(Не)пара - Эллин Ти

— Да, подруга… Влипла ты. Кажется, просто так он не отвалит. Ещё и чёртовы пары с ними теперь, — хмурюсь, реально жалея подругу. Отношения с парнями у нее сложные, и ей бы хорошего какого-нибудь, верного, а вокруг одни бабники, которых она на дух не переносит. Было бы проще, если бы Серёжа ей не изменил. Она бы легче реагировала на таких вот Егоров, но в её ситуации… Тяжело, короче.

Мы подходим к универу, где у входа опять стоит вся шайка местных хоккеистов. Господи, как же раздражают. Раньше мы не замечали их так часто, сейчас же они словно издеваются, попадаясь на каждом шагу.

Мы пытаемся пройти мимо, но меня окликает Антон, а Алиса остаётся рядом со мной, избегая взгляда Егора, который слишком уж медленно выпускает дым от сигареты вверх, и с прищуром смотрит на подругу. М-да… Будет весело.

— Как твоя рука? — спрашивает Антон, и я в миллионный раз не понимаю, как он может дружить с этими кретинами.

— Ушиб, — поднимаю руку, показывая замотанную конечность, — и растяжение. Благодаря твоему другу теперь пить лекарства две недели и носить эту «прелесть».

Каким бы адекватным Антон ни был, разговаривать с ним я не намерена. Разворачиваюсь, собираясь уйти, как тут передо мной возрастает фигура Артёма. Стоит, смотрит с высоты птичьего полёта на меня, хмурится, а потом берёт мою руку и поднимает, осматривая.

— Я просто не успел оттащить тебя от жиробаса, но пытался, — вдруг говорит он, и я хмурюсь. Серьёзно? — Напиши, какие лекарства нужны, я всё оплачу. Такого исхода я точно не хотел.

Савельев отпускает мою руку, прищуривается и отходит, пропуская меня внутрь, и я иду, пытаясь переварить всё сказанное этим придурком.

Чего?

Глава 4. Лекарства и розы

Я уже говорила, как сильно ненавижу зиму? Я скажу это ещё раз. Потому что с больной рукой снять с себя сто слоёв одежды, размотать шарфы и стащить шапку очень сложно, при этом нужно не опоздать на пару. Вообще-то мы с Лиской пришли вовремя, но эти надоедливые хоккеисты затормозили нас у дверей, и нам опять пришлось спешить, чтобы не заработать очередной выговор за опоздание.

Чувствую себя немощной, когда подруга помогает снять куртку, и в миллионный раз мысленно проклинаю эту швабру Артёма Савельева. Вот вырос здоровый, а мозгов вообще нет.

— Лиз, а что значит «напиши, какие лекарства, я оплачу»? — спрашивает Лиска, и я зависаю, так и не дойдя три последние ступеньки до второго этажа. Блин. Я так старательно разматывала себя до состояния человека, что даже забыла о том, что сказал этот придурок на крыльце.

— Да пошел он. Наверняка хотел перед друзьями повыделываться, — морщусь и иду дальше, пытаясь собрать пазл в своей голове. Но на самом деле ничего, кроме мысли о том, что слова Артема были показухой, в голову не приходит. Ну а что это могло быть ещё? Искренность? Да даже не смешно. У таких, как Савельев, эта функция в организме отсутствует. Либо атрофирована с детства. — Где я ему должна написать? На бумажке? Почтовым голубем отправить? В задницу его, сама все куплю. Как раз в аптеку надо зайти после пар.

— Странные они, хоккеисты эти, — хмурится Лиска, останавливаясь перед дверью аудитории. Ну да, мы и без того уже опоздали, зачем спешить? Тоже так думаю. — Вот не было их никогда, все прекрасно было. А тут появились, и хрен сотрёшь, со всех сторон лезут!

— Ещё и пары с ними теперь два раза в неделю, — я почти хнычу от понимания. Отчего-то в голове мелькает мысль, что эти идиоты от нас просто так не отстанут. Какого черта только…

Препода ещё нет, что играет нам на руку, и мы садимся подальше, скрываясь от всех. На заднем ряду меня с моим-то ростом вообще почти не видно, да и Лиску не особо, не такая уж она и высокая. Просто высшая математика это самый ужасный ужас нашего обучения, поэтому мы с Нежновой на пары Николая Степановича приходим поспать на задних рядах под его монотонное бормотание.

Рука все ещё ноет, и это дико бесит, но радует то, что ушибла не правую. Переписывать потом все пропущенные лекции за один день мне не хочется, я лучше поскулю и потерплю, но буду вникать в материал по мере его преподавания. Ну… Кроме высшей математики, конечно.

Мы почти спим с Лисой, когда стол содрогается от вибрации телефона. Я смотрю на экран, удивляясь увиденному.

— Чего такое? — шепчет Алиса, видимо, заметив выражение моего лица.

— Савельев в инсте подписался и смс-ку прислал: «Напиши список сюда, всё куплю и отдам тебе после пар».

Мое удивление размером с рост этого самого надоедливого Савельева, потому что все предположения, что слова на крыльце были сказаны ради показухи, идут по одному месту. Мне было бы гораздо проще и дальше понимать, что он редкостное дерьмо, чем пытаться разобраться в этом поступке.

— Скажи честно, ты натравила на него Леху и он пообещал оторвать ему член? — Нежнова смеётся, но мне не весело. Я не знаю почему, но отчего-то вся ситуация меня… смущает? Возможно. Я не могу понять свои ощущения, если честно, но чувствую себя не расслабленно и спокойно. Я совершенно не хочу, чтобы он мне что-то покупал. Травма моя, значит, и деньги на лекарства тоже мои. В конце концов, не он наехал на меня, а жиробас, так что пусть он и платит.

Нет, на самом деле, мне это просто не нужно. Ну для чего? Чтобы я перестала думать, что он мудак? Так я не думаю, я знаю, его уже ничего не спасёт. А быть обязанной ему за что-то я не хочу тем более. Себе дороже.

Поэтому я оставляю сообщение без ответа, выхожу из инсты и продолжаю спать, аккуратно устроив ушибленную руку на столе. Потому что нафиг мне вообще не нужно иметь какие-то точки соприкосновения с этим Артёмом. Мне хватает с ним совместных пар два раза в неделю. Вообще одного раза с головой хватило, так теперь ещё и до конца года этого индюка терпеть.

* * *

Пары проходят относительно спокойно, что не может не радовать. Последние пару дней были настолько насыщенными на события, что обычный учебный день уже кажется праздником, не иначе. Я вообще не понимаю, как живут люди, у которых пожизненно что-то случается. Ну типа… постоянно прям. Потому что, мне кажется, я к такому ритму жизни