьёт его в челюсть и, когда тот падает со стоном в сугроб, наклоняется и говорит ему:

— Увижу ещё раз с ней рядом — убью. И да, тачка у тебя и правда дерьмо.

* * *

Лиза

Лёха не берет трубку. Очень вовремя. Вылетаю из подъезда все ещё сонная, на ходу набираю Лиску, чтобы прикрыла меня перед Леонидычем. Физрук на первой паре всегда злой, а я пока доберусь, уже и пара закончится.

— Нежнова, прикрой меня, умоляю тебя, я только вышла из дома, Лёха трубку не берет, сейчас буду пытаться вызвать такси, — я запыхалась и уже устала. Какая мне вообще физра? Верните меня в теплую постельку, я буду самым счастливым человеком на свете. Но нет же, я бегу, блин, по снегу, пытаясь разобрать, что там бормочет Лиска. Вдруг понимаю, что забыла выпить таблетку, и только от этого осознания рука начинает болеть сильнее. — Что? Лис, не слышу.

— Говорю, я тоже опаздываю, но ты стой на месте, мы тебя на машине сейчас заберём.

И бросает трубку.

Перед глазами мелькают смайлики с каменным лицом, потому что… А в смысле «Мы заберём? Кто такие «мы» и на какой машине меня собираются забрать? Какого хрена она тоже опаздывает, если двадцать минут назад, когда я звонила, она уже выходила из дома? Что происходит…

Мерзну я меньше минуты, как подъезжает машина Колосова, мать вашу. Он сидит за рулём с широкой улыбкой, а Лиска рядом, нахмурившись. Я без лишних вопросов усаживаюсь назад, потому что времени выяснять отношения просто нет, но смс-ку о том, что я жду объяснений, Нежновой оправляю сразу.

* * *

Алиса

Гаврилова своим испытующим взглядом может легко прожечь дыру, честное слово. Она смотрела на меня своими глазищами всю дорогу до универа, а потом ещё и по пути до раздевалок, потому что Егор все ещё был рядом, и рассказать я ей ничего не могла.

— Охренеть… — Гаврилова, застыв в раздевалке в одних лосинах и лифчике, открывает рот и не может связать слов, когда я рассказываю ей обо всем, что было. — И что дальше?

— Мы сели в машину, Сережа так и лежал в снегу, когда мы уезжали. Егор хотел задать вопрос, но я его перебила, сказала спасибо за помощь, и всё. Потом ты позвонила, и мы за тобой приехали.

— Мне так нравится это «мы», — хмыкает Лизка, подмигивая, а я только закатываю глаза. — Ну вот что ты так вздыхаешь? Просто говорю.

— Я начну говорить про тебя и Савельева, — мстительно улыбаюсь, замечая, как кривится подруга от одного упоминания его фамилии. — А что такое? Не нравится?

— Не сравнивай. Он цветы мне не дарит, к маме моей в друзья не набивается и от бывших не спасает, — однорукий недопират наконец-то заканчивает переодеваться, и мы идём сдаваться в руки физруку. — Так что не приписывай мне его даже в идиотских шуточках, поняла?

— Ладно, как хочешь, — мы смеёмся, но Лиза вдруг вскрикивает, идя позади. Я поворачиваюсь и вижу, что эта дурочка треснулась больной рукой об открытую дверцу шкафчика и была на грани того, чтобы расплакаться. — Боже, Лиз, ну как так?

— Не знаю, — она почти всхлипывает, — она и так болит, я таблетку не выпила и с собой не взяла, а теперь тем более.

— Сходишь к медсестре?

— Сначала отпрошусь у Леонидыча, а то он меня точно сожрёт.

Но Леонидыча в зале нет, и Лизка уходит в медпункт, отпросившись у самой себя.

* * *

Лиза

Удивительно,