Переводные картинки - Марк Григорьевич Давыдов

class="v">609. «но как здесь хорошо!

какие переливчатые лица,

и каждый взгляд —

610. как бы отдельный — длится,

611. как темненькая впадинка цветка,

612. нет, лица не таят следы обид…»

613. (конечно, он еще не ведал,

что видит не совсем, не собственно людей,

а их особый

подвид

614. названьем «хомо сапиенс весенний»

615. в действительности — родственный растеньям,

выбившимся из-под плит…)

616. как было весело ему ступать

по плоскому удобному асфальту

617. и продолжать

(изрядно — все как бы вскользь — и жадно)

618. разглядывать людей,

и — медленно, и — моментально читать

названья улиц, площадей

одновременно

619. прокручивая забавную головоломку

620. мысленно укладывая как бы кусочки смальты

по секторам на образ, запомненной на раз,

мгновенно

621. так приглашающе шуршавшей,

клеенчато-блестевшей,

отменно-пестрой карты…

622. среди всего, что предлагалось глазу

(а он — вольноотпущенный — был главным)

сперва выпячивалось сразу

все то, что было — плавным:

623. пролеты, дуги, арки,

проходы во дворы,

отдельные деревья в парке —

с округлой формой крон

и

624. с такыровидными лепешками коры;

625. затем, конечно, выпирал то там, то — здесь балкон

с облупленными

где — шкафчиком, где — ящиками для цветов,

а — чаще

626. с ленивыми прогибами белья;

627. под внешне безразличным

приглядом ворон —

628. поспешное шуршанье голубья

шарнирным вышагом, упорно

неукротимо рыщущего корма;

629. (…сквозные абрисы мостов…)

630. окидывая, как бы ненароком,

всю диспозицию мгновенным цепким оком

(но — погруженные и, видя в ней свое, свое, свое)

слегка замедленные женщины попарно

катили легкие колясок кузовки

631. (…в колясках было лучезарно…)

632. полувнимательно, синхронно,

чредуя монологи, позы,

то — с паузой, то — с вопрошающим движением руки

почти в канонах

античной прозы

они вели

античную же, в сущности, беседу —

по глубине, по простоте, по содержанью —

о

633. присыпках промываниях потничках

порвавшихся презервативах

подгузниках пюре приготовленьи пищи

покупках

продуктах простудах и прививках

634. (…в колясках спал

мирный человеческий материал…)

635. вступали паузы, тогда включался слух,

воздушным образом работая за двух —

как будто кто-то извлекал

(большая мягкая рука)

из бело-голубого сундука

звуки:

свистки и стуки, музыки, выкрики, гудки…

636. тогда отчетливее становились старики,

и было в их глазах непередаваемое

знанье,

637. в неуловимом, но обдуманном порядке

на лицах их и на руках

638. располагались складки

и казалось —

639. укладку губ, отполированные одеянья

(мореный дуб!)

сработала усталость…;

640. как правило, без сумок, налегке,

с дымящей сигареткою в руке

еще торчали кой-какие люди,

уставившись друг в друга зорко,

как бы ведя бескомпромиссный разговор,

но

641. разделенные фанерной переборкой,

по обе стороны газетных стендов —

и друга друг — воистину

не зря в упор;

642. (…выцапаранные надписи на скамьях, простенках…)

643. он с долгою улыбкой наблюдал

(«Ты подожди меня здесь, Ганнибал!»)

как лениво и вольготно

(«Ах, бесстыдница, Матрена!»)

разминалась кошка ввиду великолепнейшего кавалера

перед привязанным напротив магазина

огромным черным плотным

терзавшимся терьером —

644. вот так, брат, Ганнибал…;

645. (…над маковкой внезапно-белой церковки

вспыхнула солнечная корона…)

646. все ослепительней текли машины,

автобусы, нарастал

дурящий аромат бензина;

647. …как бы скользнув по намагниченной оси,

всех притянув, кто мог добраться взглядом

(казалось, он и вдалеке и — рядом!)

стремительно возник и сел в такси

высокий человек в безумном алом фраке…

648. исчез… как будто кувырком…;

649. …заметил стоящие рядком

пустые мусорные баки,

угрюмо-ржавые, тяжелые, стальные,

с смердящею прохладою внутри…

650. «однако, должны быть и золотари»

вдруг не к селу подумалось ему;

651. примостившись

поближе ко стеклу,

в кафешке —

с бутербродом и стаканом сока

652. он неотрывно продолжал смотреть окрест:

653. положительно, любезной глазу была разновысокость,

654. а также то, что зияли воздухи, лакуны,

разлеты пустых мест

655. (…вдали — высоки горделивы юны

висели белоснежные дома…)

656. чудесным, славным

было небо —

огромным круглым влажным

и — облачка витиеватый локон…;

657. но самым главным, важным

было — что там, в домах,

что укрывалось в охранительных стенах,

за ослепительным молчаньем стекол, окон,

за дымкой занавесок,

658. самым волнующим и интересным

был

659. многочисленный посланник этих комнат,

660. и казалось —

к любому подойди

(из тех к кому б хотелось —

и даже не нужна была особенная смелость)

661. и — он

пригласит тебя в крахмальный светлый дом

усадит за стол

с прохладной белой скатертью на нем

и будет,

все понимая, влюбленно

внимать

твоей значительности,

окрыленно

понимать

тебя, считать —

тебя — за дар, за чудо,

и, бог весть, до каких нежнейших, сокровенных

додумаетесь — вместе — вы глубин,

и третьим будет при беседе

счастливый шестикрылый серафим

с огромными кипящими